Город спасения
Шрифт:
Но я ничего подобного не сказал.
— Мы часто бываем на кухне, Никки, — небрежно сказал я, поворачиваясь на сиденье, чтобы наблюдать за выражением ее лица.
Она словно разочаровалась моим ответом, ее носик сморщился в явном признаке раздражения. Я внимательно наблюдал за ней, полный решимости распутать клубок ее мыслей и чувств.
Хотелось заставить ее открыться мне, несмотря на упрямство.
И если придется играть роль тупицы, чтобы заставить ее объясняться, тогда я буду делать так каждый гребаный раз.
Когда она сжала кулаки
— Как ты узнал? — ее решимость была такой чертовски милой, что затмила беспокойство у меня внутри.
Честно говоря, в тот день мы оба были переполнены эмоциями. Хотя не обсуждали это, мы позволили друг другу стать свидетелями чего-то личного.
— В смысле? — спросил я, откидываясь назад и пытаясь скрыть, как сильно забилось сердце в груди, а ладони стали влажными.
— Как ты понял, что я сижу в душе в темноте? — спросила она так тихо, что я кое-как расслышал ее.
Вопрос был как удар под дых.
— Я, э-э… — я почесал затылок, оттягивая время. В тот момент мое сердце решило заговорить прежде, чем смог вмешаться разум, раскрыв секрет, которым я не собирался делиться.
Молчание повисло между нами, невысказанная правда тяжело повисла в воздухе.
На это нелегко ответить.
Я знал, что у меня был выбор. Я мог солгать, отмахнуться, сказать, что догадался, и защитить крепость вокруг своих эмоций — но знал, что это отбросит нас назад. Все маленькие частички себя, которые она отдала мне, исчезли бы.
В этот момент я понял, что познакомиться с Никки было важнее, чем запереть собственных демонов.
Она не оттолкнула меня, когда я еще немного помолчал. Вместо этого она протянула свою руку и переплела ее с моей. Ее светлая кожа резко контрастировала с моими татуированными пальцами, и вид наших соединенных рук мне очень понравился.
— Не знаю, когда в последний раз держался за руки с женщиной, — сказал я, переворачивая наши руки и рассматривая их. Мне понравилось ощущение ее пальцев, переплетенных с моими.
— Да. Не думаю, что я когда-то держалась за руки с мужчиной. Только если он не тащил меня за собой, — последняя часть была такой тихой, что я бы не услышал, будь мы в другом месте. Я хотел точно знать, что она имела в виду — тащили добровольно? Неохотно? Любой ответ вызывал у меня желание подвесить кого-нибудь за лодыжки и содрать кожу.
Я хотел узнать о ней больше. Мне это было необходимо. И чтобы сделать это, придется открыться.
Я не мог смотреть ей в глаза, рассказывая о худших сторонах себя. Уставился в лобовое стекло, наблюдая за звездами на ночном небе.
— Как много Ганнер или Райан рассказали тебе о моем прошлом? — спросил я, украдкой бросив на нее взгляд.
— Ничего, на самом деле. Я знаю, что вы с Ганнером были знакомы до того, как
И я не знал ее имени.
Моя голова качнулась, почти сама по себе, пока я размышлял, с чего начать. Не знал, почувствовал облегчение или разочарование от того, что она знает только это. Было бы легче, если бы она знала больше, и мне не придется снимать слои струпьев с разбитого сердца, чтобы заново пережить то, что случилось с Кэлли.
Я глубоко вздохнул, успокаиваясь.
— Ну, во-первых, Дерек Келлей, но я никогда не пользуюсь этим именем. И это правда, мы оба были разведчиками-снайперами в Корпусе морской пехоты. Стрельба на дальние дистанции — моя специальность, несмотря на то, что именно Ганнер получил прозвище, отражающее это умение. Вырос с отцом-бездельником, который сбежал, когда я был маленький, даже не помню его лицо. Мама родила меня в подростковом возрасте, а потом запрыгнула на член первого мужчины, который ей улыбнулся.
Горечь в моем тоне не скрывалась, и я продолжил дальше, чтобы не зацикливаться на ненависти к матери.
— Она снова забеременела, хотя едва могла позаботиться о себе, не говоря уже обо мне. Девять месяцев спустя родилась Кэллии, — я улыбнулся, и Никки сжала мою руку, словно почувствовав, что мне нужна поддержка. — Мы выглядели почти как близнецы и были чертовски закадычными друзьями, — моя маленькая злючка чертовски наблюдательна и напряглась, услышав слово «были». — Повзрослев, я заменил ей родителей, хотя мы были практически одного возраста. Мы видели маму все реже и реже, потому что она исчезала на недели.
Боль отдавалась в моей челюсти, когда я сжимал зубы, чтобы не ударить по чему-нибудь кулаком. Моя мать была настоящим куском гребаного дерьма.
Никки говорила тихо, как будто чувствуя, что я балансирую на грани. Я погладил большим пальцем ее ладонь, дав понять, что никогда не сорвусь на ней. Во всяком случае, не в гневе.
— Я выросла не здесь, поэтому не знаю… но власти просто так позволяют это? — спросила она.
Здесь, типа в Соединенных Штатах?
Есть какой-то подтекст в ее словах, но опять же, я пытался не зацикливаться. Я спрятал еще один кусочек ее головоломки, но ответил на вопрос.
— Нет. Они не позволяют. Но мы с Кэлли держали все в секрете, говоря учителям и другим взрослым, что наша мама работала по ночам и все такое.
Это работало до поры до времени.
Я прочистил горло, поерзав. Конечно, наше детство не было идеальным, но сейчас я поделился с Никки хорошими воспоминаниями. Дальше были только ужасы.
— Вступил в морскую пехоту, когда мне исполнилось восемнадцать, — я снова провел свободной рукой по волосам. — Был молод и глуп. Мы так долго жили сами по себе, поэтому я решил, что с Кэлли все будет в порядке.