Городская Ромашка
Шрифт:
Он хмыкнул, и Ромашка, таки открыв глаза, увидела улыбку, такую, как если б он собирался посмеяться над самим собой.
– Кстати, - сказал человек, заметив, что девушка смотрит на него во все глаза.
– После того случая я, как только пришел в себя, решил проверить остальные больницы в вашем городе. И знаешь, что?
Он, кажется, собирался ее удивить. Ромашка вздохнула:
– Знаю.
Он растерянно моргнул, потом нахмурился и отвернулся. Девушка теперь только заметила, что русые волосы его спускаются почти до лопаток и стянуты ремешком на затылке.
– Ты, наверное, и впрямь издалека приехал, - прошептала она.
– Да, издалека, - коротко ответил он, вновь оборачиваясь и протягивая
Ромашке вдруг стало неловко. Она как-то почувствовала: этот человек понял, что она считает его наивным и едва ли не сумасшедшим. Еще бы! Мало того, что его так удивляют в принципе обычные вещи, так и теперь он спокойно рассказывает о себе почти незнакомой девушке. И, ко всему прочему, стал бы нормальный человек лезть выручать ее после того, как уже обжегся один раз и даже просидел почти два месяца, в общем-то, ни за что?
Девушка сделала глоток из кружки и скривилась - фу, кислятина! Но все-таки глотнула еще раз.
– А зачем ты к нам приехал?
– Я должен прожить здесь год. Так надо, - ответил он и добавил.
– Только не спрашивай, зачем. Я не хочу врать, а рассказать все как есть не могу… пока.
– Хорошо, - согласилась Ромашка.
И снова услышала далекий гул. "Метро, это точно" - решила Ромашка. Вручив пустую кружку своему собеседнику, она расслабилась, веки снова отяжелели и опустились. Боль почти совсем прошла, и теперь Ромашке хотелось одного - спать. Вот только перед тем, как провалиться в дремоту, девушка желала непременно задать еще один вопрос.
– А зовут тебя как?
– Мирослав.
– Мирослав?
– даже сквозь подступающий сон удивилась Ромашка.
– Какое странное имя…
Проснувшись, Ромашка поначалу не сразу сообразила, где она. Но, собравшись с мыслями, успокоилась, а так как чувствовала она себя уже достаточно хорошо, да и голова вроде не болела, девушка попыталась подняться. Мирослав сидел на корточках, глядя на пар, поднимающийся из носа закипающего чайника. От двери, сооруженной из картона и досок, тянулся по полу провод, а у стены заканчивался самодельной розеткой. К розетке была подключена маленькая, в одну конфорку, плитка, на которой и стоял чайник. Вода в нем закипела, и Мирослав повернул ручку, а заодно и снял с раскаленной конфорки чайник и наклонил его над кружкой. Вода полилась с шипением и бульканьем, и тут же из кружки пошел пар. Теперь только Ромашка разобрала, что запах был не обычный, какой исходит от залитого кипятком чайного пакетика.
– Тебе лучше?
– спросил Мирослав, осторожно передавая кружку из своих рук в ее.
– Да, - ответила девушка.
Она пила чай медленно, наслаждаясь необычным вкусом, растягивая удовольствие, и думала о том, что там, снаружи, вернее, наверху, сейчас уже день. Или даже вечер. Ромашка не знала точно, сколько она проспала, но чувствовала себя отдохнувшей. По телу разливалось приятное тепло, а напиток странным образом бодрил.
– Идти сможешь?
Ромашка ответила утвердительно. Неизвестно, как долго она была здесь: вдруг кто-нибудь хватится? Хотя кто мог о ней беспокоиться, кроме Дельфины. А все же не стоило стеснять человека, которому она и так обязана жизнью.
– Не сердись на меня, Ромашка, что я не предлагаю тебе подольше отдохнуть здесь, - сказал вдруг Мирослав.
– Дома тебе будет удобнее, да и сюда могут нагрянуть ваши полицейские. На этот раз я, кажется, неплохо спрятался, но лучше тебе тут не задерживаться.
И Ромашка с ним согласилась.
