Города в полете
Шрифт:
Тем не менее, значительных же нарушений, не оказалось и в помине. Ни одна сталелитейная компания на продала металлических креплений ниже установленного стандарта, потому что на Мосту не было ничего металлического. Юпитериане могли бы сделать неплохой бизнес на продаже Мосту субстандартного льда-4. Но как все знали, Юпитериан не существовало, и поэтому Мост имел весь нужный ему лед по цене, необходимой лишь для его вырезки. Офис Вэгонера относился весьма строго к всему, что касалось меньших контрактов, связанных с переформированными лунными жилищами, к снабжению топливом для грузовиков, к оборудованию. И проверял не только свои собственные сделки, но и субконтракты Армейской Космослужбы, так же связанные с Мостом.
Что же касается Чэрити Диллона и его прораба — они проводили жесткую эффективную политику. Частично из-за того, что таковы были их натуры. И еще — из-за интенсивной психообработки, которой они подверглись, прежде, чем отправились в систему Юпитера. Оказалось невозможно найти ничего бесполезно в том, чем они руководили. И если иногда они и бывали повинны в неадекватном инженерном решении, ни один инженер извне не мог бы заметить этого.
Наибольшая же потеря денег, которую все же понес Юпитерианский Проект, сопровождалась такой кровавой бойней, что он попал — в мыслях некоторых сенаторов — в категорию военных проектов. Когда убивают солдата во время военных действий против врага, никто не спрашивает, сколько денег стоила правительству потеря снаряжения в результате его гибели. В части доклада, касавшейся размещения основания Моста, благоговейно упоминался героизм погибших двухсот тридцати одного космонавта. И ничего не говорилось о стоимости девяти специально построенных космических буксиров, которые теперь дрейфовали в виде одних лишь силуэтов, раздавленные, словно множество плоских жестяных контуров под давлением в шесть миллионов фунтов на квадратный дюйм, где-то у нижней границы Юпитерианской атмосферы. Они дрейфовали, а между ними и глазами живущих, были восемь тысяч миль вечно грохочущих ядов.
Герои ли эти люди? Они были рядовыми и офицерами Армейской Космической Службы. Они погибли выполняя то, что им приказали. Вэгонер не мог вспомнить, назвали ли тех, кто остался в живых после этой операции, героями. О, их то уж точно наградили. Армии нравилось, когда ее люди носили как можно больше «фруктового салата» на своей груди, сколь возможно его было навесить. Неплохая реклама, да и «связь с общественностью». Но в докладе о них ничего не упоминалось.
Одно было ясно. Те, кто погиб — погибли из-за Вэгонера. По крайней мере, в общих чертах, он знал, что многие из них погибнут, но все же пошел вперед. Он знал, что впереди может оказаться еще хуже. И тем не менее, он собирался продолжать, так как считал, что — в перспективе — игра стоила того. Он достаточно хорошо понимал, что цель не может оправдывать средства. Но если не существовало НИКАКИХ других средств, а цель являлась необходимостью…
Но время от времени он все же задумывался о Достоевском и его Великом Инквизиторе. Стоит ли Тысячелетие того, если его можно приблизить смертными муками даже единственного ребенка? То, что Вэгонер предвидел и планировал, никоим образом не являлось Тысячелетием. И хотя дети у «Дж. Пфицнер и Сыновья» не подвергались ни пыткам, ни даже какому-то вреду, по крайней мере, переживаемое ими не являлось чем-то нормальным для детей. И еще оставались двести тридцать один человек, замороженные где-то там, в бездонном аду Юпитера. Люди, вынужденные повиноваться приказам, еще с меньшей безнадежностью, чем дети.
Вэгонер не был рожден, чтобы стать генералом.
Доклад восхвалял героизм погибших. Вэгонер перелистывал одну за другой тяжелые страницы, ища какого-нибудь намека сенаторов-следователей на цель, которой послужили эти смерти. Но там ничего не было, кроме обычных фраз типа: «за свою страну», «в целях мира», «для будущего». Абстракции высокого порядка. Пустая болтовня. Сенаторы не имели ни малейшего представления о цели существования Мост. Они смотрели, и ничего не увидели. Даже учитывая четыре года, за которые можно оценить накопленный опыт, они ничего не увидели. Очевидно, сами размеры Моста убедили их, что это какая-то разновидность исследований, связанных с вооружениями. Что-то там говорилось насчет «для целей мира»? И они считали, что лучше не иметь представления о природе этого оружия до тех пор, пока среди них не распространят официальное оповещение.
