Город на крови
Шрифт:
Тяжело дыша, из кузова выбрался Клим.
–Как рысь на меня прыгнул! Я не ожидал. Худой, а такая хватка. Простите, командир, нет у нас языка!
И бросил на землю окровавленный нож.
Ермаков перевёл взгляд на капрала. Тот по-прежнему был невозмутим. Его взгляд был теперь направлен мимо людей, скользил по листьям ближайшего дуба, на которых играли проникающие через густые кроны многочисленные солнечные лучики.
–Забавный дядька! – сказал радист Павлик. – Что будем с ним делать, капитан?
–Имя, фамилия, часть! Быстро! – приказал Ермаков капралу по-венгерски.
Тот глянул на него исподлобья и чётко ответил по-русски:
–Капрал Ласло
–Знаешь язык противника? – Ермаков одобрительно кивнул капралу.
–На той войне выучил. Мы с графом тогда на русском фронте служили, тоже по жандармской линии. С пленными часто разговаривать приходилось.
–Ответишь нам на несколько вопросов, капрал?
–Отвечу. Почему нет?
Через час трофейная машина, с трудом вместившая в себя семь человек, с Климом в роли водителя, была отведена вглубь леса, на пять километров от дороги. Степан и Серго по приказу командира, сразу же ушли в разные стороны, в дозор. Клим выгрузил из кузова десять ящиков с бутылками и какими-то итальянскими консервами, потом снял с борта грузовичка закреплённую на нём лопату и в стороне принялся копать могилу для лейтенанта. Павлик начал настраивать рацию. А Иннокентий снял с пленного ремень с патронной сумкой, быстро обыскал его, усадил на пенёк и встал рядом с автоматом в руке.
В карманах капрала оказались военная книжка, карандаш, транспортная и складская накладные и перочинный ножик.
–Что за вино? – спросил Ермаков, усаживаясь напротив пленного на кочку.
–токайское. В Харьков из имения графу прислали. А итальянскую ветчину я заодно получил там, на складе, по сертификату хозяина.
–Подполковника?
–Да. Я из крестьян имения Сабо, с Ференцем в денщиках с 1914 года, когда ещё старый граф был жив. Ференц из имения лейтенантом кавалерии за приключениями на русский фронт отправился и меня с собой взял. Он всегда был слабоват, а у меня кулак тяжёлый, со мной на войне поспокойнее.
–Ты, видно, хозяина своего не слишком любишь.
–За что мне его любить? Злой он к людям и меня за человека не считает. Хотя служу я ему честно – на той войне он без меня, пожалуй бы, не выжил.
–А на этой?
Чёрные глаза капрала чуть прищурились, словно он сдерживал улыбку.
–Ференц уже знает, что на войне небезопасно. Хотя за идею великой Венгрии он горой. Он уже сам граф и в 41-м году нашёл себе должность в Будапеште. Но теперь Хорти всех подряд во 2-ю армию направляет. Так мы с графом снова на войне и оказались.
Да, этот пленный был даже более интересен разведчикам, чем сопровождавший его лейтенант. Неглупый денщик, а на самом деле, личный слуга влиятельного подполковника жандармерии, не мог не быть в курсе всех его дел и, наверняка, при нём граф не боялся вести самые секретные разговоры. Но чем дольше длился этот разговор, тем мрачнее Ермаков становился. Венгерский капрал, спокойный, разумный, вызывал симпатию, но это не могло спасти ему жизнь. Причём, и сам он это, видимо, хорошо понимал.
Прервав допрос, Ермаков направился к Климу, который уже заканчивал свою работу. Тело лейтенанта же было почти полностью прикрыто землёй, лишь пергаментное лицо и одна рука были ещё видны.
–Дурное дело, – сказал Клим командиру. – Мальчишка ещё. Не повезло ему.
–Нам всем с этой войной не повезло!
Ермаков прошёл дальше, остановился на небольшой полянке между тремя дубами и поднял лицо под дождь. В этом месте шум дождя немного усиливался, к нему добавлялся резковатое шуршание дубовых крон, удары капель по лужам, натёкшим меж древесных корней и ещё похожие на вздохи странноватые звуки колышущегося под дождём дерна, сквозь который то там, то здесь восходили продавливающиеся из глубин земли воздушные сгустки. Время от времени к этому шуму добавлялись птичьи вскрики.
Ермакову вдруг показалось, что человек словно бы лишний здесь, в этом природном царстве. Однако война тут же напомнила о себе. Где-то вдалеке раздался короткий жёсткий звук, похожий на удар металла о металл.
–Ладно! – пробормотал Ермаков. – Не в первый раз.
Услышав странное шуршание за стволом дуба, он обошёл дерево и остановился, восхищённый открывшейся ему картиной. На сухом участке ствола, куда через дубовую крону не проникали дождевые капли, сидело несколько десятков бабочек, образуя чудесный многоцветный узор. В основном здесь были бабочки «Павлиний глаз», но среди них, раскинув чёрные крылья с жёлтыми полосками, расположились и аристократы «Адмиралы». Украшенный бабочками участок непрерывно менял расцветку, так как они всё время шевелили крылышками и передвигались с места на место. Это был маленький праздник жизни, откровение природы, красивее которого в лесу ничего быть не могло.
Когда Ермаков вернулся к машине, пленный всё также сидел на пеньке, опустив руки к земле, лицо его было спокойным, задумчивым. Он снова начал охотно отвечать на вопросы командира разведчиков, и, хотя временами Ермакову казалось, что думает этот венгр совсем о другом, ответы пленного были чёткими, исчерпывающими.
Что он знает о частях 2-й Венгерской армии, которые были направлены от Харькова в направлении Волчанска? Подполковник сетовал, что к фронту пока идёт только 3-й венгерский корпус, а два других командующий армией генерал-лейтенант Густав Яни приказал пока остановить, так как из-за дурной организации движения колонн и неопытности командиров многие части отстали, повозки и машины поломались, а большое количество солдат попали в лазареты из-за мозолей и больных животов. По мнению подполковника, 4-й армейский корпус мог подойти к передовой лишь к концу июня, а 7-й, видимо, остался в тылу надолго – подполковник сильно ругался, поминая его. Какие части 3-го корпуса прошли к фронту? 22, 52-й пехотные полки 6-й дивизии, 4-й и 35-й пехотные полки 7-й дивизии и 17, 47-й пехотные полки 9-й дивизии. 1-я венгерская бронетанковая дивизия? Артиллерийские полки тоже уже прошли к фронту, ну и некоторые части венгерской 1-й бронетанковой дивизии. Венгерские танки? Все знают, что они ни в какое сравнение не идут с немецкими танками. Венгерская броня как ореховая скорлупа, потому пехотинцам в венгерской армии быть безопаснее, а танкисты там – настоящие смертники.
Еще через полчаса, когда после осмотра окрестностей к машине вернулись Степан и Серго вопросы Ермакова подошли к концу. Прочитав полученный от командира текст сообщения, Павлик просиял и склонился к рации. Задание было выполнено; теперь группа могла, наконец, двигаться на север, чтобы там выйти к заранее согласованному с разведотделом месту перехода линии фронта.
–Собираемся, командир? – спросил Серго, косясь на пленного.
–Да, скоро.
Ермаков вынул из валявшегося на земле винного ящика бутылку Токайского, а из другого – банку ветчины. Вложив бутылку в руку венгра, он принялся быстро открывать ножом консервную банку.