Город на крови
Шрифт:
Штурмбаннфюреру так понравились окружавшие город аккуратные сады, что он вдруг пожалел, что у него нет возможности немедленно заняться местным населением. Но поставленная ему задача была сверхважной.
Офицеру СС Вальдемару фон Радецкому было 32 года, он был худощав, изящен в движениях как настоящий немецкий аристократ, волосы имел светлые, зачёсывал их всегда назад. Его лицо с правильными чертами могло было бы быть обаятельным, если бы не слишком медлительный взгляд, выдающий склонность к жестокости. Звание штурмбаннфюрера СС соответствовало не слишком высокому званию майора Вермахта, но Радецкий привык к тому, что окружающие смотрят на него со страхом и уважением – ведь по другому нельзя было относиться к заместителю командира базировавшейся в Харькове зондеркоманды 4а айнзацгруппы «C».
В обязанности айнзацгрупп СС, подчинённых лично рейсхфюреру Гиммлеру, входило приведение населения оккупированных территорий к покорности Рейху, а также решение там еврейского вопроса. В отличие от входившей в состав Министерства внутренних дел Германии службы Гестапо – тайной государственной полиции, занимавшейся доказательным выявлением противников Рейха, айнзацгруппы работали по своим планам, имевшим целью освоение территорий Рейхом.
В СС, а затем в айнзацчасти, занимавшиеся восточными территориями, Радецкий пошёл добровольно, так как считал это своим долгом. Его семья принадлежала к ветви старинного австрийского военного рода, чешского происхождения. Написанный в 1848 году композитором Иоганном Штраусом–старшим «Марш Радецкого» был посвящён победоносным войскам фельдмаршала Иоганна Йозефа Венцеля Радецкого, подавившего восстания в Италии против власти Австрии. Отец Вальдемара фон Радецкого до 1917 года на правах концессии владел на Кавказе большими чайными плантации, которые были у него экспроприированы после революции. Это навсегда настроило его семью против России. Вальдемар был воспитан отцом как наследник прав семьи, попранных беззаконными русскими. Поэтому старший фон Радецкий поддержал сына в его решении вступить в айнзацгруппу «С», которая после захвата Кавказа должна была действовать там. Это давала реальный шанс на возврат семье «фамильных плантаций».
Служба в СС и в айнзацгруппе привлекала Вальдемара Радецкого и ещё по одной причине. Великолепное ощущение власти над многими людьми, возможность лично определять, каким людям жить, а каким пора умирать, увлекало его не меньше, чем возможность увеличить семейное богатство. Рейх, предоставивший ему такие права, был для Вальдемара тоже семьёй. И ему нравилось быть её аристократом. Именно поэтому Радецкий никогда не принимал широко распространённый в немецких войсках первитин, официально разрешённый и выдаваемый всем желающим солдатам СС и Вермахта. Психостимулятор мог нарушить его внутреннюю гармонию и притупить остроту ощущений.
Первый командир зондеркоманды 4а штандартенфюрер СС Пауль Блобель в июле 1941 года, когда зондеркоманда начала свою работу на восточных территориях с украинского Луцка, сразу же выделил Вальдемара фон Рацецкого за старание, ум и беспощадность. А после масштабной акции по массовому расстрелу евреев, цыган и военнопленных в урочище Бабий Яр под Киевом, Радецкий, проявивший себя тогда как хороший организатор, был назначен заместителем командира зондеркоманды.
В январе 1942 года Блобель за пьянство и нарушение дисциплины был снят с должности и отозван в Берлин. Но сменивший его оберштурмбаннфюрер СС Эрвин Вайнман также с уважением отнёсся к своему заместителю, тем более, что Радецкому тогда уже благоволил сам командир айнзацгруппы «C» бригадефюрер генерал-майор полиции Макс Томас.
На этот раз задание у Радецкого было в высшей степени ответственное. Вечером 19 июня в Харькове, в отсутствие Вайнмана, вызванного в Киев бригадефюрером, к командиру 40-го танкового корпуса генералу танковых войск Штумме был приглашён Радецкий, как старший из находившихся в городе офицеров айнзацгруппы. Едва штурмбаннфюрер вошёл в кабинет Штумме, тот отодвинул от себя документы, которые только что изучал, и с мрачно воззрился него.
