Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах)
Шрифт:
Наверное, я барахталась, пытаясь вылезти, довольно долго. Как вдруг меня кто-то ухватил за воротник и одним движением вытянул на берег так, что воротник жалобно трескнул, надрываясь.
— Ну, что, потренировала голосовые связки? – поинтересовался незнакомец.
А на меня навалилась неимоверная тяжесть, как бывает, когда долго находишься в воде, а потом вылезаешь на берег, так что я даже пошевелиться не могла.
— Нет, оно, конечно, иногда хочется побарахтаться в переполненном тварями канале и поорать. Не спорю. Случается, – продолжал спаситель. Ланцелот лизнул меня в ухо. Я зашевелилась
Мы прошли уже довольно много, когда из глубины тоннелей донесся далекий громовой раскат. А, может, он раздался близко – в подземельях разве поймешь. Каменные коридоры причудливо и неравномерно разносят звуки. Потолок содрогнулся. Мелкие камушки сыпанули по глади канала, взрезав поверхность воды.
Незнакомец ухватил одной рукой пса за ошейник, а второй – меня за талию и резко обернулся на звук. Спросил:
— У них и оружие есть?
Я не ответила. И так очевидно.
— И много? – продолжал мой попутчик.
— Много. А вообще, поди, вон, у них спроси. Чего ты ко мне пристал?
Он вздрогнул и замер, словно его посетила неожиданная мысль.
— Так ты тоже с поверхности?
— Откуда, по-твоему, я могу быть?
Незнакомец помолчал. Затем непонятно произнес в пространство «Значит, все-таки, правда» и вздохнул.
— Что? – уточнила я.
Но он не ответил. Только перехватил меня под руку и быстро направился дальше.
А немного погодя вода в канале снова зашевелилась. Только как будто изнутри. Словно в глубине плыло что-то огромное. Причем, не просто плыло – неслось. Это движение постепенно приближалось. Что-то яростно ударило в стену, там, где оно только что было, отколов внушительный камень кладки.
Незнакомец снова ухватил меня и собаку и прижался спиной к стенке.
— Не шевелись, – тихо велел он на ухо. – И не дыши даже.
Я инстинктивно прижалась. Ноги соскальзывали с мокрого песка.
Движение приближалось неумолимо. И в тот самый момент, когда оно миновало нас, из воды выметнулось длинное щупальце, грохнуло в стену, на обратном пути скользнуло по моему колену. Вероятно, почувствовав тепло, оно обвилось вокруг него, дернуло и потащило.
Я взвизгнула и полетела. Песок вдруг разом встал на дыбы и больно ударил. Ладонями затормозить не получилось, я и приложилась носом. Земля задвигалась. Нет, вернее, это меня потащило к воде. Твари! Наверное, патрульные напугали и разозлили их взрывом…
Тут кто-то накрепко ухватил за руку с другой стороны. Звякнуло из ножен железо, полоснуло по воздуху – и движение прекратилось. Что-то взревело, вода забурлила, окатывая неровными волнами. А потом все стихло.
Он поднял меня на ноги, а я завозилась, отцепляя от ног отрубленное щупальце и содрогаясь от отвращения.
— Ну, все-все, – даже как-то мягко проговорил незнакомец и погладил меня по спине. – Эх ты. Ладно уж, иди сюда.
Он подхватил меня на руки, а у меня даже не было сил сопротивляться.
Дэннер
Я все еще косился в сторону Обреза, но он делал вид, будто меня тут нет. И правильно, к слову, делал. Меньше всего
Итак, я и, правда, ненормальный. Прекрасно. Это я с иронией. И плевать, что я давно об этом подозревал. Правда ведь всегда оказывается неприятнее всех догадок, вместе взятых. Обрез, стало быть, состоял тогда в моем отряде – поскольку командует он где-то в районе полутора, или чуть более, лет. Зачем он так?.. Что его так мучает?.. Факт спасения моей психованной шкуры? Или то, что произошло с остальными? Наверное, он жалеет о том, что не смог вытащить всех. И, может быть, поэтому ведет себя так, что врагов у него в городе не в пример больше, чем знакомых – при полнейшем отсутствии друзей. Тяжело ему, наверное...
Я держал за руку Аретейни, и рука крайне надоедливо саднила от соприкосновения с ее рукой, будто кто-то очень вредный методично натирал ее наждачной бумагой, а не я касался мягкой человеческой кожи. Болело все зверски. Я подозревал, что стану шарахаться от зеркал еще недели две – но это ничего, у меня хорошая регенерация. В голову настойчиво лезли слова песенки, и я сам не заметил, как принялся мурлыкать ее себе под нос. Песенка была несерьезная, шуточная и в чем-то даже примитивная – после драки, с такой болью, без необходимого количества кислорода особо не посочиняешь. Однако начиная со второй строфы, Ласточка принялась мурлыкать вместе со мной, о словах догадываясь по смыслу. Я удивленно на нее покосился и замолчал. Муза смоталась, махнув меня на прощание хвостом по ушам. Аретейни замолчала следом и на ходу обернулась ко мне.
— Весело, – сказала она. – Это чье?
Я пожал плечами.
— Ничье. Это так.
— Сам сочинил?! – распахнула глазищи Ласточка. Я отчего-то смутился.
— Да. Только что.
— Здо-орово... – протянула она, задумчиво уставившись на собственные ботинки. – А я, вот, так не умею.
— Я тоже не умею. Это оно само за меня умеет. – Я улыбнулся. Аретейни улыбнулась в ответ.
— Странные животные, – задумчиво произнесла она. – Откуда они такие взялись?
— Вовсе не странные, – решил я поделиться гипотезой. – Это, по-моему, мутанты.
Она резко обернулась.
— Думаешь?..
— Угу. Я у нее заметил глаза и сходство сразу с двумя биологическими видами. Сам я их, разумеется, не видел, но в книгах встречаются иллюстрации. У нас таких животных нет. И глаза, которые ей не нужны. Мне кажется, когда-то они были другими.
— Ого! – Ласточка распахнула глаза. – Так это все объясняет! Мутанты, заброшенный город, старые коммуникации, использование разных по времени изобретения видов оружия... Мамочка...
— Что объясняет? – заинтересовался я. – Не прерывай мысль.
Но мысли, видимо, суждено было не завершиться.
Сверху раздался какой-то металлический частый шелест, посыпалась каменная крошка, а мои ребята кинулись врассыпную. Я метнулся в сторону, дернув Ласточку за руку, она споткнулась – и мы оба полетели на пол.
Но тварь не нападала.
Она просто бежала мимо – занимая, правда, собой весь потолок.
— О-ох... – выдохнула Аретейни, глядя на нее широко распахнутыми глазами и неосознанно прижимаясь ко мне. – Полосатый эшелон... твою дивизию… сороконожка...