Город, затерянный между мирами
Шрифт:
Глава 6
Первый день продаж
Хлопнувшая входная дверь вырвала Марину из тревожного болезненного сна. На лестнице послышались тяжелые неторопливые шаги. Тело затекло и замерзло, и теперь плохо слушалось. Пальцы не гнулись, мышцы свело судорогой. Она спала сидя, вытянув ноги и прислонившись спиной к стене.
Она все-таки заснула, несмотря на ужасы прошедшего дня. Оксана выла и стонала непрестанно, но сейчас в ее камере стояла тишина. Девушка или умерла, или была без сознания. Вечером, похитители опять приходи. На этот
Вика не спала, она сидела на полу, обняв руками колени, и напряженным взглядом следила за похитителями.
Вошедших людей было пятеро. Серые бесформенные одежды с широкими капюшонами скрывали их фигуры и лица. На поясе у каждого висела увесистая дубинка. Все пятеро держались уверенно, их движения были стремительными, но не поспешными. Корзин с едой и кувшинов с водой на этот раз при них не было.
— Возьмем четверых. Тех, кто спокойнее. — Проговорила женщина, и подошла к камере, где сидела Марина. Связка ключей тихо позвякивала, зажатая в руке у похитительницы. Девушки сжались и затаили дыхание. Надежда начала всхлипывать.
— Так, эта еще не готова, глаза злые. — Покрытая шрамами рука выскользнула из складок одежды и указала на Викторию.
— Эта скулит и всхлипывает, пусть еще посидит. — Палец указал на Надежду.
— А вот эту, забирайте. — Лица тюремщицы видно не было, но Марина почувствовала, что на нее смотрят. Девушка вздрогнула, и вжалась в стену.
«Куда? Куда вы меня собираетесь вести? Не надо! Не хочу!»- визжал внутренний голос, но она не проронила ни звука.
— Без резких движений. Если не хотите повторить судьбу вчерашней. — Предостерегла их женщина. Ключ, вставленный в замочную скважину, с тихим щелчком повернулся, определяя судьбу пленницы. Дверь камеры отворилась. Мужчина в капюшоне зашел внутрь, схватил Марину за плечи и рывком поставил на ноги.
— Пошли! — прорычал он. — Руки вперед!
Марина послушно протянула руки, и их тут же связали веревкой.
Из следующей камеры забрали Кристину. Она не сопротивлялась, даже не плакала. Кожа ее посерела, волосы были растрепаны, лицо опухло и подурнело.
— Эту только в третий день! Глаза лютые. — Прилетел комментарий в сторону Елены.
Вывели Ольгу. Она неспешно семенила ногами, голова ее была опущена.
Из мужской камеры забрали Артема. Парень заметно осунулся. Он всегда был веселым и энергичным, но теперь от него осталась лишь бледная тень.
— Остальным сейчас принесем еду и воду. — Сказала женщина, как только камеры опять были закрыты.
— Вас тоже накормят, помоют и переоденут. Ведите себя прилично! — она обратилась к согнувшимся в коридоре пленникам. — Выводите их.
Они поднялись по крутой лестнице, и вышли в узкий пустой двор. На улице стояло раннее утро. Рассеянный солнечный свет медленно боролся с темнотой. Небо над головой окрасилось розовыми и голубыми мазками рассвета. Воздух был теплым и чистым. Внутренний двор со всех сторон окружали неприветливые серые каменные здания без окон, с тяжелыми деревянными дверьми, закрытыми на засовы.
Марина прищурила глаза, после полумрака подземелья, на улице, несмотря
Пленников привели в просторную тускло освещенную комнату с каменным полом и стенами. Где их уже ожидали наполненные горячей водой высокие ванны, от которых поднимались струйки пара. Воздух в помещении был тяжелым и влажным.
— Раздевайтесь и мойтесь! — скомандовала женщина.
— При всех? — Кристина подняла на нее широко распахнутые глаза. — Нет, я не могу при всех!
— Снимите с нее одежду и помогите ей помыться, если она сама не может. А если будет плохо себя вести, отрежьте палец на ноге, он не сильно испортит ценность для наших покупателей, но будет уроком. — Бесстрастно проговорила женщина. — Это ко всем относится.
Два человека в капюшонах, достали ножи и стали приближаться к Кристине.
— Нет, нет, я сама, я сама… — быстро заговорила она, и стянула грязную футболку через голову. Слезы опять побежали у нее по щекам.
— Хорошо. — Женщина остановила похитителей с ножами. — Вы слушаетесь, мы добрые!
Марина казалось, что все происходящее с ней нереально. Сон. Ведение. Наваждение. Она что-то делала, но совершенно не понимала зачем. Она сняла одежду, не глядя по сторонам и ни на кого не обращая внимание. Залезла в наполненную ванну. От воды шел пар, но девушка так и не поняла, горячая она или нет. Марина словно не чувствовала своего тела, словно вышла из него и откуда-то снаружи из безразличной безопасности управляла им. Все ее чувства и ощущения сжались в тугой комок. Реальность уплывала.
Им дали большие и на удивление мягкие полотенца. Принесли одежду белого цвета. Один из похитителей помог Марине надеть просторное платье из легкой ткани, похожей на хлопковую. На ноги она натянула мягкие туфли без каблука, которые были ей немного свободны. Несмотря на то, что ей удалось помыться, девушка все равно чувствовала себя грязной, липкое чувство страха пропитало каждую клеточку ее тела. И от этого запаха невозможно было избавиться, он смердел, ударял в нос, обволакивал.
Их привели в другое помещение, по-видимому, столовую. Здесь располагалось несколько тяжелых деревянных столов и громоздкие стулья. Стены и полы обшиты деревом. На потолке тяжелые кованые люстры на цепях, в которых светились тусклым светом странные маленькие лампочки. Один из столов был накрыт на четверых. Здесь еда была более разнообразной, нежели приносили в камеры. Помимо хлеба, сыра и мяса, подали странные, незнакомые девушке фрукты и ягоды, пироги и вино. Вкуса еды Марина практически не чувствовала. Просто брала первое, что попадалось под руку, клала в рот и жевала. Она мельком взглянула на Кристину. Кожа у подруги была бледной, почти сливалась с белизной наряда, под глазами пролегли глубокие тени. Кристина больше не плакала, но лицо было припухшим и она, то и дело дергала носом. Девушка отрывала маленькие кусочки от пшеничной лепешки и медленно клала их в рот. Глаза смотрели в одну точку.
«Я сейчас выгляжу так же жалко. Да все мы тут выглядим жалко. Что же с нами будет? Что с нами сделают? Нас продадут в рабство? И что там будет? Будем всю жизнь работать за еду? Нет, это лучший сценарий. К каким только извращенцам мы можем попасть? Может лучше умереть… Или на органы. Если не будет больно, то может лучше на органы, чем к садистам… И больше никогда не увижу свою семью. Нет, нет, нельзя, нельзя об этом думать. Я этого не вынесу. Застыть, замереть, не думать!» — голову разрывало от страшных мыслей.