Город негодяев
Шрифт:
Кирасу этого вояки, похоже, не чистили ни разу с того дня, как она создана; шлем измят. Стражник опирался на алебарду – почтенную старушку, которой на вид было лет сто, не меньше.
– Кто такие? – спросил стражник.
– Конан из Киммерии и Брита из Тарантии, – отвечал Конан. – Мы прибыли в Шикас по личным делам и ничего противозаконного не замышляем.
– Ты что, думаешь, это кого-нибудь волнует – законны твои дела или нет? Через эти ворота мимо меня проходили негодяи любого сорта и пошиба, каких только можно себе представить. Кое-кто из них уносит свою задницу через эти же ворота.
Даже с высоты седла Конан легко улавливал кислый винный перегар, исходящий от стражника.
– Нам-то что до этого, – отозвался киммериец. – Слушай, ты так и будешь стоять тут столбом или все-таки посторонишься и дашь нам проехать?
– Въездная плата – две серебряных марки, – буркнул стражник.
– Марка в пользу города и марка в пользу тебя, приятель, а? – поинтересовался Конан.
– Тебе-то что до того? Каждый выкручивается как умеет.
– Я заплачу ему, – спокойно предложила Брита. – Нам вовсе не нужны неприятности со здешними властями.
– Нет уж, только не ты, – проворчал Конан. Он полез в кошель и вытащил четыре серебряных марки, которые и бросил стражнику. – Получи свою плату, приятель, и дай нам наконец проехать.
Стражник отступил в сторону и поклонился с театральной вежливостью:
– Добро пожаловать в наш славный город, о чужеземцы! Скоро вы начнете платить чистым золотом, чтобы только убраться отсюда.
Конан с Бритой въехали в город.
– Мне кажется, этот город уже вполне оправдал свою поганую репутацию, – пробормотал Конан себе под нос.
– Ничего удивительного, что это место так привлекало Асдраса,откликнулась Брита.
В центр города вела от ворот одна-единственная широкая улица. Она же была единственной относительно прямой. Все прочие боковые улочки, отходящие от нее, были, как на подбор, узкими и кривыми – настоящий лабиринт. Конан с Бритой не успели проехать и два квартала, как им уже было суждено испытать первое потрясение.
– Попался! – послышался крик.
Конан инстинктивно сжал левой рукой ножны, а правую положил на рукоять меча, слегка вытащив его из ножен. Но окрик адресовался вовсе не ему. Три юнца, разодетых в красные кожаные куртки, приперли к стене четвертого. Их жертвой был чернобородый молодчик со шрамом, пересекавшим лицо, и повязкой на одном глазу. Этот человек вдруг выбросил вперед тесак с длинной рукоятью. Трое в кожаных одеждах выхватили хорасанские сабли с длинными искривленными лезвиями и рукоятями такой длины, что их можно было держать обеими руками.
– Трусы! – выкрикнул чернобородый. Он ударил тесаком по одному из юнцов, который со смешком отпрыгнул назад. На его месте тут же оказался второй, который полоснул саблей незащищенный бок чернобородого. Тот шумно выдохнул и зажал рану рукой, одновременно повернувшись, чтобы встретить атакующего врага. В этот момент он, сам того не желая, подставил свою спину третьему, который рубанул его наискосок, от плеча до бедра.
Вскрикнув, раненый отступил назад, тщетно пытаясь удержать тесак между собой и нападающими. Один из одетых в красное убийц выбил тесак у него из рук, в то время как другой вонзил саблю в живот чернобородому. Чернобородый согнулся и, корчась, повалился на камни мостовой. Он прижимал руки к животу и содрогался. Смеющиеся юнцы нанесли ему еще несколько ударов, а затем отправились восвояси, на ходу вытирая сабли. Вскоре их жертва затихла в луже крови, которая натекла из ран.
Задрожав, Брита уткнулась лицом в обтянутую черной кирасой широкую грудь Конана:
– Митра! Что за ужасное место!
– Насколько я могу предположить, – заметил Конан, – законом в этом городе и не пахнет. Иначе вряд ли кто-нибудь посмел бы выпустить недругу кишки прямо на улице, посреди бела дня.
Один из юнцов поймал на себе взгляд киммерийца и остановился, пристально его разглядывая:
– Чего уставился, чужеземец?
– Всегда приятно посмотреть на мастера за работой, – отозвался Конан.
Вмешался еще один юнец:
– Похоже, этого черноволосого варвара что-то не устраивает. Ведь это так, а, парень?
– Я насчитал три вещи, которые меня действительно не устраивают. Ну да не важно. Я дерусь только за плату, так что связываться с вами мне недосуг.
– Вот и иди своей долгой, дикарь, – вызывающе произнес первый юнец. – И учти, что ежели нам кто не нравится, то он долго не живет.
Бравая троица сунула сабли в ножны и вразвалку, не спеша пошла прочь. Люди, встречающиеся на улице, быстро отходили к стенам домов, освобождая им дорогу. На труп же никто не обращал внимания. Разве что старались не вступить в лужу крови. Конь киммерийца тоже брезгливо обошел труп стороной, явно встревоженный запахом свежей крови.
Проехав два квартала от места стычки, Конан заметил вывеску гостиницы. Гостиница стояла на перекрестке главной улицы с другой, более узкой. Конан свернул к гостинице, прошел по проезду, который тянулся шагов на десять, после чего выходил на широкий двор. Трехэтажное здание с галереями на каждом этаже окружало этот двор со всех сторон. С одной стороны двора имелись стойла для лошадей. С другой размещалась таверна. Подбежавший слуга взял повод, Конан же соскочил с седла и принял на руки Бриту. Спешившись, киммериец обратился к слуге:
– Эй ты, держи коня. Я сперва хочу осмотреть здешний гадюшник, а потом поглядеть, как вы устроите тут моего коня.
Они с Бритой вошли в таверну. Навстречу им уже шел хозяин, седовласый человек, на лице которого играла профессиональная улыбка, а глаза скептически ощупывали нового постояльца. Мрачный и свирепый облик киммерийца заставил хозяина насторожиться, хотя улыбка, как приклеенная, еще держалась на его лице.
– Добро пожаловать, господин и госпожа. Вы хотите снять у меня комнату?
– Хотим, – сказал Конан. – Нам нужно две комнаты.
– У вас есть две комнаты рядом? – быстро поинтересовалась Брита.
– Разумеется. Серебряная марка за каждую комнату на одну ночь. Четверть марки каждый день за место для лошади и за корм для нее. Комнаты, о которых вы просите, находятся на верхнем этаже.
– Идем посмотрим, – сказал Конан.
Они последовали за хозяином и поднялись по лестнице галереи на третий этаж. Хозяин показал им две комнаты, соединенные между собой маленькой дверкой. Помещение было достаточно просторным, да и выглядело сносно. Киммериец подошел к ложу и резко сдернул одеяло.