Горсть Песка
Шрифт:
Умный, гаденыш, вырос, оказывается. Взрослый стал и своевольный, авторитет матери на него не действует, манипуляции тоже. А главное, если она хочет договориться, а она хочет, придется принимать его условия и лететь на эту самую «Серебряную Звезду» или как там его, «Серебряное пламя». Мальчик всегда питал слабость к подобным красивостям из старых землянских романов. А агента надо немедленно отзывать, если только не ликвидировать.
Но первым делом надо все рассказать Эргу. Еще не остыв, Данира поторопилась к своему любимому, который спокойно сидел в своем кабинете и читал доклады своих министров, и вывалила на
— Остынь, Дани. Нам некуда торопиться. Трон мальчику в ближайшее время не светит, я умирать не собираюсь еще лет двести.
— Ты представляешь, сколько бы он мог принести пользы Империи, став наследником? А то твой старший сыночек только портить фрейлин и спать со своей мачехой горазд.
— Зато у него даже если и возникнет желание сесть на мое место, то пороху не хватит. И кстати, моя супруга беременна вовсе не от своего пасынка, в этом я уверен.
— А от кого, если не секрет? — Голос Даниры сочился ехидством.
— Пока не знаю, но тайной это не останется, дай только дитяти родиться. В одном уверен: Говард тут ни при чем. Не стоит тебе на него наговаривать. А Дилмар… Не стоит соблазнять мальчика короной. Он, если захочет, своего добьется. Поэтому я рад, что сейчас он смотрит в другую сторону. Успеет еще.
— А то, как он со мной разговаривал?!
— Дани, ты сама виновата. Нечего разыгрывать из себя строгую мамочку. Мальчик уже взрослый, и не просто взрослый. Один из самых влиятельных персонажей в Галактике. А ты его как маленького.
— Он жениться собрался. На этой своей Риале. Помнишь, я тебе говорила.
Брови императора взлетели вверх.
— Это девочка, которая ухитрилась ухлопать брата шиэртанского аверха?
— Она самая.
Эрголион улыбнулся и потрепал любимую по щеке.
— Было бы можно, я бы ей за это орден дал. Редкий был мерзавец. Но, к сожалению, ты права, эту связь, а тем более брак моему наследнику на Шиэртане не простят. Для них она государственная преступница. Орки и так склонны к сепаратизму, и с каждым годом их все труднее держать в узде. Думаешь, для чего я терплю при себе этого графа Коррентиэни? Именно как инструмент влияния на Шиэртан. Все-таки он сын их предыдущего аверха, пусть и не стопроцентный орк, а все же… У него там много сторонников, его отец был популярен, чего нельзя сказать о нынешнем. Давно бы ликвидировал мерзавца, но на данном этапе он мне полезен. Кстати, что ты там говорила Дилмару насчет того, какой этот граф Амондор потрясающий любовник? Откуда такие сведения?
Женщина засмеялась грудным воркующим смехом.
— А ты ревнуешь, мой сладкий? Не бойся, не из личного опыта. Ты же знаешь, я его не перевариваю. Просто все придворные дамы стонут от восторга, стоит только кому-то его упомянуть. Только и слышно: «Амондор, Амондор, Амондор…». А уж если сам граф пожалует… Все красотки так и норовят к нему в штаны залезть, готовы сделать это публично, даже не стесняются. А тут две бывших девочки Дила стали их сравнивать… Обидно, но сравнение получилось не в пользу нашего сына.
Эрголион поймал Даниру за руку и притянул к себе на колени. Погладил густые волосы, почесал за ушком, сжал грудь и мурлыкнул:
— Что это мы с тобой, рыбка моя, ерундой занимаемся. До чего дошли: уже обсуждаем сексуальные достоинства собственного ребенка. Оставь Дила в покое, он сам разберется. Если хочешь, встреться с мальчиком, пообщайся. Но давить на него не пытайся, у парня мой характер: будет только хуже. А с девочкой советую тебе серьезно поговорить. Ходят слухи, она очень неглупа и вполне способна внимать голосу рассудка. Пригласи ее на это, как его… «Какое-то там Пламя». Только в тайне от Дила, а то ты его знаешь. Агента своего не отзывай, просто запрети ему действовать. Его задача слежка, только очень аккуратная. А теперь, мне кажется, пора переместиться в спальню. Или ты хочешь сначала в ванну?
Дилмар сидел в прострации и не знал, что делать. То, что Данира не удивилась и не стала оправдываться, а сразу перешла в наступление, показало, что она была готова к обвинениям. Значит, и правда, сегодня мать играет против него. Дейтон не отделял мать от отца и предпочитал предполагать, что они действуют согласованно. Получается, родители по какой-то причине оказались не в союзниках, а в противниках. Плохо. В случае чего просить помощи неоткуда. Ну ничего. Дил привык полагаться только на свои силы. Но так было приятно знать, что за его спиной — мощь Империи. Об этом не распространялись, но знали все. Он никогда впрямую не пользовался этим ресурсом, но его противники были уверены: если что, в дело пойдут аргументы вроде военных крейсеров, способных в одиночку в хлам раздолбать небольшую планету. Это делало всех сговорчивее. Теперь за спиной пустота, и это пугало.
Нет, не стоит переживать. Он сам создал оружие, по сравнению с которым имперский крейсер — детская игрушка: свою галактическую банковскую систему. Деньги — кровь мира, а он сидит на самых крупных потоках. Заблокировав хотя бы на день движение средств, он может ударить по противнику так, что тот на коленях к нему приползет. И не надо ненужных жертв среди мирного населения. Из банкомата можно выстрелить вернее чем из пушки, и даже императору придется с ним считаться. Во всей Галактике есть только три игрока, которые могут с ним поспорить на этом поле, но этот рынок поделен, у них другие сферы интересов, далекие от Империи, и его отец над ними власти не имеет.
А раз так, да здравствует свобода! И да здравствует Риала! Надо срочно с ней помириться.
Дейтон выяснил, что Ри отправилась домой, и, бросив все дела, рванул туда же. По дороге заехал за цветами и распорядился, чтобы на дом доставили шикарный обед из ресторана. Раз извиняться, то как следует.
Ри сидела в своем кабинетике, пялилась в монитор и гоняла курсор по строчкам какой-то гигантской таблицы. Дил наклонился над ней, потерся щекой, поцеловал в макушку. Она машинально закинула руку назад, поймала его за ухо и почесала, не отрываясь от монитора.
— Что ты делаешь, родная?
— Пытаюсь найти ошибку в расчетах или другое объяснение.
— Можешь не стараться. Я пришел, чтобы извиниться перед тобой. Только что разговаривал с Данирой, и она практически призналась. Ты была права, а я осел. За всеми моими неурядицами в последнее время стояла моя мать. Возможно, и отец, но тут я ничего сказать не могу, с ним я не разговаривал.
Вместо того, чтобы вскочить, облить его слезами примирения и осыпать поцелуями, Риала проговорила задумчиво: