Горошина на шестерых
Шрифт:
– С какой девчонкой?
– Ну с этой… «прелестной кузиной».
Я пожал плечами и запрятал тетрадь на дно ящика.
Если бы я был Жаном Б. из моего романа, то сейчас оглушил бы Жана А. мощным ударом и отправил за решётку к шайке преступников, которых обезвредил бы ещё в предыдущей главе.
Но мой роман потому и называется «Великолепная единица», чтобы можно было хоть в книге побыть наконец одному и над душой не висели бы ни старший брат, ни средние, ни младшие, ни чересчур строгие родители.
– Тебе-то какое дело до того, что происходит в моей книге?
–
– Ладно, – вздохнул я. – Его кузину зовут Фримусс.
Конечно, любопытство Жана А. мне льстило. Раз ему интересно узнать, чем закончится история, может, он ещё не совсем безнадёжен?
– И кто же её похитил, эту самую Фримусс?
– Скажу, если отдашь мне брелок с Рин-Тин-Тином и набор марок про Олимпиаду.
Жан А. вздохнул и стал рыться в верхнем ящике своей половины стола.
– Ладно, – согласился он.
Я схватил брелок и марки и только после этого признался:
– Честно говоря, я пока и сам не знаю. То ли фальшивомонетчики, то ли глава мадьярской секретной службы…
– Что значит – ты пока сам не знаешь? А ну отдавай обратно мои марки!
– Что отдал, то потерял! – сказал я и быстро засунул конверт к себе под настольный коврик. – Придётся тебе подождать, пока я напишу продолжение.
Большой цирк
С того дня всякий раз, как я доставал тетрадь, чтобы писать роман, Жан А. меня больше и пальцем не трогал.
Я видел, как он посматривает на меня, и нарочно хмурил брови, напускал на себя сосредоточенный вид и сосал колпачок ручки.
– Вон отсюда! – прикрикивал Жан А. на средних и младших, когда они пытались войти к нам в комнату. – Вы не видите, что он работает?
Однажды вечером Жан А. увидел, как я закрываю тетрадь, и спросил:
– Ну?
– Что – ну?
– Роман. Что там сейчас происходит?
– Ничего. Я забросил «Великолепную единицу».
– Как это? Ты совсем, что ли? А как же Фримусс? Неужели этот тупица Жан Б. оставил кузину на растерзание фальшивомонетчикам?!
– Я начал другой роман. Рассказать про что?
– Плевать мне на твой другой роман! Как он называется?
– «Патруль асов».
– Тупое название. И про что же он?
– Про мальчика и его лучшего товарища, которые служат в Королевском воздушном флоте.
– Бред какой. Это как в «Большом цирке» Пьера Клостермана? [2]
Книгу
– Вроде того. Только у меня главные герои – два парня из четвёртого класса, прирождённые лётчики. Они на своём «Спитфайре», гружённом целым складом боеприпасов, проделывают в воздухе настоящие акробатические трюки, чтобы обстрелять немецкие истребители.
2
Пьер Клостерман (1921–2006) – французский военный лётчик и писатель, автор двух книг: «Большой цирк» и «Огни на небе».
– И что?
– Что «и что»?
– Что с ними дальше происходит? Чего я из тебя клещами каждое слово вытягиваю?
– Я думал, тебе плевать на мои книги…
– Конечно, плевать. А девчонки там у тебя есть?
– Есть. Лили, девочка-шпионка… Она притворяется командиром немецкого воздушного отряда, и, поскольку на лице у неё кожаная маска, никто ни о чём не догадывается.
– Вот чушь-то какая… А дальше что?
– Потом с неё срывают маску. Это делает подлец Фон А., начальник контрразведки. Прыщавый тип с оттопыренными ушами, который носит монокль…
– Монокль? – переспросил Жан А. – Вот такой?
Он снял очки, зажал глазницей филателистическую лупу и прыгнул ко мне на кровать.
– Йа-йа, – заговорил он, изображая немецкий акцент. – Я похищайт твой Лили, мерзкий французиш пилот! Я спрятайт её ф мой секретный пункер!
Я тут же включился в игру:
– Сейчас ты узнаешь, с кем связался, Фон А. Ну-ка пошёл прочь с моей кровати!
Я расставил руки, словно крылья, заревел, как пикирующий самолёт, и попытался осуществить нападение на врага, но был отброшен назад очередью грязных носков.
– Тебе больше никогда не увидайт тфой фозлюбленный! – проревел Жан А.
– Лили? Что за ерунда! Она никакая мне не возлюбленная!
– Ну тогда я её целовайт в губи много часофф подряд! – воскликнул довольный Жан А. и сжал в объятиях мою подушку.
– Убери свои грязные лапы от моей героини! – прорычал я.
– Ни са што!
– Ну, Фон А., я предупредил! – крикнул я, и Жану А. пришлось пригнуться под шквалом ластиков, карандашей и обгрызенных шариковых ручек, которые я достал из его пенала.
– Не трогайт школьные принадлежность! Ферботен! Запрещайт!
От возмущения Жан А. выронил из глаза монокль, и я воспользовался этой заминкой, чтобы забросать его скомканными листками, которые выдрал из первой попавшейся под руку тетради.
– Ну что, Фон А., понял теперь, с кем связался? – хохотал я. – Сейчас я тебя поджарю, как франкфуртскую сосиску!
Именно в этот момент средним и младшим вздумалось к нам присоединиться.
– Что вы делаете? Можно мы тоже с вами подерёмся?