Они вышли через подвальную дверь ничем не примечательного снаружи старого дома, а, пройдя всего каких-то четыре квартала, оказались прямо перед серым зданием музея. Ромашка даже удивилась, потому что не заметила, как они сюда пришли - всю дорогу украдкой наблюдала за спутником. Одетый в нелепую старую курточку, он шагал, свободно расправив плечи, причем выглядело это так естественно, что Ромашка подумала: в нем не заподозрит чужака лишь слепой! Да только люди почему-то не обращали на Мирослава никакого внимания: ссутулившись, глядя себе под ноги, они спешили поскорее добраться до дома, пока сумерки не сгустились окончательно, чтобы не оказаться на улице в самое страшное и темное время - когда уже темно, а освещение еще не включили. Пройдет полчаса, и эти люди на улицах начнут опасливо жаться к краю тротуаров, шарахаясь от каждой тени, пугаясь визга тормозов за спиной. Тогда-то Ромашка и подумала спросить Мирослава, не боится ли он вот так ходить по улице - а вдруг полиция? На это Мирослав ответил, что если кто и ищет его, чужака, то это не касается обычных уличных полицейских, которые просто за порядком следят, а не выискивают преступников.
Мирослав попрощался с девушкой, не дойдя до ее дома пару кварталов, но Ромашка сегодня шла, не опасаясь негаданного нападения. Она не успела расспросить, как он расправился с бандитами, но раз уж сумел, значит… Значит можно идти спокойно по улице, пока серые глаза прислонившегося к стене дома человека смотрят ей в спину. А, войдя в квартиру и заперев за собой входную дверь, Ромашка первым делом, как и обещала, включила свет в комнате. Как только окно ее загорелось желтоватым светом, человек в потрепанной курточке, русоволосый и сероглазый, удовлетворенно кивнул и, развернувшись, пошел прочь.
Утро занималось серое, как всегда. Рассеянный свет прокрался в окошко, осветив лицо сидящей на диване девушки. Она почти не спала, лишь ближе к рассвету вздремнула немного: ей было о чем подумать этой ночью, но мысли путались, и потому девушка чаще сидела, будто в оцепенении, а мысли текли медленно, словно бы нехотя. На Ромашкиной ладони лежал небольшой ключик. Вчера, когда они вышли из подвала, Мирослав закрыл ведущую в подвал дверь этим ключом и положил его на ладошку девушки.
– Если вдруг я тебе понадоблюсь или случится что-нибудь - приходи, - сказал он и, предупреждая вопрос, для которого Ромашка уже приоткрыла рот, добавил с улыбкой: - У меня есть второй ключ.
Теперь Ромашка думала, что хотя Мирослав и очень странный человек, но, возможно, это оттого, что он привык к другой жизни, и хотя находится в этом городе уже, наверное, полгода, если не больше, а все никак не приспособится. Даже живет где - под землей! Под городом! На поверхности для него места, видать, не нашлось.
Потом Ромашка мысленно вернулась к страшному происшествию, которое без вмешательства неожиданного заступника, могло окончиться весьма плачевно, и тут же вспомнила про Рыся. Его-то ведь некому было спасать! Небось, избили так, что теперь и на работу пойти не сможет, или вовсе убили. Перепуганная Ромашка кинулась было к телефону, но сообразила, что не знает номера Рыся. Тогда девушка решила, что пойдет прямо к зданию музея и будет ждать парня там.
Было сыро и зябко. Ромашка стояла недалеко от широкого крыльца, поджидая Рыся. Мимо нее проходили люди совершенно разные, но после вчерашнего девушка почему-то подумала: как же они все похоже ходят! Теперь ей бросались в глаза и ссутуленные спины музейных работников, и озабоченные выражения лиц. Это были люди в основном среднего возраста, а то и вовсе пожилые, и Ромашка пожалела их: наверное, зарплаты у них совсем маленькие, почти как ее стипендия, ведь в музей сейчас мало кто ходит, даже не смотря на то, что билеты все дешевеют и дешевеют. А ведь у этих людей семьи… Что Ромашке? Она одна, и у нее все есть: и квартира, и одежда, и в еде она непритязательна - как-нибудь да проживет.