Город разбитой мечты

Дорогов Андрей

– Не знаю. – Денис пожал плечами. – Гештальт закрою и уеду.

– Чего? – Удивлённо вытаращился на него Чеснок.

– Проясню для себя кое-что, – пояснил Денис. – И уеду.

– А-а-а, – протянул школьный приятель и, покосившись на окно на пятом этаже, тяжело вздохнул.

– Был у своих?

– Нет ещё.

– Может, отметим встречу? Как-никак пятнадцать лет не виделись. – Витёк щелчком отбросил бычок в палисадник.

– Почему бы и нет. – Денис поискал глазами урну. Не найдя, он уронил окурок на растрескавшийся асфальт и тщательно затоптал его. – Вещи только закину и зайду.

– Давай, – оживился Витёк, – буду ждать.

Денис пожал протянутую руку и, подхватив сумку, сквозь жару и пыль пошёл к своему дому.

3

Вода в ванне была именно той температуры, что нужна для полной релаксации уставших мышц, а коньяк в толстостенном стакане – именно того вкуса и градуса, чтобы расслабить напряжённую голову.

Сейчас прикурить, а после, через затяжку, отпивать пряно-горьковатую маслянистую жидкость, и будет, вообще, зашибись. Дэн лениво потянулся за чёрной пачкой, удобно устроившейся на раковине, едва не уронив при этом стакан, но даже ругаться не стал. Ни вслух, ни мысленно, так было лениво и хорошо.

Прикурив, он прикрыл глаза и, откинув голову на край ванны, начал пускать ароматный дым в потолок. Было хорошо и покойно. Не «спокойно», а именно «покойно», как когда-то говорила она:

– Мне с тобой покойно, Деня.

Дэн поморщился – воспоминание, словно холодная игла, неприятно кольнуло сердце – и выкинул эти мысли из головы.

Было хорошо, но чего-то не хватало. Он затянулся, сделал глоток и потянулся к лежавшему рядом с пачкой телефону. Оживил его прикосновением пальца, нашёл иконку плеера, крутанул список плейлиста и, не глядя, ткнул в первый попавшийся трек.

Из динамиков бухнуло чем-то техно-электронным, и голос, старательно подражающий Цою, запел:

Понятно только молодым,

Что можно вечером порой… 1

Дэн скривился: что за хрень? Никогда он не увлекался электронщиной. Откуда это в его телефоне? Потянулся, чтобы переключить эту муру, но палец замер в сантиметре от экрана, когда он понял, о чём поёт певец.

Мы на закате улетим,

1

«Невидимка» – «Молодым» (здесь и далее).

Беру портвейн, иду домой.

Там, где рассвет красной мечты.

Там, где закат – всё позади.

Там где любовь, там, где есть ты.

Мы перемен ждём, как весны…

С зажатой в пальцах сигареты на экран упал столбик пепла. Дэн моргнул, певец пропел последние строчки.

В лицо я страху загляну

И кину взор на отчий дом.

Меня наутро заберут,

Рассветы встретит летний гром

И мы ловили искры глаз

И целовались до утра.

Как будто бы в последний раз

Друг другу смотримся в глаза.

Тлеющий огонёк неведомо как скуренной сигареты ожёг кожу, пальцы инстинктивно разжались, и окурок упал на экран. Песня кончилась и телефон замолчал. Дэн сглотнул. Ему стало вдруг нетерпимо холодно, как тогда, когда…

Денис встал, открыл ящик с туалетными принадлежностями, принялся шарить в нём, с грохотом роняя пузырьки, баночки и флаконы на пол. Да где же… Он ругнулся, не находя искомое.

Нашёл!

Денис опустился в горячую воду, откинулся на борт ванны и прикрыл глаза…

4

– А-а-а. – Денис проснулся с полупридушенным криком.

С трудом выдравшись из цепких лапы кошмара, он сел на продавленном диване и покрутил затёкшей шеей.

Приснится же хрень такая! С трудом сглотнул. В горле царила пустыня, но голова, что удивительно, не болела, а ведь пили они вчера с Витьком такую сивуху, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Голова, хоть и не болела, но похмельной была – словно набитая ватой и соображала плохо.

В полутёмной квартире царили липкая жара и пыльная духота давно непроветриваемого помещения. Какого хрена Чеснок законопатил все окна? Вчера вроде открывали.

Денис, тяжело поднялся на похмельных ногах и покачиваясь прошлёпал на кухню. Там, припав ртом к покрытому ржавыми потеками крану, он принялся жадно пить прохладную, отдававшую рыбой и хлоркой воду. После долго, пока не ушла тяжесть, держал голову под струёй воды.

Придя в себя, он отдернул плотные шторы, закрывающие грязные стекла, и распахнул окно. Лучше не стало: на улице, как и вчера, было солнечно и удушающе жарко.

Хоть бы ветерок какой подул, вяло подумал Денис, нашаривая на украшенном липкими разводами столе пачку.

Выцарапав из фольгированного нутра сигарету, он жадно прикурил. Вот он сча…

Стоп! Какие сигареты? Он же вчера добил свою пачку, а после, мучаясь, дымил Витькиным «Беломором». Денис смотрел на чёрно-золотистую пачку с витиеватыми зарубежными надписями, мучительно пытаясь понять, как смятая и брошенная в мусорное ведро, да-да, и такое оказалось в хозяйстве Чеснока, она снова оказалась на столе. Может, он вчера всё-таки купил сигарет? Да какой там, на хрен, купил! Таких тут не продают.

Денис осторожно, кончиками пальцев, пошевелил пачку, словно это был не картонный прямоугольник, а дохлый таракан. Наконец взял её, открыл и пересчитал золотистые пятки фильтров. Семь штук, в уголке рта дымится восьмая.

Хм, интересно: как так оказалось? Вчера их оставалось ровно восемь штук, разве нет? Он попытался вспомнить, Да, вроде так и есть – ровно восемь.

Он снова хмыкнул, какая-то нескончаемая пачка, вроде неразменного пятака? Где-то это уже было, или нет?

Сзади грохнуло, брякнуло и на кухню ввалился изрядно помятый Витёк. Громко выпустив газы, он оттолкнул Дениса и жадно, как тот пять минут назад, припал ртом к крану.