Город Плененных Душ
Шрифт:
А Хольд в это время тоже думал о Конане и тоже с восхищением. Когда-то он мечтал быть таким же — сильным, отважным, невозмутимым. Но гораздо больше, чем сражения, его привлекали книги, звезды и рассказы приемного отца о прошлом. Как и Иена, Хольд не умел пока оценивать верно свои мысли, свои поступки, себя самого. Он поступал всегда так, как считал нужным, но всегда потом сомневался: правильно ли он поступил. Уверенность Конана восхищала его даже больше, чем его же сила и мощь. Он шел за Иеной и ее глазами смотрел на себя и на киммерийца. Сравнение было не в его пользу. Так ему, по крайней мере, казалось. Но такие мысли Хольд счел недостойными, отбросил
Погода в этих местах менялась несколько раз за день, так что спутники успели уже дважды вымокнуть под дождем и дважды высохнуть под палящим солнцем. Но не погода, а голод подгонял их. Когда кончились припасы Хольда, они решили отойти от реки и поискать какую-нибудь деревню. Теперь впереди маленького отряда шел юный врачеватель. Чутье, которое влекло его в Акит, безошибочно вело спутников по лесу, где, казалось, еще не ступала нога человека, через поляну, опушку, поле, усеянное колокольчиками, мутный ручей. Наконец Хольд остановился.
— Здесь живут люди, — с сомнением произнес он, покачивая головой.
— Так живут или нет? — Конан смотрел на врачевателя с подозрением. Куда завело их его «чутье»?
— Живут, — заверил его Хольд. — Только как-то странно…
— Не говори загадками!
— Да я и сам пока не понимаю, в чем дело. Оставайтесь здесь, а я пойду и все узнаю.
— Нет. Я пойду, а вы оставайтесь.
И Конан решительно зашагал вперед. Через некоторое время он заметил, что спутники идут следом.
— Я же сказал, ждите меня здесь!
Иена и Хольд остановились, молча глядя на варвара. Но, когда он снова пошел, не сговариваясь, двинулись за ним.
— Ну что, вы так и будете таскаться за мной? — обернувшись к молодым людям и сдвинув брови, сурово произнес Конан. Те остановились, но не ответили, невозмутимо глядя на варвара чистыми глазами. Конан махнул рукой, пригнулся и вошел через низенькие воротца в деревню. Спутники присоединились к нему.
Деревня казалась вымершей. Не то что человека — собаки или кошки не было видно нигде. Чахлые, редкие, как в роще на берегу Ильбарса деревья с пожелтевшими листьями; прошлогодняя трава, истончавшая и колючая; высохшие колодцы, из которых несло гнилью, — все это создавало впечатление, что из деревни давным-давно ушли люди, спасаясь от какого-то неведомого мора.
Спутники заглянули в первый попавшийся полуразвалившийся домишко, похожий на все остальные здешние жилища, как похожи между собой изделия одного неумелого мастера. Конечно, в доме никто не жил. Вся обстановка внутри красноречиво говорила о бедности, почти нищете прежнего хозяина. Шатающийся стол, табуреты с обломанными ножками, две деревянные узкие кровати, по виду прослужившие не один век, и — в центре большой, но единственной в доме комнаты великолепная ваза с цветком орхидеи.
Как ни странно, орхидея выглядела совсем свежей, словно только что сорванной. Иена бросилась к цветку, как изможденный путник к ручью чистой воды. Но едва рука ее коснулась стебля, девушка вскрикнула и упала на пол без чувств.
— Кром! — одним прыжком варвар подскочил к Иене одновременно с Хольдом. Отодвинув локтем юного врачевателя, Конан легко поднял девушку и осторожно положил ее на кровать. Казалось, она не дышала. Киммериец громко выругался. Выйти из Вейшана, пересечь всю равнину, не погибнуть в схватке с монстрами и умереть в этой жалкой деревне? Не может быть! Он наклонился к Иене, затаив дыхание, прислушался. Ничего.
— Ну, врачеватель, — обернулся Конан к Хольду. — Покажи
Хольд кивнул, отстранил варвара и сам присел на кровать рядом с Иеной. Сначала он проделал какие-то манипуляции над ее головой, затем руки его двинулись ниже, не прикасаясь к телу, но повторяя все его очертания.
Конан следил за действиями Хольда, готовый помочь ему или защитить ее — в зависимости от результата. Но врачеватель, лоб которого отчего-то взмок, оглянулся вдруг на варвара и тихо, но твердо сказал:
— Прошу тебя, Конан, сейчас уйди.
— Ты знаешь, что с ней?
— Да. А теперь уйди.
Несколько мгновений киммериец стоял в нерешительности. С одной стороны, распоряжение Хольда возмутило его. Мальчишка приказывает ему, Конану, выйти! Но с другой стороны, голос юного врачевателя был так спокоен, да и сам он вдруг так преобразился в этот момент — стал подтянутым, собранным, уверенным, — что все сомнения Конана улетучились. Он пожал плечами, отвернулся и вышел на улицу.
Небо опять потемнело. Не только дождь, но и гроза должна была начаться еще затемно. А до ночи оставалось совсем немного. Если Хольд не сумеет пробудить Иену, станет ли она суккубом? А если сумеет, то, конечно, станет. Нельзя упустить это время. Врачеватель ничего не знает и может угодить в объятья суккуба, не подозревая, что обнимает не Иену. Конан вздохнул и подошел к скамье у дома. Но едва он своей тяжестью опустился на сиденье, как тут же с грохотом и треском повалился на землю. С проклятьями вскочив на ноги, варвар осмотрел скамью. Так и есть — основание прогнило, вряд ли кто-нибудь сидел здесь последний десяток лет.
Конан присел на бревно, валявшееся во дворе, предварительно покачав его рукой на предмет прочности. С бревном было все в порядке. А вот что с орхидеей? Эта мысль пришла в голову киммерийцу вдруг, до этого его больше занимало состояние Иены и скамьи у дома. Откуда здесь ваза и свежий цветок? Очевидно, что деревня безлюдна и даже домашних животных тут нет. Кто мог принести сюда, в это заброшенное место орхидею? Пока Конан не мог разгадать загадку. А поскольку думать о чем попало он не привык, лучше было думать о том, где достать еды. В доме пусто, в других домах, конечно, тоже. Может, в подвалах? Киммериец вскочил. В подвалах хоть что-то, но должно было остаться, если не пожрали мыши и крысы. Конан обогнул дом.
Задняя стена без окон и дверей оказалась вся затянутой паутиной. Огромный паук смотрел на варвара черными, круглыми, злыми глазами. Он перебирал мохнатыми лапами; на конце каждой было по несколько маленьких присосок, из которых сочилась темная слизь. Конан вынул меч и одним быстрым коротким движением отсек первые четыре лапы монстра. Второй удар разрубил паука пополам. Теперь приходилось быть осторожнее. Если здесь жила одна такая тварь, вполне могут попасться и другие.
Откидывая кончиком клинка в сторону паучьи останки, киммериец заметил торчащую из земли железную дугу. Подо мхом ее почти не было видно; Конан нагнулся, провел пальцами по мокрому моху. В самом деле, кольца Просунув в отверстие огромную ладонь, варвар поднатужился и дернул. Но не в земле — в стене дома медленно, со скрипом приоткрылась дверь. До Конана донесся запах сырости и гнилых овощей. Разорванная паутина клочьями повисла на притолоке, раскачиваясь от ветра, мазнула варвара по лицу. Он сорвал ее, бросил, потом обтер пальцы об траву. Входить или не входить? Съестного внутри явно не было, но проверить, чье это логово или хранилище, не мешало.