Город Низких Облаков
Шрифт:
Девушка, удостоверившись, что всё нормально, села на крылечке и закрыла лицо руками. Она не плакала, а просто приходила в себя. Лёша сел рядом. Алина чувствовала его тёплый бок рядом с собой, и понимала, что ужасно рада тому, что с ним всё в порядке.
– С домом всё хорошо… Осталось починить окно, – напомнил Лёша.
Заниматься бытовыми проблемами девушка была не в состоянии. Это казалось мелким и ненужным сейчас. Да и не осень вроде, холодов нет – можно и с разбитыми окнами жить. Она отняла руки от своего лица и посмотрела на мужчину неожиданно светлым и добрым взглядом, словно все тревоги покинули её сердце.
– С окном я разберусь сама… – сказала она. – А в том, что дом пуст, ты меня убедил… И, знаешь, завтра мне на работу… А потом в выходные я просто позову с собой друзей. Я приеду в этот дом с ними, и мне не будет ни капельки не страшно! – она улыбнулась: скорее своим мыслям, чем мужчине, но всё-таки её лицо сделалось от этой улыбки беззаботным и красивым.
Она даже не сдержала смешок, припомнив, как пару минут назад чуть не устроила истерику.. Или устроила, тут уж как посмотреть. Она вообще не была любительницей плакать на плече неизвестных людей, так что могла признать, что всё-таки истерика у неё была. Даже неудобно как-то стало, словно она наиглупейший и наитрусливейший человек на свете.
– Ну что ж… Ты смеёшься… – Лёша улыбнулся, глядя на неё. – Кажется, я могу идти… – он мотнул головой в сторону калитки, вопросительно глядя на девушку.
Лёша не знал, что ещё сказать. Он уже не раз извинился, не раз пожалел, что пришёл прошлым вечером к Алине и множество раз отругал себя за свои ошибки. Теперь он хотел уйти. Нет, конечно, ему бы в глубине души хотелось остаться и продолжить общение с Алиной. И это было бы не такое общение, как до этого: он видел, что его планам не осуществиться, и фантазия не способна на невозможное. На то оно, наверно, и невозможное. Но в его мире всё равно оставались дела, для разрешения которых требовался новый план. Это, а также осознание того, сколько страданий он уже принёс посторонней девушке, заставляло желать как можно скорее покинуть этот дом, этот участок, этот посёлок и весь этот мир.
– Прощай… – тихо сказал он, но девушка остановила его, схватив за запястье обеими руками, словно боялась, что он вырвется и уйдёт.
– Погоди… – смущённо проговорила она, после чего спросила: – Ты сейчас куда?
Лёша тоже смущённо улыбнулся, признаваясь себе, что рад поведению девушки. Пожалуй, было бы печально, если бы она в ответ тоже просто попрощалась. А ведь она могла, он знал, как легко она умела всё портить.
– В клинику, я там временно живу, когда нахожусь в этом мире, – честно ответил он.
Девушка не стала придираться к его словам. Её задача была не отпустить его, или, на крайний случай, отпустить, но…
– Я поеду с тобой, – решила она, так как ей почему-то совсем не хотелось расставаться навсегда с этим подозрительным, но столь милым человеком.
– Зачем? – он удивлённо поднял брови, и его сиреневые глаза пытливо уставились на показавшуюся ему непоследовательной девушку.
– Хочу посмотреть в глаза Кентскому, – нашла причину Алина, при этом сказала фразу так, словно Фёдор был каким-то фантастически злым человеком, какого трудно себе вообразить и являлся созданием столь редкой породы, что было бы жаль упускать шанс взглянуть на него.
– А что с ним не так? – поинтересовался Лёша.
– Он связался с тобой – этого мало? – она наигранно приподняла одну бровь, чтобы он лучше осознал, что того факта, что Фёдор общается с ним, вполне достаточно, чтобы счесть этого человека ненормальным.
– Но ты тоже связалась со мной… – напомнил мужчина.
– Не по своей воле, – уточнила Алина.
– Сейчас ведь пойдёшь по своей… – лукаво улыбнулся он.
– Лёша, возможно, ты забыл или я не внятно сказала, но ты заинтересовал меня. Я даже не могу сказать, хорошо это или плохо, не могу сказать, понравился ты мне или наоборот, но мне хочется узнать о тебе от Кентского…
– Я помню, – улыбаясь непонятно чему, кивнул Лёша: он был доволен. – Хорошо помню всё, что ты говорила мне. Просто мне казалось, ты передумаешь…
Алина удивлённо глянула на него, не понимая, с чего он вдруг сделал подобный вывод. Сам мужчина не удосужился пояснить это, и девушке пришлось спросить:
– С чего бы мне передумывать, ведь после этого ты не сделал и не сказал мне ничего отталкивающего… или проясняющего ситуацию…
– Наш разговор происходил ночью, – напомнил мужчина эту немаловажную, как он считал, деталь. – Я не склонен доверять таким разговорам.
– Почему же? – спросила Алина, не очень надеясь на откровенный ответ, но всё же получила его:
– Ночь – весьма странное время, и не факт, что сказанное или сделанное тобой ночью не покажется на утро ошибкой, – философски изрёк Лёша.
– У тебя это так? – прямо спросила она.
Он слегка улыбнулся:
– Нет. У меня нет. Но у большинства это так. Я стараюсь всегда обдумывать слова и поступки. В случае с тобой я старался быть честным и ничем тебя не обидеть. Я принял решение быть искренним с тобой, потому что это был единственный способ добиться твоего доверия.
Алина покачала головой и фыркнула:
– Ты его не добился, – она посмотрела в его добродушные глаза и не смогла удержаться от нового вопроса: – Почему тебя это не злит? Это должно тебя хоть немного злить: ты доверился мне, но не смог добиться доверия. И ты потратил время и силы зря: я не поверила тебе, я не смогла помочь и вообще всё вышло бестолково.
Он снова улыбнулся, только теперь улыбка его была слегка печальной:
– Зато сделал всё, что мог ради этого. Понимаешь? Только этого не достаточно. Довериться – это не только отвечать на вопросы, но ещё и иметь смелость искренне задавать их. То, что ты спрашиваешь у меня, говорит о том, что ты ещё не доверяешь мне. А то, что я ничего не спрашиваю у тебя – о том, что я не смог до конца довериться тебе. Но я работаю над этим.
Девушка не ответила. Ей не нравилось, что он столь прямолинеен и искренен с ней. Это иногда очень смущало её и настораживало. Она поднялась с крыльца, вошла в дом и практически пересекла веранду, направляясь в свою комнату, как увидела лежащую на столе книгу. Ту самую злополучную книгу, с которой Лёша подошёл к ней в поезде. Тогда он был настырным, впрочем, как и всё время их общения. Но тогда он вызывал у неё куда более неприятные эмоции.
– Что это?! – её голос прозвучал холодно и сердито, так как события в поезде всплыли яркими воспоминаниями, но Лёша не понял, что вопрос был риторический и был задан лишь для того, чтобы ему было стыдно.