Город страшных снов
Шрифт:
За окном по-прежнему царил темный, красновато-сумеречный день, и понять, сколько осталось времени до темноты, было решительно невозможно. Это означало, что еще как минимум одну ночь придется провести в квартире. А утром уже решать, как выбраться за город, избегая пристального внимания голодных собак.
Хотелось снова поесть и лечь спать, но чувство самосохранения подсказывало: для успешной эвакуации за пределы города необходимо осваиваться, привыкать к сложившимся реалиям. У собак нет рук, они не могут лазать по деревьям и не смотрели фильмы про всевозможные уловки, на которые горазд изощренный ум человека. Зато у них полно острых зубов и никаких проблем с аппетитом. Чтобы понять, где проходит граница между возможностями городского человека и одичавшими аборигенами бетонных джунглей, следовало идти на улицу. И получать любой доступный опыт.
К тому же, было бы неплохо оценить масштабы того, что он уже успел увидеть. Не мог огромный промышленный город стать в одночасье заброшенным кладбищем. Не мог в принципе. Правительство обязано было принять какие-то меры: спасти тех, кто сумел выжить, обеспечить карантинную зону.
А может быть, до ближайшей колючей проволоки и блокпостов, совсем недалеко?
Тогда не потребуется долго готовиться и запасаться в дорогу припасами…
Идти не хотелось категорически, но здравый смысл требовал: надо. Так получилось, что к двадцати четырем годам Егор успел вывести для себя несколько простых правил и старался следовать им неукоснительно. Одно из таких правил гласило: желания, продиктованные ленью или страхом, не должны принимать участия в принятии решения.
Еще раз хорошенько все взвесив и пообещав себе, что по возвращении наестся до отвала, Егор облачился в куртку, взял копье и вышел из квартиры.
На улице стояла та умеренная летняя погода, когда и в куртке не жарко, и без куртки не холодно. Егор распахнул штормовку, но снимать не стал.
Двор, поросший травой и кустарником, смотрелся теперь настолько естественно и убедительно, что поднимающиеся со всех сторон к небу многоэтажки уже не казались «хозяевами», рядом с которыми случайно выросло что-то зеленое. Скорее, уродливые коробки, окружившие зеленую поляну со всех сторон, выглядели здесь абсолютно неуместными. Словно, отдав свою территорию на несколько сотен лет в аренду, лес вернулся. И стал по-своему очищать землю от арендаторов.
В траве мелькнуло черное гибкое тело. Змей Егор не особо боялся, тем более в руке у него была длинная палка с острым наконечником, но он решил не рисковать. Отошел в сторону. Не хватало для полного счастья получить укус гадюки.
Сделав круг по двору, он убедился: здесь практически полностью повторяется та же картина, что и на улице. Помимо костей и черепов, хватало трупов, сохранившихся на удивление хорошо.
Наткнувшись на тело знакомого из соседнего подъезда, Егор некоторое время стоял, хмуро вглядываясь в иссохшее и покрытое слоем грязи, но вполне узнаваемое лицо. Впервые появилась мысль, что следовало бы похоронить умерших. Но тут же пришло понимание: ни сил, ни возможностей для этого у него все равно нет.
Казалось странным, что голодное зверье до сих пор не обглодало сохранившиеся трупы. Может быть, не тронутые разложением тела были ядовиты? Или с момента смерти прошло слишком много времени, а хищники просто брезговали падалью? Но в пустом городе некому выбрасывать съедобные объедки… Чем же тогда питалась собачья стая? Птицами? Одичавшими котами?
В собственном дворе Егор чувствовал себя гораздо спокойнее и уверенней, чем на улице. В голову одна за другой полезли жуткие догадки: раз катастрофа случилась внезапно, и никакой эвакуации не было, значит, тело матери тоже может лежать где-то… прямо на улице.
От этой простой и очевидной мысли, внутри все сжалось в болезненном спазме: до этого момента трагедия ощущалась как что-то, оставшееся в далеком прошлом, а изменившийся город воспринимался как альтернативная реальность, из которой хоть и трудно, но можно однажды выбраться. Теперь же вдруг стало предельно ясно, что прошлое никуда не ушло. Оно лишь ждало подходящего момента, чтобы напомнить о себе.
Тело матери следовало найти и похоронить, как положено. Тем более, до ночи еще наверняка много времени. Проблема заключалась в другом. Мама могла находиться где угодно: от десятков магазинов вокруг дома до любых крупных торговых центров. Покупок в тот самый день она планировала сделать много, а это значило, что найти ее останки будет невероятно сложно, если вообще возможно.
Стало заметно темнее. Егор поднял голову и замер.
По алому прямоугольнику неба, обрамленному домами, ползла тяжелая радужно-багровая туча. Двигаясь единым клубящимся сгустком, она переливалась множеством оттенков красного, серого, черного и даже синего цветов. По краям нарядной пушистой окантовкой жались молочно-белые кучевые облака. Часть общего движения в странной туче подчинялась каким-то своим законам: воздушные массы время от времени закручивались спиралью и поднимались вверх, словно перевернутое торнадо. В такие моменты в темных клубах возникала промоина, сквозь которую виднелись яркие пятна. Внутри тучи что-то непрерывно сверкало, но раскатов грома слышно не было.
С трудом оторвавшись от завораживающего зрелища, Егор обошел засыпанный мусором открытый люк канализации и направился к соседнему дому. Там через дворы можно было выйти на улицу, по которой завтра он попытается выбраться на Московский тракт.
Проход между домами густо зарос травой и кустами выше роста человека. Егор в нерешительности остановился. Поверх высоких стеблей репейника и крапивы уже легко просматривался соседний двор, но продираться сквозь зеленый «остров» было страшновато. Перед глазами снова встала пугающая картина: крупный мужчина в болотных сапогах судорожно заряжает ружье, падает на колени, а со всех сторон его рвут в клочья крепкие собачьи зубы. Собаке спрятаться в густой траве проще простого.
Издалека прикатился звук выстрела. Егор непроизвольно посмотрел в ту сторону, словно надеялся увидеть стрелка, и в этот момент в кустах за спиной громко хрустнула ветка. Резко развернувшись, Егор выставил перед собой копье и начал отступать к ближайшему подъезду. Из кустов никто не появился, но верхушки высоких стеблей травы раскачивались так, что было понятно: внизу происходит какое-то движение.
До спасительного подъезда оставалось каких-то пару десятков метров, и Егор бросился бежать. Тут же раздалось азартное рычание, и слева, отсекая дорогу, появился некрупный пес палевого окраса. Он легко обогнал тяжело бухающего кирзачами Егора и оказался перед ним.
Егор резко остановился и со всей силы врезал древком копья собаке по загривку. Ударом зверя аж распластало по земле. С обиженным визгом пес бросился обратно в кусты.
Все произошло так быстро, что Егор даже толком не сообразил, как остался единственным победителем на «поле боя». Сердце гулко стучало у самого горла, вспотели ладони, дыхание было тяжелым, словно он пробежал пару километров, но опасности как таковой больше не было. Псина, проломившись сквозь кусты, завывала уже где-то в соседнем дворе. И, судя по всему, никто не спешил ее утешать и идти разбираться с обнаглевшим двуногим.