Они оказались правы. Абсолютно верно — Мост действительно был оружием. Но не подумав о том, а какого рода оно могло быть, это оружие, сенаторы также не затруднили себя мыслью о том, против кого его можно направить. И Вэгонер обрадовало, что они так поступили.
Доклад даже не коснулся тех двух лет исследований, проведенных в поисках какого-нибудь проекта, достойного внимания; лет, предшествовавших даже самому упоминанию о Мосте. Вэгонеру пришлось организовать группу из четырех особо доверенных людей, работавших ежеминутно все эти два года. Они проверяли, выданные, но не проверенные патенты. Опубликованные научные доклады, содержавшие предложения, которые другие ученые не решались исследовать. Статьи в бульварной прессе о зарождающихся чудесах, которые не завершавшиеся успехом. Научно-фантастически рассказы, создаваемые учеными-практиками. Все что угодно, что хоть куда-то могло привести. Эти четверо людей работали, имея приказ избегать рассказывать что-либо о том, чего они искали. Им было приказано держаться подальше от современной научной мысли, касавшейся предмета их изысканий. Но ни один секрет не является абсолютным. И ни один из ликов природы не является по настоящему секретом.
К примеру, где-то в архивах ФБР имелась пленка с записью беседы между Вэгонером и руководителем группы этих четырех людей, в офисе сенатора, в тот день, когда наступил прорыв. Этот человек сказал, не только Вэгонеру, но и внимательным микрофонам ФБР, которые ни одни сенатор не осмелился бы найти и заглушить:
— Это похоже на настоящую линию, Блисс. По Объекту Г. (Кое-что о гравитации, шеф).
— Придерживайся сути. (Напоминание: излагай все на излишне изощренном техническом уровне для постороннего слушателя — если тебе ПРИХОДИТСЯ говорить об этом здесь, где полно подслушивающих жучков).
— Хорошо. Речь идет об уравнениях Блэкетта. Это о возможной связи между спином электрона и магнитным моментом. Как мне помнится, Дирак тоже вел кое-какие работы по этой теме. Г имеется в уравнении, и одной простой манипуляцией его можно изолировать по одну сторону знака равенства, а другие элементы — по другую. (На этот раз никаких разговоров о ненормальных идеях. Этим интересовались настоящие ученые. Есть и соответствующие вычисления.)
— Статус? (А почему же тогда не были предприняты шаги в этом направлении?)
— Оригинальное уравнение примерно соответствует статусу семь, но никто еще не обнаружил возможности проверить опытным испытанием. Разработанное уравнение называется Производной Локке. И наши парни считают, что небольшой пространственный анализ докажет его ошибочность. Тем не менее, это уже ЕСТЬ предмет для проверки, если мы захотим выложить на него денежки. В то время, как оригинальная формула Блэкетта таковой не является. (Никто еще не уверен в том, что она реально означает. Может быть и ничего. Но если мы попытаемся попробовать, все это будет стоить чертовски дорого.)
— У нас есть возможности? (И сколь много?)
— Только в зародыше. (Примерно четыре миллиарда долларов, Блисс.)
— Консервативно? (Так много?)
— Именно так. Снова вопрос напряженности поля. (Это всего-лишь прикидка на перспективу, для единственной, что-то значащей проблемы, если вы хотите работать с гравитацией. В независимости от того, думаете ли вы о ней, как Ньютон — о силе, или как Фарадей — о поле, или как Эйнштейн — о состоянии пространства. Она столь слаба, что хотя и являлась сопутствующей каждой частице материи во вселенной, каковы бы малы они не были, с ней нельзя было работать в лаборатории. Две намагниченных иголки могут устремиться друг к другу на расстоянии не меньшем, чем целый дюйм. То же касалось и двух зернышек, столь малых, как горох, если они несли на себе разнополярные электрические заряды. Два керамических магнита, размерами не больше желудей, могли было зарядить столь сильно, что их просто невозможно вручную свести вместе друг с другом противоположными полюсами. А если бы они были направлены разноименными полюсами друг к другу, взрослый человек не смог бы их удержать от слипания. Две металлически сферы любого размера, несущие разнополярные электрические разряды, пропускали меж собой сильный разряд даже сквозь воздух-изолятор, если не было никакого иного способа нейтрализовать друг друга.)