Город пустых. Побег из Дома странных детей
Шрифт:
День уже клонился к вечеру. Через час в петле странных животных наступила бы полная темнота и спускаться с горы было бы опасно. Мы начали собираться в путь, и животные щедро снабдили нас запасами свежей еды и свитерами, связанными из шерсти странных овец. Дердра клялась, что эти свитера обладают каким-то странным свойством, хотя она так и не смогла вспомнить, каким именно.
— Кажется, они неуязвимы для огня… а может, для воды… Ах да, они не тонут в воде, как маленькие пушистые спасательные жилеты… Или,
Мы поблагодарили Дердру и сложили свитера в чемодан Бронвин. Затем к нам подбежал Грант, протягивая какой-то бумажный сверток, перевязанный бечевкой.
— Это подарок от кур, — заговорщически подмигнув, пояснила Дердра. — Смотрите не уроните его.
Кто-то более осторожный, чем я, подумал бы дважды, прежде чем брать в дорогу взрывчатые вещества. Но нам угрожала опасность, а пес и эму-раф клялись и божились, что если мы будем обращаться с яйцами осторожно, они ни за что не взорвутся. Поэтому мы тщательно упаковали их в чемодан, обернув свитерами. По крайней мере, теперь нам было что противопоставить людям с оружием, которые могли встретиться нам в пути.
Итак, мы были почти готовы, не считая одной мелочи: покинув петлю, мы по-прежнему не знали бы, в каком направлении двигаться.
— Я могу показать вам дорогу из леса, — предложил Эддисон. — Встретимся на вершине башни мисс Королек.
Площадка наверху была такой маленькой, что одновременно там могли поместиться только два человека. Поэтому туда отправились мы с Эммой, взбираясь по шпалам как по перекладинам гигантской лестницы. Грант с Эддисоном под мышкой вскарабкался наверх по-обезьяньи ловко.
От вида, который открылся перед нами, захватывало дух. На востоке вдаль уходили покрытые лесом склоны холмов, постепенно переходящие в бескрайнюю равнину. На западе виднелся океан, по волнам которого скользило видавшее виды судно, оснащенное сложной системой парусов; оно медленно приближалось к берегу. Я так и не спросил у животных, какой у них в петле год — 1492 или, может быть, 1750? Хотя им, наверное, это было безразлично. Это место было надежно укрыто от мира людей, а значит, время здесь не имело никакого значения.
— Вам туда, — произнес Эддисон, ткнув трубкой на север, в направлении дороги, едва виднеющейся за деревьями и похожей на проведенную по лесу тонкую карандашную линию. — По этой дороге вы дойдете до города, в котором имеется, во всяком случае, в вашем времени, железнодорожный вокзал. Ваша среда путешествий между петлями, кажется, 1940 год?
— Точно, — подтвердила Эмма.
Хотя я весьма смутно понимал, о чем они говорят, я никогда не боялся задавать глупые вопросы.
— Почему мы не можем выйти в этот год? — спросил я. — Мы могли бы добраться до Лондона и в этом времени.
— Вам пришлось бы путешествовать в конном экипаже, — ответил Эддисон. — Это занимает несколько дней… и, по моему опыту, заставляет изрядно понервничать. Боюсь, у вас нет свободного времени на такую сомнительную роскошь. — Он обернулся и толкнул носом дверь, ведущую в маленькую хижину на вершине башни. — Прошу вас, — пригласил он. — Я хотел бы показать вам кое-что еще.
Вслед за Эддисоном мы вошли в крохотную хижину, скромная обстановка которой состояла из кровати, шкафа и стола со сдвижной крышкой и не шла ни в какое сравнение с комфортабельным жилищем мисс Сапсан. Телескоп на высокой треноге «смотрел» в окно. Это был наблюдательный пункт мисс Королек, откуда она осматривала окрестности и наблюдала за отлетами и возвращениями своих голубей-шпионов.
Эддисон подошел к столу.
— На тот случай, если вам не удастся найти дорогу, — произнес он, — здесь лежит карта леса.
Эмма открыла ящик стола и увидела карту — старый пожелтевший рулон бумаги. Под картой лежал помятый фотографический снимок, запечатлевший женщину в черной, расшитой пайетками шали, с седыми волосами, зачесанными в высокую эффектную прическу. Она стояла рядом с курицей. На первый взгляд фото было очень неудачным, сделанным в тот момент, когда женщина отвернулась и моргнула. И все же, в снимке было что-то очень точное — волосы и платье женщины удивительным образом перекликались с пестрыми, черно-белыми перьями курицы, при этом они с птицей смотрели в противоположные стороны, что будто бы подразумевало странную связь, каким-то непостижимым образом возникшую между птицей и человеком. Казалось, они говорят без слов, обращаясь к мыслям друг друга.
Это, вне всякого сомнения, была мисс Королек.
При виде фотографии Эддисон, казалось, поморщился. Я видел, что он очень обеспокоен судьбой имбрины, хотя и пытается это скрыть.
— Не хочу, чтобы вы восприняли это как дополнение к своим самоубийственным намерениям, — произнес он, — но если ваш безумный план осуществится… и, случись вам где-то повстречать мисс Королек… возможно, вас не затруднит… то есть я хотел сказать, если вас не затруднит…
— Мы отправим ее домой, — поспешила успокоить его Эмма, а затем почесала пса за ухом.
Будь на его месте любая другая собака, это выглядело бы совершенно естественным, но по отношению к говорящему псу показалось мне странным.
— Благослови вас Пес, — ответил Эддисон.
Я тоже попытался его погладить, но он встал на задние лапы и произнес:
— Прошу прощения, сэр, но не соблаговолите ли вы держать свои руки при себе!
— Простите, — пробормотал я.