Город у моста (Репортажи из Англии)
Шрифт:
– Существовал ли сговор?
– заявил в своем последнем слове на суде Деннис Уоррен.
– Да, существовал. Но не между пикетчиками. Сговор существовал между министерством внутренних дел, нанимателями и полицией.
Почему же приговор, жертвами которого стали "трое из Шрусбери", не вызвал в британском рабочем движении столь решительного отпора, как арест пяти докеров?
Причин тут несколько. Лондонских докеров отправили за решетку на основании "закона об отношениях в промышленности". Профсоюзы его не признавали и в конце концов похоронили. К тому же протесты вспыхнули сразу по горячим следам событий: прекратилась работа в портах, примеру докеров были готовы последовать труженики
Учтя эти горькие для себя уроки, консерваторы готовили судебный процесс в Шрусбери более года, применили против строителей уголовное законодательство, а вынесение приговора приурочили к кануну рождества, когда работа на стройках по традиции прекращается до нового года и профсоюзу было трудно собрать людей для каких-либо манифестаций. Сменила тактику и большая пресса: в отличие от сенсационной шумихи по поводу ареста пяти докеров газеты встретили приговор в Шрусбери заговором молчания.
Словом, кампания протеста началась с изрядным опозданием, когда общественность уже была поставлена перед свершившимся фактом и можно было спекулировать на законопослушности британского обывателя.
Хотя резолюции с требованием освободить пикетчиков из Шрусбери не раз принимались на съезде Британского конгресса тред-юнионов, коммунист Деннис Уоррен отсидел в тюрьме весь свой трехлетний срок. Апелляционный суд отказался пересмотреть приговор.
Судьба Денниса Уоррена - трагический эпизод в британском рабочем движении, которое знает и радость побед, и горечь поражений. Вместе с тем это нарядный пример, показывающий, чего стоят разглагольствования о демократии и свободе для трудящихся в странах капитала. "Усилиями правящего класса, - подчеркивает Компартия Великобритании, - создан миф, будто в Британии нет политических заключенных и политических судов. Судьба пикетчиков из Шрусбери помогает развеять эту иллюзию".
Право на расправу
Захолустная улочка Чэптер-роуд на северной окраине Лондона изо дня в день становилась местом бурных столкновений полиции с бастующими фотопроявочной фабрики "Гранвик".
Всякий раз, когда купленный фабрикантом двухэтажный автобус пытался, словно танк, пробиться сквозь толпу, чтобы доставить на осажденное предприятие штрейкбрехеров, вокруг него вскипала яростная борьба. После очередной схватки полицейские со сбитыми шлемами тащили по улице и заталкивали в фургоны с решетками новые партии арестованных. Самая длительная в 70-х годах стачка. И самая жестокая расправа полиции с участниками массовых пикетов - таковы главные координаты событий, происходивших у ворот фабрики "Гранвик".
Хотя Великобритания имеет давние традиции тред-юнионизма, почти две трети тружеников страны все еще не объединены в профсоюзы.
Именно к этой категории относится и коллектив фабрики "Гранвик" среднего по размеру предприятия с четырьмястами рабочих.
Затянувшаяся на целый год стачка на заштатной фотопроявочной фабрике потому и обрела общенациональный резонанс, потому и всколыхнула снизу доверху все слои британского общества, что задела самую сердцевину классовых противоречий между трудом и капиталом. Она поставила ребром принципиальный вопрос, который мало кого мог оставить равнодушным: либо право трудящихся сообща отстаивать свои интересы; либо право нанимателя чинить расправу над всяким, кто вздумает ограничить его произвол силой рабочего единства; либо свобода профсоюзной деятельности, включая забастовочную борьбу; либо свобода нанимателя увольнять рабочих за участие в стачке.
Поводом для конфликта на фабрике "Гранвик" послужил уже третий по счету случай расправы над теми, кто пытался создать на предприятии профсоюз.
Пользуясь отсутствием профсоюза, фабрикант Джордж Уорд творил что хотел и особенно беззастенчиво наживался на низкооплачиваемой части коллектива женщинах из местной иммигрантской общины.
Дело началось с того, что сын одной из работниц, студент Сунил Десаи, приехавший в Лондон проведать мать, а заодно подзаработать во время летних каникул, был досрочно уволен с фабрики под предлогом "недостаточного усердия", а фактически за то, что призывал рабочих объединиться.
Это и послужило искрой для взрыва накопившегося недовольства. Треть коллектива, 137 тружеников, заявила, что в знак протеста прекращает работу до тех пор, пока репрессивная мера не будет отменена.
В первые же дни стачки ее участники вступили в отраслевой профсоюз (АПЕКС). Однако владелец фабрики объявил всех их уволенными. Под этим предлогом он отказался признать существование профсоюза на предприятии и его право вести переговоры от имени бастующих. Даже когда расследованием конфликта занялась государственная арбитражная комиссия, Джордж Уорд отказался допустить ее в цехи или предоставить в ее распоряжение имена и адреса рабочих, не участвующих в стачке, так что необходимые опросы удалось провести лишь среди бастующих. А когда в итоге расследования владельцу фабрики было предписано признать профсоюз, Уорд возбудил против государственной арбитражной комиссии судебное дело и сумел выиграть его во второй инстанции.
"У меня не антипрофсоюзная, а просто беспрофсоюзная фирма. Я сторонник свободы выбора", - разглагольствовал он.
Несмотря на изнурительное круглосуточное пикетирование, участникам стачки не удалось остановить работу в цехах. Помочь им согласился профсоюз почтовиков. Он стал бойкотировать доставку бандеролей, в которых пленки поступают для обработки.
Однако, используя своих хорошо оплачиваемых юристов, фабрикант пригрозил возбудить против профсоюза почтовиков судебный процесс. По его утверждению, бойкот фабрики явился бы "уголовным преступлением" на основании стародавнего закона, принятого еще во времена, когда разбойники с большой дороги совершали нападения на почтовые кареты.
Хотя руководство профсоюза сочло разумным не тягаться с судьями в париках по части толкования старинных законов, местные почтовые отделения на свой риск продолжали бойкот "Гранвика". Они не забирали исходящую почту с завода, а почту входящую держали без движения в сортировочном зале.
Подобный бойкот, по существу, сводил на нет старания предпринимателя и полиции ежедневно проталкивать сквозь стенку пикетов автобус со штрейкбрехерами - фабрика все равно не могла выполнять заказы.
Оказавшись под угрозой судебного преследования, национальное руководство профсоюза почтовиков заявило, что не может больше поддерживать бойкот фабрики "Гранвик", и призвало почтовое отделение Криклвуд прекратить его. Однако 130 рядовых тружеников ответили отказом. Не помог и нажим по административной линии: предупреждение министерства, что всякий, кто не прекратит бойкот, будет отстранен от должности с потерей зарплаты.
Выйдя однажды утром на смену, почтовики обнаружили, что сортировочный зал заперт, ключи от автофургонов изъяты, почтовые ящики опечатаны. За солидарность с бастующими фабрики "Гранвик" штат почтового отделения Криклвуд, стало быть, подвергли локауту.
История британского рабочего движения свидетельствует, что провокации против стачечников чаще всего совершаются в тех случаях, когда на помощь одному бастующему коллективу приходят труженики других предприятий, других профсоюзов, других городов. Все настойчивее предпринимаются попытки поставить под вопрос законность массового пикетирования, участие в нем кого-либо, кроме самих бастующих.