Городская цыпочка на деревенском выгуле

– Анна Арнольдовна Непей-Пиво? – спросил нотариус сидевшую перед ним молодую женщину.

– Господи, Юрий Вячеславович, не упоминайте при мне эту дурацкую фамилию, – потребовала она.

– Отчего же дурацкую? Вот отец ваш очень своей фамилией гордился! – сказал Юрий Вячеславович, и Аня тут же всхлипнула.

– Бедный мой папочка! – Она достала пачку бумажных платочков и начала промокать ими глаза.

Хоть с отцом Аня особо не ладила, особенно последние годы, но все же по-настоящему любила его. Впрочем, и он обожал свою дочь, вплоть до того, что сделал ее единственной

наследницей своего огромного состояния. По крайней мере, Аня на это очень рассчитывала.

– Итак, повторю вопрос. Вы – Анна Арнольдовна Непей-Пиво?

– Юрий Вячеславович, а то вы не знаете, что я – это я.

– Извините, Анна Арнольдовна, но того требуют правила. Прежде чем огласить завещание покойного, я должен выяснить личности здесь присутствующих людей, – объяснил процедуру Юрий Вячеславович и попросил: – Покажите паспорт, пожалуйста.

– Дурдом какой-то.

Она с трудом открыла замок сумки – сделать это острыми длиннющими наманикюренными ногтями ярко-розового цвета было трудно – и нехотя выудила оттуда паспорт. «Хорошо, что не забыла, – подумал Юрий Вячеславович. – Пришлось раз пятьдесят ведь напомнить».

– Вот. – Аня положила на стол паспорт в какой-то несусветной перламутровой обложке с белым котом на ней.

Юрий Вячеславович для проформы открыл паспорт и покачал головой.

– Что-то у вас фамилия затерлась, – вздохнул он. Казалось, что кто-то нарочно хотел до дыр протереть то место, где была графа с фамилией.

Аня раздраженно повела плечом.

– Полиция остановит, оштрафует, – сказал Юрий Вячеславович.

– Да кто меня остановит? А если и остановит, кому какое дело до паспорта? – Аня выпрямилась в кресле и обвела свою фигурку рукой, пробежав пальчиками от плеча, по груди, талии и остановившись на коленях, которые соблазнительно торчали из-под короткого черного платья.

Да, фигурка у нее отличная. Юрий Вячеславович и тот оценил. В свои двадцать восемь Аня худой не была, но могла похвастаться крутыми соблазнительными бедрами, ярко-выраженной талией и ого-го какой грудью. Таких сейчас называли «плюс-сайз».

Утерев пот со лба, который выступил после того, как Юрию Вячеславовичу так откровенно прорекламировали все прелести, он перешел к тому, зачем, собственно, и пригласил сюда Аню.

– Итак, Анна Арнольдовна, перейдем к оглашению завещания. – Он начал зачитывать: «Я, Арнольд Аверьянович Непей-Пиво настоящим завещанием на случай моей смерти делаю следующее распоряжение: все мое движимое и недвижимое имущество, каковое будет принадлежать мне на праве собственности на день моей смерти, завещаю следующему лицу – Анне Арнольдовне Непей-Пиво, моей единственной дочери…»

– Папочка мой любимый, – всхлипнула Аня. – Не обидел родную кровиночку, не оставил в нищете.

– «…В наследство Анна сможет вступить только при соблюдении следующих условий…» – продолжил читать Юрий Вячеславович.

Аня резко оборвала и слезы, и причитания.

– Какие еще условия? – нахмурилась она.

– Анна Арнольдовна, да вы слушайте и не перебивайте.

Аня фыркнула и нахмурилась, пытаясь вникнуть в дальнейшие фразы, зачитываемые адвокатом.

