Горошина на шестерых
Шрифт:
Он порылся в моей спортивной сумке и протянул книги маме.
– «Как я готовлюсь к Великому посту» и «Вводный курс древнегреческого языка»… В самом деле, очень увлекательно, – ошарашенно проговорила мама.
– Я поражён, дорогой Жан А., – сказал папа. – Надеюсь, дочитав эти книги, ты поделишься с нами впечатлениями и немного расскажешь об их содержании?
Жан А. состроил на лице покорную улыбку.
– Видишь, дорогая, – заключил папа, – как я был прав, когда настоял на том, чтобы старшие записались в муниципальную библиотеку!
–
– С радостью, – сказал папа. – Там ещё осталось немного твоего восхитительного рисового пудинга?
– Я сберегла порцию старших, – сказала мама. – Мне было бы очень жаль, если бы они остались без десерта из-за того, что им приходится с таким усердием работать в библиотеке.
– Класс! – воскликнули хором мы с Жаном А. – Вот чего нам весь день не хватало, так это рисового пудинга!
Ух, как близки мы были к провалу…
Но в конечном итоге операция «Библиотека» была проведена мастерски, и мы вышли из этого сложного задания победителями.
Правда, по тому, как Жан А. швырнул на пол книги, когда мы вошли к себе в комнату, я понял, что ночью, сразу после отбоя, нас ждёт грандиозное сражение грязными носками.
Великолепная единица
Когда в семье шестеро мальчишек, трудно надеяться на спокойную минутку.
По утрам, когда Жан В. и Жан Г. спорят о том, кому принимать душ вторым, Жан Д. во всё горло тренируется произносить без шепелявости «Сэсть мысат в камысах сурсат», а Жан Е. вопит у себя в люльке, я всерьёз подумываю о том, что лучше было бы немедленно отправиться в интернат для детей военнослужащих, чем выносить всё это.
У нас в семье имя каждого ребёнка начинается на «Жан», и родители для удобства разделили нас на три группы: старшие, средние и младшие.
Старшие – это мы: Жан А. (самый скандальный член семьи, больше известный по прозвищу Жан-Аристократ) и я, Жан Б. (которого прозвали Жаном-Булкой из-за того, что я люблю вкусно поесть и щёки у меня из-за этого круглые).
Дальше идут средние: Жан В. (В. – потому что он «Витает в облаках и ничего не понимает») и Жан Г. (Гадский Гамадрил и Главная Головная боль наших родителей).
Ну и младшие – это Жан Д. (которого правильнее называть Зан Д., поскольку сам он может произнести своё имя только так) и самый младший Жан Е., Жан-Ёж или Жан-Енот (потому что ростом он пока не столько с людей, сколько с этих
Мы с Жаном А. живём в одной комнате, у нас двухэтажная кровать и один письменный стол с двумя рабочими местами. Папа у нас мастер на все руки и сам спроектировал этот замечательный предмет мебели. Он покрыт лаком, как корабельный стол, и у него большие выдвижные ящики, которые так сильно забиты, что всё время заедают, когда пытаешься их выдвинуть.
В ящике стола я храню свою знаменитую тайную тетрадь. Она лежит на самом дне, под школьными принадлежностями, прикрытая старой вонючей физкультурной майкой, чтобы никто не посмел туда сунуться.
По вечерам, когда все уроки сделаны, я тайком достаю тетрадь, перьевую ручку, которую мне подарили на первое причастие, и пишу роман.
– Чего ты там делаешь? – спрашивает Жан А.
– Ничего.
– Тебя что, наказали? Задали сто раз переписать предложение?
– Не лезь не в своё дело.
Жан А. пользуется тем, что в поисках вдохновения я прикрываю глаза, и пытается заглянуть ко мне в тетрадь. Он носит очки, и со стороны, наверное, кажется, что это толстая сова сидит и подслеповато моргает у меня за спиной.
– Нарываешься на мой парализующий приёмчик? – ору я и грудью накрываю тетрадь, чтобы он не увидел, что там написано.
– Ой, как страшно! – веселится Жан А. – Боюсь-боюсь карлика-четвероклашку! Предупреждаю: если твой локоть хоть на миллиметр заползёт на мой письменный стол, ты труп!
– Если ты вдруг забыл, это и мой письменный стол тоже!
Я вижу, как он роется в своих ящиках, вынимает оттуда пачку бумаги, линейку и карандаши и начинает усиленно над чем-то трудиться.
– Ну, а ты чего там такое делаешь?
– Не лезь!
– Что ты рисуешь?
– Чертёж барьера под напряжением, – ворчит он и выводит на листе такие микроскопические вычисления, что получаются не цифры, а какие-то мушиные какашки. – С таким барьером каждый раз, когда ты полезешь на мою половину, тебя шарахнет сто тысяч вольт прямо в сочленение локтевой и лучевой костей!
Вид у меня, должно быть, был ошеломлённый, потому что он, глядя на меня, чуть не упал от смеха.
– Это локоть, тупица! Ну ты вообще ничего не понимаешь в анатомии! Тебя, небось, даже в пятый класс не переведут…
Обычно именно в такие моменты средние решают заявиться к нам в комнату с какой-нибудь настольной игрой под мышкой.
– А что вы делаете? Может, поиграем в «Найди убийцу»?
– Даже не мечтайте! – дружно отзываемся мы с Жаном А.
– Тогда, может, в карты? В «Русский банк» или в «Кости лжеца»?
Никак от них не отвяжешься… Мы с Жаном А., конечно, выходим из себя.
– А шнурки вам не погладить?
И тут начинается: они швыряют нам в лицо свои носки, и разворачивается настоящая бойня!