Город убийц
Шрифт:
«Наши вышли из гипера. Идут к нам. Разгоняйтесь».
Я передал Рону. Он кивнул.
— Уважаемые господа, мы сейчас резко ускоримся, — объявил он. — Пока лучше оставаться в своих каютах.
Я уже сидел в кресле, так что менять дислокацию не пришлось.
Однако разгонялись довольно плавно, антигравитация справлялась.
Мои бывшие друзья не сразу поняли, что случилось, и отстали на несколько тысяч километров. Только полчаса спустя снова начали нагонять.
Вернулся Эйлиас. Потом Ирма. Мы шли уже ноль сорок пять, и почти не разгонялись. А потом на мониторах появились две светящиеся
Точки выросли и превратились в два сияющих металлических кита.
Они плыли к нам, точнее к нашим преследователям.
Катер РАТ еще успел дать по нам залп, кода мы вышли из пояса, но сработало защитное поле, и нам не причинили вреда.
И тогда с двух кораблей РЦС вырвались две молнии и скрестились на катере РАТ.
— Лазарники? — спросил я Эйлиса.
— Не совсем, — улыбнулся он.
Катер был цел, его не сожгли, он был виден на мониторе.
— И что это? — спросил я.
— Когда ты станешь гражданином РЦС, я тебя все объясню, — сказал Эйлиас. — Наши передают, что опасности больше нет.
Рон передал управление Ирме и, наконец, тоже отправился спать. Спустя еще три часа под командованием темноволосой нимфы мы вошли в гипер.
От выхода до Остиума было еще пятнадцать часов пути, так что теперь, наконец, спать завалился я.
Столица колонии на Остиуме называется «Рэнд» в честь какой-то древней писательницы. Меня тут же просветили, что Рэнд именно женского пола, хотя это заметно только в тессианском. В языке РЦС неодушевленные предметы не имеют рода, так что мою досадную ошибку заметил только эрудированный Эйлиас, остальные республиканские друзья пользовались автопереводчиком с кольца связи, и проблем не возникало, ибо он сразу переводил, как надо.
В космопорте Эйлиаса и Лиз встречала жена Эйлиаса Марго, что оказалось еще большим испытанием для моего вынужденного целибата, чем общение с рыжеволосой богиней и встреча Эйлиаса с Лиз в Оазисах.
Собственно, происходило это так. В толпе встречающих одна из имевшихся там нимф помахала нам рукой. Лицо Лиз озарилось полным восторгом, и она бросилась к ожидающей нимфе, повисла на ней, и они начали увлеченно целоваться. Эйлиас заулыбался, степенно подошел к Марго следом за Лиз и подождал, когда они доцелуются, чтобы присоединиться.
Марго была темноволоса, с пышными волнистыми волосами до плеч, и слегка напоминала пилота Ирму, но была изящнее и миниатюрнее. А так нимфа, как нимфа: белоснежная кожа, легкий румянец, тонкие черты лица, глаза карие.
Окружающие не обращали на целующуюся троицу ни малейшего внимания. Я оглянулся по сторонам: да, это была не единственная целующаяся троица, уж, не говоря о парочках всех возможных сочетаний полов.
Вацлава никто не встречал, так что он тосковал, также, как я.
— Моя семья осталась на Мистрали, — сказал он. — Там встретят. У нас двое маленьких детей, так что я не стал уж их дергать.
Я постеснялся спросить, сколько человек у Вацлава в семье.
— Признаться, я ожидал другого от семьи Эйлиаса, — заметил я.
— Как в исламе? — хмыкнул Эйлиас. — Старшая жена, младшая жена и муж — господин
— Вообще, да.
— Знаешь, исламский брак в большинстве случаев вообще не считается браком по законам РЦС.
— Почему?
— Потому что это союз не равноправный, не свободный и не всегда добровольный. В частности, женщине трудно развестись, а мужчина может ее прогнать, просто трижды произнеся «Отпускаю».
— А у вас как?
— С разводами? Ну, ты в любой момент можешь съехать из общего дома, если тебе что-то не нравится. Потом, правда, делить детей и имущество, но разумные люди обычно успешно друг с другом договариваются. Уж на крайний случай — суд.
— Троица Кэри, по-моему, разводится не собирается.
— По-моему тоже. Кстати, когда Эйлиас на них женился, Лиз с Марго были уже три года вместе.
— А! Понятно. А куда съезжают из общего дома?
— Как куда? В личный дом. С этим у нас проблем нет, даже не беспокойся. Какой-нибудь общественный фонд да даст жилье. Тебе, кстати, если станешь гражданином РЦС, наверняка будет навязывать Фонд Переселенцев. Сдается мне, что тебя позовет к себе пожить Эйлиас, если только Марго не будет возражать, но ты все равно бери: мало ли что-то не сложится.
— А Лиз не будет возражать? Или у нее нет права голоса?
— Ну, конечно, у Лиз нет права голоса! Лиз из них троих больше всего дает на общественные фонды, то есть является очень уважаемой гражданкой. Марго с Эйлиасом на общественном финансировании сидят, а у Лиз частная практика, кроме работы для общества. Но возражать она точно не будет.
— Почему ты так думаешь?
— Я знаю, — хмыкнул Вацлав.
Наконец, троица устала целоваться, и мы пошли на стоянку гравипланов и загрузились в машину.
Арка стала видна сразу, как только мы поднялись вверх. Она царила и над городом, и над окружающей местностью: белая в розовой дымке заката. И какая-то нездешняя. Словно не арка, а призрак арки. И от этого видения захватывало дух.
— Сколько она в высоту? — спросил я у Эйлиаса.
— Арка? Два с половиной километра.
В Рэнд мы остановились в гостинице, как водится здесь, украшенной аркадами по первому, второму и третьему этажу. Гостиницу окружал сад, по словам Эйлиаса, совершенно обычный.
— То есть ты можешь, конечно, подключиться к системе, если у тебя психологические проблемы, но здесь это совершенно добровольно.
Мы с Вацлавом взяли по отдельному номеру, а Эйлиас с женами занял номер на троих.
Утром Вацлав собирался уйти на Мистраль, а мы оставались еще на неделю, потому что у Марго были лекции в местном филиале Университета Кейнса. Ну, и надо же дать варвару неделю на размышления на тему: проходить ему под аркой или нет.
С Вацлавом мы простились на следующее утро у ворот Сада гостеприимства. У входа в сад имелась тройная резная арка из белого камня, вполне нормальных размеров, метров пять высотой: средняя арка повыше и две на полметра ниже по обе стороны. Арку никто не охранял, и ворот под аркой не было. От арки по другую сторону уходила аллея с невысокими деревьями, напоминавшими липы, цветущими розами и клематисами на перголах. Те самые золотые цветы, что на гербе, тоже присутствовали и напоминали лилии, но были именно золотыми, а не желтыми.