–Возникла большая проблема, которую может решить только ваша служба, – сказал генерал, не удосужившись поздороваться. – Берлин требует принять меры в связи с ужасным происшествием. Вчера днём в лесу у городка Рубежное совершил аварийную посадку «Физелер–Шторх», на котором в Волчанск летел начальник оперативного отдела 23-й дивизии майор Рейхель. У Рейхеля с собой были особо важные карты и приказы. Нужно, соблюдая все меры секретности, срочно выяснить, не попали ли эти документы в руки русских!
–Как я понял, самолёт упал на нашей территории, – сказал удивлённый Радецкий. – В чём же трудность? Поисковая группа его не нашла?
–А вы не казались идиотом, штурмбаннфюрер! – прорычал Штумме. – Я же сказал: группа неизвестно откуда взявшихся диверсантов напала на Рейхеля и пилота! Поисковые отряды – венгерские, а также подразделений СС, наводящих порядок в Рубежном, нашли самолёт и трупы. И никакого портфеля с документами!
–А русская разведгруппа?
Несколько секунд генерал молчал. Радецкий решил, что сейчас последует новый взрыв ярости. Но Штумме сбавил тон.
–Узнайте, узнайте, штурмбаннфюрер, где теперь эти документы! Одному из русских удалось улететь на самолёте У-2, который под обстрелом совершил рискованную посадку на лугу у Рубежного. Остальные диверсанты были убиты.
Радецкий едва удержался от радостного возгласа. Он сразу понял, что судьба, наконец, даёт ему особый шанс, благодаря которому можно обеспечить настоящий карьерный взлёт.
–то есть, захваченный пакет был увезён?
–Вот это предстоит выяснить вам! Немедленно отправляйтесь на место и всё выясните! Делайте что хотите, но в Берлине должны точно знать: похищен пакет или уничтожен Рейхелем на месте! Если пакет теперь у русских, это грозит роковыми последствиями. Начальника оперативного отдела штаба 40-го танкового корпуса подполковника Гессе – идиота, отправившего сверхсекретные документы на маленьком самолётике, я отдам под суд! Если же вы не сумеете определённо выяснить судьбу пакета – поплатитесь тоже. Фюрер уже в курсе этого дела!
«Первым поплатитесь вы, генерал!» – захотелось сказать Радецкому, но он сохранил на лице выражение готовности выполнить это важно поручение.
–Неделя русских всё равно не спасёт, – сказал он. – Им не хватит времени, чтобы подтянуть на участок прорыва нужное количество войск.
Генерал внимательно посмотрел на Радецкого.
–Вы, кажется, кое-что соображаете в военном деле, штурмбаннфюрер! Конечно, русские нас не остановят – операцию ждёт успех, в любом случае. Но, как вы сами понимаете, даже небольшое повышение обороноспособности русских на участке наступления грозит нам лишними потерями и затяжкой времени выполнения боевых задач.
–Все части в том районе будут обязаны оказывать мне содействие?
–Да. Документ на ваше имя уже лежит на столе моего офицера связи.
–А необходимая мне группа? Мне ведь, наверняка, понадобится провести показательную акцию, чтобы разговорить местных.
–Используете отряды СС, которые наводят порядок в Рубежном. Приказ о помощи будет им послан по линии СС.
–А если мне понадобится помощь находящихся там венгров?
–Можете, но не советую. С ними вы свидетелей из числа местных жителей не получите. Однажды в моём присутствии доктор Геббельс сказал о венгерских солдатах генерал-фельдмаршалу фон Боку: «Когда венгры докладывают, что они “умиротворили” ту или другую деревню, это, как правило, означает, что ни одного жителя там не осталось».
–Результаты моей поездки будут сообщены в Берлин?
Штумме хмыкнул.
–Амбиции, амбиции, штурмбанфюрер! Ни вы, ни я в Берлин по делу Райхеля докладывать не будем. Это сделает лично рейхсфюрер. Он проводит инспекционную поездку в Минске, но, узнав о происшествии с Райхелем, решил посетить Харьков. Мне сообщено, что он прилетит сюда около 23 часов. Так что поторопитесь. Сейчас 15.20, до Рубежного около 70 километров. Думаю, шести часов вам хватит, чтобы прибыть туда на машине, понять там ситуацию и вернуться.