– «Анна Арнольдовна, начиная с момента оглашения завещания, обязуется провести целый год, а именно триста шестьдесят пять дней, в деревне Сморчки, где она будет проживать в предоставленном ей доме, самостоятельно вести домашнее хозяйства и обслуживать себя. Присматривать за Анной поручается жителю деревни Сморчки Льву Алексеевичу Ежоворукавицыну, на которого будет возложена обязанность по истечении срока

доложить о том, соблюдались ли Анной Арнольдовной все условия и имели ли место какие-либо нарушения. В случае положительного результата, через год Анна Арнольдовна сможет вернуться жить в Москву и вступить в наследство. В течение этого года ей будет ежемесячно выделяться сумма в размере МРОТ…»

– Что еще за в рот? Кому еще в рот? – заорала Аня. – Я таким похабством не занимаюсь.

Юрий Вячеславович закатил глаза.

– Анна Арнольдовна, МРОТ – это минимальный размер оплаты труда, – терпеливо объяснил он.

– Для кого минимальный? – уточнила Аня.

– Для всей страны.

– И сколько это?

– Девятнадцать тысяч двести сорок два рубля, – пояснил Юрий Вячеславович.

– Сколько? – не поверив, подалась Аня вперед.

Юрий Вячеславович повторил.

– Да на эти деньги даже маникюр не сделаешь! – Аня посмотрела на свои розовые ноготки – хоть какое-то яркое пятно в ее унылой жизни, которая, если верить только что услышанному, обещала стать еще более унылой.

– Тем не менее, вам придется на эти деньги жить месяц, а если будет не хватать, вы всегда сможете устроиться на работу.

– На работу? – Аня округлила от изумления глаза и раскрыла красивый ротик. – Какую еще работу?

– Ну, какая найдется в деревне. Лев Алексеевич, который будет приставлен вас контролировать, свое фермерское хозяйство держит. Рабочие руки ему наверняка нужны.

– Какая ферма? Какие руки? Какие мроты-вроты? – вспылила Аня. – Дядь Юр, я ничего не понимаю.

– А что тут понимать. Поезжай ты, Анюта, в Сморчки и привыкай к простой деревенской жизни. Таковы условия твоего покойного отца, – сказал он, переходя на неофициальный тон.

Юрий Вячеславович скрестил руки на груди и уставился на свою подопечную. Она хлопала длиннющими ресницами. Подбородок ее мелко дрожал от еле сдерживаемых слез.

– А если я откажусь? – наконец промолвила Аня.

– Откажешься и ни копейки не получишь. По истечении года, если ты не выполнишь условия, все имущество твоего отца перейдет к другим людям.

– Кому? – нахмурилась Аня.

– Этого я не имею права тебе сказать.

Аня всхлипнула, а через пять минут уже выла белугой.

– Дядь Юр, за что папа меня так не любил? Что я ему сделала?

– Наоборот, Анечка, он тебя очень любил, а потому хотел, чтобы ты и без него смогла выжить.

– Как же я выживу теперь на этот ВРОТ?

– МРОТ, Аня, МРОТ. – Юрий Вячеславович встал, налил стакан воды и подал Ане. – Ты сама посуди. Дожила ты, Аня, почти до тридцати лет…

– Мне двадцать восемь, – напомнила она, всхлипывая.

– До своих двадцати восьми, – кивнул Юрий Вячеславович, – и ведь ни на что не годна. Образования нет, ни дня в жизни не работала. Только и умеешь, что по салонам красоты ходить, на вечеринки бегать да ерундой всякой заниматься. Вот и решил Арнольд Аверьянович научить тебя жизни, чтобы быть уверенным, что ты накопленные капиталы не растранжиришь.

– Это зверство, издевательство над родной дочерью, – всхлипывала Аня.

– Нет, Анюта, это тебе, если хочешь, проверка и школа жизни.

Дождавшись, пока Аня окончательно успокоится, Юрий Вячеславович сказал:

– Итак, сейчас тебе нужно вернуться домой, взять с собой не более трех чемоданов вещей…

– Всего? – перебила его Аня.

– Это очень много, Аня. Так вот, взять три чемодана вещей – не забудь теплое прихватить, на МРОТ особо не разгуляешься, – и отправиться на вокзал. Вот, – он протянул Ане билет на поезд.