Город
Шрифт:
* * *
Усанин был одним из тех нескольких последних милиционеров, которому удалось добраться до дверей автобуса, и было совсем неудивительно, что от безумцев ему досталось гораздо больше остальных.
Сам бы он никогда не смог протиснуться в автобус, если бы омоновец идущий следом за ним не подсадил и протолкнул его в узкую щель в автоматических дверях, придерживаемых изнутри их товарищами.
Крепкие руки коллег приняли его, почти бессознательное, окровавленное тело. Для того чтобы
В образовавшейся щели тут же появилась окровавленная рука. Один из омоновцев не мешкая, ухватился за неё и попытался втянуть товарища в салон автобуса, но потерявшая человеческий облик толпа уже запустила свои когти в его тело, не желая так просто отдавать свою добычу.
Чувствуя, как его запястье сантиметр за сантиметром выскальзывает из рук того, кто находится в автобусе под напором беснующейся ватаги, парень, осознавая свою незавидную долю, в отчаянии закричал.
Он то надеялся на то, что спину ему по прежнему прикрывают двое его боевых товарищей, но правда была в том, что ненасытная толпа уже успела их поглотить. Теперь его самого ожидала столь же страшная участь.
Однако омоновец держащий его за руку не собирался так легко сдаваться. Изо всех сил уперевшись в косяк он не отпускал парня даже тогда, когда его собственная рука ушла вслед за несчастным наружу.
Конечно, его силы были не сопоставимы с мощью озверевшей толпы, но в минуту отчаяния человек не всегда соизмеряет собственные возможности.
Он проиграл.
Более того, когда он втянул назад в салон руку, то к этому моменту на ней уже отсутствовал большой палец.
Его лицо исказила боль и мука, но причиной его страданий в меньшей мере служила потеря фаланги. На лице его читалась непонимание того, как такой тихий и уютный городок могло поглотить это лихорадочное безумие и боль утраты собственного прошлого, которое теперь казалось таким светлым и безоблачным.
А в метре от него Усанин, словно рыба, выброшенная из воды на берег, беспомощно лежал на окровавленном резиновом полу и жадно хватал разбитым ртом воздух.
* * *
Пока Максим продолжал возиться с проводами, в салон успели прорваться шестеро сотрудников внутренних дел. На этом жиденький поток уцелевших полностью иссяк. Среди тех, кто оказался в салоне автобуса был сам начальник местного РОВД. Остальных парней он иногда видел в отделении, но ни с кем не был знаком лично.
Снаружи в кабину пробивался невнятный, но вместе с тем громкий, гомон толпы, напоминающий гул растревоженного улья. И точно так же как и разгневанные пчёлы преследующие смельчака рискнувшего наведаться к ним в улей, психопаты ни на мгновение не оставляли попыток проникнуть в салон, для того чтобы расправиться с ещё оставшимися в живых людьми.
К этому времени кое-где на боковых стёклах уже появились сеточки трещин, и только чудо не давало им разлететься на кусочки. Максим понимал, что если в самое ближайшее время ему, наконец, не удастся запустить двигатель, то вскоре даже этого чуда будет недостаточно.
Один из выродков нашедший небольшую лазейку в двери попытался проникнуть через эту щель внутрь автобуса. На посадочной площадке закипела нешуточная борьба. Омоновцы, крепко держась за прочные перекладины, изо всех молотили ногами по отвратительному незнакомцу, который уже смог протолкнуть одну треть своего тела в автобус, не обращая при этом практически никакого внимания на безостановочный град ударов. Хорошо ещё, что им совместными усилиями удавалось удерживать его от того, чтобы тот оказался в салоне полностью.
На задней площадке со зловещим треском вылетело стекло, рассыпавшись на миллионы мелких крупинок.
Стеклянный град ещё стучал по обивке кресел, когда в образовавшуюся дыру начал забираться неугомонный психопат.
Понимая, что если они промедлят, всего через несколько секунд салон заполнят твари, фанатично жаждущие их смерти, один из тех омоновцев, что стоял ближе всех к задней площадке, забыв об усталости и ранах, ринулся к бреши, для того чтобы остановить кровавое наступление.
Оттолкнувшись от пола, он взлетел ввысь, рассчитывая в прыжке выбить ногою психопата, стремящегося перевалить своё тело через выставленное окно в салон. Первая фаза его операции прошла точно по плану — он, удачно распределив нагрузку, вышиб мужчину, уже наполовину свесившегося в автобус, обратно в толпу, бурлящую возле автобуса. А потом случилось непоправимое.
Именно благодаря тому, что удар был столь силён, его нога вылетела за пределы автобуса, и психопаты тут же схватили его за лодыжку.
На выручку своему товарищу на заднюю площадку бросился сразу двое милиционеров.
Еще двое омоновцев, оставшихся у дверей, продолжали выбивать безумца, рвущегося вовнутрь автобуса сквозь щель в автоматических створках. К этому моменту лицо у того уже превратилось в кровавое месиво из лоскутов кожи и мяса.
Единственным кто не принимал участие в отражении нападения на автобус, был лежащий на полу Усанин, но здесь от него проку было бы не слишком много.
Вопреки их надеждам всё произошло неимоверно быстро. К тому времени, когда милиционеры достигли задней площадки, десятки рук уже выволокли несчастного парня наружу. Теперь их задача изменилась — им необходимо было, насколько это, возможно, держать оборону.
Но им то было абсолютно ясно, что их отчаянное противостояние займёт, в самом лучшем случае, не более одной минуты, а затем орды человекоподобных тварей полноводной рекой устремятся через выбитое окно в салон, сметая на своём пути всё живое.
* * *
На тротуарах творилось что-то невообразимое — люди нападали друг на друга, разрывая в клочья себе подобных.
Отовсюду рвались вопли страха ужаса и боли.
Это зрелище ошеломило и поглотило сознание Аркадия настолько, что парализовало всё его тело. Он был просто не в состоянии пошевелиться, издать какой-либо звук. И только его глаза словно губка впитывали в себя всё новые и новые картины нечеловеческой жестокости.