Город

Саух Виталий Анатольевич

— Что это? — в ужасе прошептал парень, обращаясь к Иноку.

— ЭТО уже здесь? — коротко ответил Иннокентий. — Я убираюсь отсюда и тебе не советую здесь задерживаться.

— Но, что ЭТО? — абсолютно не понимая о чём говорит Инок, вновь потребовал ответа парень.

— Ничего хорошего, можешь мне поверить. — Заверил его Иннокентий, — Сейчас в городе становится слишком опасно. Я тебя предупредил, так что поступай, как знаешь.

Сказав последнее, Иннокентий развернулся, быстрым шагом пересёк дорогу и устремился вниз по улице Достоевского.

* * *

Юлия

издала долгий стон боли, и длинные накрашенные ногти до крови впились в побелевшую ладонь.

Слёзы, невольно, заструившиеся по её лицу пробивали дорожки в густом слое пудры, нанесённом на лицо. Тушь, аккуратно обводившая ресницы теперь растеклась, превратив её ребёнка пытающегося подражать взрослым. Догорая помада, размазанная по лицу, ещё более усиливала это ощущение.

Сейчас она лежала на кушетке расположенной в палате родильного отделения, и её потное тело сотрясали болезненные предродовые схватки.

Роды начались сразу после того, как она аккуратно нанесла макияж и теперь все её труды пошли насмарку.

Как и у большинства людей у неё был свой небольшой пунктик — она слишком щепетильно относилась к своей внешности и не позволяла себе появляться в обществе, основательно не накрасившись.

Она была вполне обычной девушкой, и лицо её не было идеальным и имело свои недостатки, но виртуозное умение скрывать их посредством косметики превращало её в настоящую красавицу, отличную из бесконечного множества.

Конечно, эта тщательная ухоженность, с которой она относилась к своему телу, всегда имела свои плюсы — вокруг неё всегда было множество восхищённых её красотой мужчин, один из которых и стал её мужем и отцом этого ребёнка. Но, если бы Юлия только знала, к чему это в итоге приведёт, то сейчас вряд ли находилась на этой кушетке с разведенными в стороны ногами.

Правда врачи уверяли её в том, что всё это закончится, и они были чертовски правы.

Больница наполнилась каким-то гомоном, но до него Юлии не было абсолютно никакого дела, так как в этот миг показалась головка ребёнка.

На лицах у медицинского персонала отразилась нарастающая тревога. Половина из них покинула палату, собираясь выяснить, что же на самом деле послужило причиной этого пугающего шума.

Через несколько минут в палату ворвались какие-то странные люди. Много людей.

Они повалили на пол, стоявших возле Юлии, акушера с медсестрой. Потеряв их из виду, Юлия осталась в неведении относительно их дальнейшей судьбы. Всё что она сейчас могла слышать, так это звуки борьбы.

Впрочем, уже через мгновение это интересовало её меньше всего на свете, так как какой-то престарелый мужчина, оказавшийся прямо перед беспомощной Юлией, упал на колени и вонзил свои железные зубы прямо в головку её первенца. Юлия зашлась ужасным криком.

Её горе и ужас были столь огромно, что она даже не заметила, как с двух сторон её обступили другие странные и не менее опасные люди…

* * *

Григорий Орлов не спеша возвращался на своей машине назад в город из совхоза Зимниковского, куда только что отвёз пьяного клиента (таких среди его пассажиров обычно было большинство). Черты города он должен был достичь со стороны третьего микрорайона максимум через пять минут.

В принципе работа таксиста ему нравилась, даже не смотря на кое-какие перегибы, и, кроме того, начинающийся день в целом складывался вроде бы удачно — пьяный парень, оплатив проезд, уронил под сидение пятисот рублёвую купюру.

Именно в том момент, когда Григорий, пребывающий в радостном возбуждении от того что обнаружил в машине нежданный подарок, положил купюру в барсетку, он заметил у обочины парня.

По мере приближения автомобиля незнакомец вышел на проезжую часть, тем самым загородил Григорию дорогу.

— Похоже, ещё один немычачий, — не в силах скрыть улыбки подумал Григорий.

Его намётанный взгляд без особого труда определил, что парень был чертовски пьян и, видимо, не испытывал особого желания добираться до города на своих двоих. И пусть вид он имел довольно потрёпанный, но одежда на нём была дорогой, а это говорило о том, что и в карманах у него наверняка что-то есть. А раз так, то Григорий не видел особых проблем в том, чтобы подбросить его до нужной точки, но с одним небольшими условием — не блевать, и не обассываться в салоне его авто.

Григорий остановил машину и стал ждать, когда парень усядется в одно из кресел, но шло время, а тот совершенно отрешенно ходил вокруг да около, словно спьяну не мог сообразить как вообще попадают внутрь салона.

В конце концов, Григорию надоело наблюдать за тем, как паренёк кружит вокруг машины и он, протянув руку, отворил заднюю правую дверцу.

Обнаружив, наконец, брешь в неприступном корпусе автомобиля, парень неумело забрался в салон и завозившись на заднем сидении.

— Куда едем? — бросил через плечо Григорий своему новому пассажиру находящемуся под шафе, на что тот промычал в ответ лишь что-то нечленораздельное.

Он повернул лицом к пассажиру:

— Я спрашиваю:- ехать куда?

Незнакомец поднял на него глаза, словно только что заметило присутствие водителя, и пристально на него взглянул, да так что у Григория всё внутри похолодело.

Только сейчас Григорий обратил внимание на то, что его новый пассажир выглядит как-то по особенному. Пугающе.

И дело здесь вовсе не том, что он пьян.

С парнем явно было что-то не так.

Должно быть, всё дело было в его глазах — они были слишком чёрными, словно его зрачки расширились до невероятных размеров.

Казалось, их тьма заполнила не только глазницы — она без труда поглощала всё, что попадало в поле зрения странного, пугающего незнакомца.

Это неожиданное жуткое наблюдение было самым последним в жизни Григория, так как в следующий миг пассажир с непредсказуемой быстротой рванулся к таксисту, схватил его за голову невиданно сильными руками, а затем впился в горло, разрывая ярёмную вену.

* * *

Конечно, Руслан не мог поверить в то, о чём говорил ему странный прохожий. И вообще он сильно сомневался в адекватности его поведения. Слишком уж дёрганным и каким-то напуганным тот выглядел. Что-то говорило Руслану о том, что с чердаком у парня не всё в порядке.