Города Беларуси в некоторых интересных исторических сведениях. Витебщина
Шрифт:
Стоило Григорию Александровичу Потемкину стать хозяином местечка, как он основал тут сразу три фабрики: часовую, позументную и суконную.
Чуть раньше, в 1766 г., в Россию приехал с патентом Стокгольмской Академии наук на карманные часы новой конструкции шведский часовой мастер Петр Нордштейн. С 1775 г. П. Нордштейна преследуют кредиторы. Поэтому он сразу принимает предложение Потемкина организовать производство в Дубровно. Г. Потемкин передал мастеру 12 тысяч рублей на 10 лет с условием, что на эти средства тот создаст фабрику часов.
Опытный мастер и педагог Петр Нордштейн за короткий срок обучил 33 подростка из крепостных часовому делу и наладил выпуск разных типов часов. По свидетельству самого Петра Нордштейна, его дубровенские ученики были обучены «мастерству делать самые разные карманные часы, настенные и большие боевые часы, часовые корпуса, рисовать цифры на циферблате и покрывать его эмалью, изготавливать цепи для часов, гравировать, золотить, обрабатывать пружины, изготавливать всякого вида пилы, геометрические инструменты и т. д.»
Каждый мастер исполнял отдельную операцию, а потом шла сборка и регулировка. Карманных часов выпускалось до 10 штук в месяц… До 1789 г., на мануфактуре было изготовлено часов на общую сумму 9729 рублей 64 копейки.
После смерти Г. А. Потемкина в 1791 г. часовая мануфактура была выкуплена казной у его наследников. 57 юношей и 35 девчат в 1795 г. по указу императрицы были перевезены сначала в Москву, а потом — в подмосковную деревню Купавну. В Купавне мануфактура действовала вплоть до своего окончательного закрытия — 21 декабря 1804 г.
В фондах Эрмитажа находятся три экземпляра карманных часов в открытых серебряных корпусах с белыми эмалевыми циферблатами. На циферблате и задней площадке механизма одного экземпляра надпись: «Фабрика Дубровенская».
Ф. Кулаков в газете «Дняпроуская прауда» за 27 декабря 2001 г. сообщает о том, что после распада Купавновской фабрики молодые мастера-часовщики были отпущены казной на оброк. Некоторые вернулись в Дубровно, а некоторые решились отправиться в поисках работы в далекий, активно строящийся в тот период Екатеринослав (Днепропетровск). Первым туда приехал некто Федор Ковальский, выпускник казенной фабрики-школы. И открыл в городе часовую мастерскую. За ним прибыли другие его товарищи по работе на казенной фабрике. Так Екатеринослав в начале XIX в. стал центром производства часов в России.
Еще Сапеги для репрезентативных целей имели в Дубровно свой дворец и парк.
Любомирские, прибыв сюда, перестроили дворец. Но, кажется, не очень постарались. По крайней мере, Автонази сообщает, что дворец этот, исполненный в стиле позднего барокко, имел аскетический вид («был груб и прост»). Единственным украшением ему служили высокие, от самого пола, окна, к тому же еще и декорированные по своему периметру.
Дворец имел пандус, оснащенный двумя парами мощных квадратных колонн.
Ломанная крыша его мансардного типа имела три так называемых «слуховых» окна. Крыта она была изначально черепицей.
Угасать здешнее имение начало еще при Евгении Любомирском. Последний хотя и приезжал иногда в Дубровно, но каждый раз вывозил отсюда в свои вновь приобретенные имения в Польше что-нибудь ценное. К примеру, им были вывезены все родовые архивы, хозяйственные акты, переписка и другие рукописи, относившиеся в XVIII и XIX вв.
Впрочем, кое-что из своих ценностей дворец сохранял вплоть до вступления во владение им Владислава Любомирского. Например, еще в 1913 г. дворец продолжала украшать старинная ампирная мебель. И среди всего прочего, кстати, — кровать, на которой отдыхал, отступая из России, самый знаменитый «путешественник» в мире, тот, кто дважды проследовал через Беларусь чуть ли не пешком и кто на месте каждого своего ночлега — будь то в монастыре, или во дворце — оставил целую сеть музеев. Я имею в виду, конечно, императора всех народов и времен Наполеона. Эта кровать и комната, где она стояла, потом сто лет к ряду — так же, как и в Бешенковичах и в Глубоком — восхищала, умиляла всех, кто прибывал в Дубровно и посещал здешний дворец. Такой продолжительный интерес мог вызвать к себе, пожалуй, только сам Всевышний…
Кроме мебели, дворец в 1913 г. сохранял остатки библиотеки, в которой преобладала французская литература XVIII–XIX вв.
Ну а располагался этот дворец в центре регулярного, носившего черты старопольского времени парка, известного своими липовыми аллеями. Границей его был обрывистый берег реки Дубровенки.
Самой симпатичной фигурой в истории Дубровно является, несомненно, Александр Иванович Казарский. Его земляки, когда я спрашивал, кого представить в своей книге, будто сговорившись, все указывали на него.
М. Малиновский в книге «Памяць» сообщает, что дом Казарских стоял на берегу Днепра. Еще будучи маленьким, Александр оказался в городе Николаеве — учился там в штурманском училище, которое успешно закончил в 1813 г.
В 1814 мичман получил назначение на Дунайскую военную флотилию.
В 1826 г. он уже командир двухмачтового парусного судна — брига. Его корабль отличается в битвах при взятии крепостей Анапа и Варна. В свое время генерал-адъютант А. И. Веригин писал про А. Казарского: «… еще один герой… родом с Беларуси, объявился в этом походе русских чудо-богатырей. Его имя — Казарский, флотский офицер. За участие в штурме Анапы награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость».
Это Казарский в 1829 г. был командиром брига «Меркурий». Вот что писал про бой 14 мая 1829 г. один из турецких военных моряков, противников русских в тогдашней войне: «Корабль капудин-пашы и наш вступили с ним (бригом «Меркурий») в горячий бой и дело неслыханное и невероятное — не смогли заставить его сдаться. Он сопротивлялся, отступая и маневрируя со всем военным мастерством так, что мы — стыдно признаться — прекратили бой, когда он, побеждая, продолжал свой путь. Если старые и новые летописцы свидетельствуют нам про примеры храбрости, так этот последний заслонит все другие, и свидетельство о нем заслуживает быть начертанным золотыми буквами в храме славы. Капитан этот был Казарский, а имя брига — «Меркурий».