Город золотых теней
Шрифт:
Он сплюнул желчь в полотенце, потом с трудом поднялся и склонился над раковиной – чтобы смыть желудочный сок с губ и подбородка.
Уже очень давно никто не причинял ему такую боль. Об этом следовало подумать. Часть его – тот самый косоглазый ребенок, что впервые бросил вызов обществу, ударив молотком по лицу другого шестилетку, – хотела узнать настоящее имя старой сволочи, отыскать его убежище в РЖ, а потом содрать с него кожу, полоску за полоской. Но другая часть – тот взрослый, что вырос из этого ребенка, – научилась действовать более изощренно. Тем не менее обе половинки восхищались применением грубой силы. Когда он в один прекрасный
Он напомнил себе, что бессильная ярость есть признак слабости. Кем бы ни был Старик в реальности, выступить против него равносильно попытке штурмовать ад, забрасывая дьявола камнями. В Братстве он крупная шишка – возможно, самая крупная, насколько знал Дред. И живет, наверное, окруженный вооруженными до зубов телохранителями в одном из укрепленных подземных бункеров, столь популярных среди вонючих богачей, или на острове-крепости, как злодей из малайского сетеклипа, где машут мечами и кулаками.
Во рту по-прежнему было кисло, и Дред снова сплюнул. Терпение окупается. Гнев бесполезен и годится разве что в качестве тщательно контролируемого горючего; сейчас гораздо проще и умнее и дальше выполнять поручения Старика. Пока. Но наступит день, когда шакал вцепится клыками в глотку хозяина. Терпение. Терпение.
Он поднял голову и посмотрел на свое отражение в зеркале. Ему требовалось снова увидеть себя чистым, твердым, нетронутым. Уже давно никто его так не унижал, а те, кто осмеливались, давно мертвы. И лишь первые из них умерли быстро.
Терпение. Никаких ошибок. Он отдышался и потянулся, изгоняя напряженность из побаливающих мышц живота. Подался вперед, приблизив лицо к зеркалу, увидел в нем темноглазого героя с невозмутимым взглядом, терпеливо переносящего боль. Такого невозможно остановить. Музыку погромче. Он возвращается сильным.
Он бросил взгляд на загаженную блевотиной ванну, потом включил воду и смыл все, спустив свой позор в коричневый водоворот стока. Отредактировать – всю сцену в ванной. Это лишь мелкая осечка. «Я не знаю преград».
По крайней мере, новая работа будет в РЖ. Его утомляли костюмированные глупости этих богатых дураков, оживляющих фантазии, которых устыдился бы самый ничтожный из зарядников, только потому, что они могли это себе позволить. Работа будет означать реальный риск и завершится реальной кровью. Она будет, по крайней мере, достойна его и его особых талантов.
Однако мишень… Он нахмурился. Несмотря на то, что он сказал Старику, он вовсе не настолько свихнулся, чтобы влезать во вражду внутри Братства. Слишком непредсказуемо и напоминает сетевую игру, которой он баловался в школе – всякие там короли и королевы, интриги, отравления. Но все же у таких ситуаций есть и скрытые преимущества. Пусть они убивают друг друга – это лишь приблизит день, когда он запустит настоящиесобытия.
Он снова прополоскал рот и вернулся в постель. Ему требовалась музыка – неудивительно, что он вышел из внутреннего равновесия. Музыка придавала всему перспективу, не давала сюжету закиснуть. Он помедлил, вспоминая, какую боль совсем недавно причинили ему импланты, но лишь на мгновение. Он – Дред, и избранное им имя [14] было одновременно и избранной им игрой. Его игрой. И никаким старикам его не испугать.
Он включил музыку и не ощутил
14
Dread по-английски «страх».
Наверное, сейчас на той подземной автостоянке в центре города полно полицейских детективов. Снимают отпечатки, сканируют, улавливают инфракрасные следы и гадают, почему замкнутая и защищенная цепь мониторов наблюдения не зарегистрировала это преступление. И разглядывают ошметки красного и белого.
Бедная киска. Не хотела, чтобы кто-либо касался ее изнутри.
Еще один труп, скажут полицейские. Скоро новость разойдется по сети. Не забыть бы посмотреть репортажи.
Дред прислонился к голой белой стене. Внутри него пульсировала музыка. Пора немного поработать. Он подключился к информации, которую ему прислала старая сволочь, и вызвал картинки, в первую очередь карты и трехмерные чертежи места, где находилась мишень. Они застыли перед ним в воздухе небесными видениями на фоне другой белой стены.
Все стены у него были белыми. Зачем нужны картины, если ты умеешь создавать их сам?
СЕТЕПЕРЕДАЧА/РАЗВЛЕЧЕНИЯ: «Бетонное солнце» на вершине майского хит-парада.
(Изображение: взрывы, бегущий человек в белом халате.)
ГОЛОС: Завершающий эпизод сериала «Бетонное солнце» стал самой популярной сетевой передачей мая…
(Изображение: человек в белом халате целует одноногую женщину.)
ГОЛОС:… завоевав шестнадцать процентов мировой аудитории.
(Изображение: человек в белом халате переносит перевязанную собаку через бруствер.)
ГОЛОС: История беглого врача, скрывающегося в трущобах Мост-туннеля, стала наиболее высоко оцененной линейной драмой последних четырех лет…
Глава 9
Безумные тени
Рени резко дернула головой, и контрольная решетка – бесконечные ряды скрещенных линеек контрастных цветов – перекосилась. Сморщившись, девушка нажала контрольку на виске, подкачивая подкладку шлема, и повертела головой еще раз. Изображение осталось на месте.
Она подняла руки, согнула указательный палец правой руки. Передняя решетка – простенькие желтые клеточки – осталась на месте, а остальные разошлись, уходя в неопределимую даль, шагая в бесконечность. Согнула палец посильнее – и решетки сошлись. Двинула пальцем вправо – и решетки начали вращаться, каждая с легким отставанием, так, что вспыхнула неоново яркая спираль и погасла, когда решетки вновь застыли.
– А теперь давай ты, – сказала она.
Ксаббу старательно повторил сложную серию движений, каждое из которых отмечало координаты определенных точек по отношению к датчику, висевшему перед забралом шлема как третий глаз. Бесконечные ряды цветных решеток отозвались, вращаясь, уменьшаясь, переходя друг в друга, точно галактика квадратных звезд. Рени одобрительно кивнула, хотя Ксаббу не мог видеть ничего, кроме контрольной таблицы во всепоглощающей черноте.
– Хорошо, – произнесла она. – Теперь проверим твою память. Возьми столько решеток, сколько удержишь, – только не передних – и сделай многогранник.