Городской охотник
Шрифт:
— Вроде бы ты познакомился с ней два дня назад.
— Разве? — удивился я.
Но он был прав: я знал Джен менее сорока восьми часов. Отрезвляющая мысль.
— Она действует быстро, — признался я.
— Почему у тебя пурпурные руки? — спросил папа, когда я наливал кофе.
— Прикол такой, ретропанк. Плюс эта краска убивает бактерии.
— Ох уж эти дети, — вздохнула мама. — И чем же вы с ней занимались вчера вечером? Ты мне так и не рассказал.
— Мы ходили на вечеринку-презентацию одного журнала, а потом, э… пошли к Тине и смотрели у нее видео.
— Так, и что же вы смотрели?
— Компьютерный военный
Я отпил первый глоток кофе за сегодняшний день.
— С Кевином Бэконом?
— Да, мама, с Кевином Бэконом. Ой, нет, какой Кевин? Это был японский мультик. — Я произнес название, ставшее брендом.
— А разве не эти мультики распространяют эпилепсию? — спросил вдруг отец.
Он продолжал смотреть на меня, но не на лицо, а на волосы.
Чтобы ответить, мне потребовался глоток кофе.
— Пап, с чего ты взял, что эпилепсия заразна?
— Ну, в каком-то смысле так оно и есть. Во всяком случае, большинство эпилептических реакций социогенны.
Вот так. Если и есть что-то печальнее того факта, что за завтраком ваш отец использует слово «социогенный», так это то, что вы знаете, что он сейчас вам растолкует, что оно значит.
Отец рассказывает эту крутую историю.
В 1962 году в Южной Каролине работала некая швейная фабрика. Однажды в пятницу одна из ее работниц почувствовала себя плохо и сказала, что, когда разматывала ткань, поступившую из Англии, ее покусали какие-то насекомые. Потом были госпитализированы еще две работницы, упавшие в обморок, — они тоже жаловались на укусы. К следующей среде это приняло характер эпидемии. Заболели шестьдесят работниц утренней смены, и федеральное правительство направило на фабрику группу врачей и энтомологов. Они установили следующее:
1. Никаких ядовитых насекомых ни из Англии, ни откуда-нибудь еще на фабрике не было.
2. Разнообразные симптомы работниц не подпадали под клиническую картину ни одной известной болезни.
3. Недуг поразил не всех работниц утренней смены, а только тех, которые лично знали друг друга. Он распространялся через социальные группы, а не среди людей, которые работали с подозрительной тканью.
Все это выглядело каким-то надувательством, но пострадавшие жертвы не притворялись. Недуг был настоящим, но имел не инфекционную, а социогенную природу, то есть стал результатом паники. По мере того как распространялись слухи о болезни, людям стало казаться, что их кусают насекомые, а несколько часов спустя у них развивались болезненные симптомы. Это действительно работает. Вот представьте себе: насекомое ползет по ноге… по спине… копошится в волосах. Насекомые, насекомые, насекомые… О, да они повсюду!
Думаю, вы уже ощущаете их присутствие или ощутите через пару минут. Валяйте, чешитесь.
Зараза в Южной Каролине распространилась тем же путем, как зевание, от мозга к мозгу.
Как справились с этой эпидемией? Очень просто, с помощью фумигации: собрали работниц и у всех на глазах запустили в цеха облако ядовитого газа. Самого настоящего отравляющего вещества. И оно помогло, потому что как только работницы поверили, что воображаемые насекомые погибли, они перестали кусаться.
Эпидемия закончилась.
— Ты хочешь сказать, что эти припадки не были эпилепсией?
— Большинство из них нет, лишь несколько вначале, — ответил отец. — Судя по тому, что я читал, количество детей, попавших в больницы, было поначалу невелико. Но как только о припадках
— В этом есть немалый смысл, — пробормотал я, мысленно вернувшись к вечеринке. Может быть, Тина ошиблась и «антиклиент» не отточил методику пака-пака до степени универсальности. Такой надобности и не было, вместо этого мини-припадки распространились, как воображаемые укусы насекомых, перепрыгивая из мозга в мозг. В ролике «Пунь-шам» были показаны ошалевшие и дезориентированные актеры, что являлось своего рода гипнотическим посылом, призванным вызвать ошалелость и дезориентацию у зрителей. (Кстати, это относится к любым рекламным материалам, они подталкивают вас к тому, чтобы вы поступали определенным образом.) Возможно, лишь несколько человек отреагировали непосредственно на вспышки, а уж потом они, подобно трендсеттерам, распространяющим новое увлечение, стали передавать свое состояние остальным гостям.
Если некоторые из нас открыты для того, чтобы их мозги переиначивались, то многие другие последуют по этому пути за ними.
— В эпидемиологии такие случаи распространены, — заявил отец. — Особенно часто это происходит с детьми.
— А что, Хантер, — осведомилась мама, — не распространилось ли среди подростков поветрие красить руки в красный цвет?
— Нет, только я и Кевин Бэкон.
— Неужели? А по-моему, он не особо панк.
Правда, слово «панк» она произнесла с вопросительными знаками с обеих сторон.
От дальнейшего разговора за завтраком меня избавил звонок Кассандры, соседки или подружки Мэнди.
— Кассандра! От Мэнди что-нибудь есть?
— Да, Хантер, она звонила мне вчера вечером. Очевидно, ей пришлось выехать из города в последнюю минуту.
— Она звонила? Со своего телефона?
— Да. А почему бы и нет?
— Гм, как же она… я хочу сказать, как впечатление: у нее все в порядке?
— Ну, она говорила как бы нервно, но сам понимаешь, любой бы на ее месте дергался. Она даже собраться не успела; они пригнали посыльного за ее вещичками. А поскольку ты оставил сообщение, я решила позвонить. Мэнди сказала, что ее телефон там не работает.
— Где там?
— Где-то в Джерси, кажется.
Я побарабанил пальцами, размышляя, нужно ли рассказывать Кассандре что-нибудь, что может ее сбить с катушек, но по здравом размышлении решил, что, пожалуй, не стоит сажать на нее моих воображаемых насекомых.
— А она не говорила, надолго уехала?
— Ну, не точно. Вещи собрали на пару дней. Ты всегда можешь сам позвонить ей.
Я закусил губу. Вот чего они хотят.
Мы с Джен встретились в нашем заведении со старинными кушетками и крепким кофе. Выспавшись после вчерашних потрясений, она выглядела гораздо лучше. То есть, по правде говоря, выглядела великолепно. Короткая стрижка вновь поразила меня, видимо, за прошедшее время ее мысленный образ в моем сознании откатился к длинным волосам. Войдя, она помедлила на пороге (браслет на запястье приветливо поблескивал), потом улыбнулась, заметив меня на нашей привычной кушетке.