Горячая тень Афгана
Шрифт:
— Кушать будете? Плов, шашлык?
Локтев вопросительно глянул на меня. Я отрицательно покачал головой.
— Не надо, — сказал он официанту. — Только чай и сигареты. У тебя есть хорошие сигареты?
— «Парламент», «Кэмел»?
Я наблюдал за Локтевым. Не знаю, насколько я изменился за время, прошедшее после нашей совместной службы в Афгане, но Володю Локтева трудно было узнать. Годы, трудности, лишения, переживания — ничто так не меняет людей, как власть.
— У меня мало времени, — сказал он, когда
Он замолчал, ожидая, пока официант расставит на столе чайный сервиз, блюдце с колотым сахаром, массивную хрустальную пепельницу, сигареты, спички. Локтев кивнул, поторапливая, коснулся пальцами его спины.
— Но ты ведь уже не можешь этому верить! — продолжил Локтев, когда мы снова остались одни. — Только кретин может второй раз подряд наступить на грабли. Улетай отсюда как можно быстрее, возвращайся домой, требуй, вырывай, отбирай то, что тебе положено, то, что ты давно заслужил! И ради бога, не пытайся посмотреть на гильотину снизу и тем более смазывать ее шарниры.
Он говорил не о том. Но я молчал, не перебивал, как он и просил. Локтев тоже замолчал. Кажется, он понял, что в нашем случае надо либо говорить откровенно, либо не говорить вовсе.
— Ну, что ты молчишь? — не выдержал он.
— Ты же сам просил.
— Я не о том! Пей чай, а то остынет.
Я плеснул в пиалу немного рыжей водички. Разве это чай, думал я, покачивая пиалу в ладони. И что они находят в этой несладкой горячей воде с привкусом соломы? Часами пьют и ведут разговоры. И Локтев привык к этому обычаю — не мог обойтись без пиалы с чаем. А может быть, этот ритуал — всего лишь вспомогательный инструмент восточной хитрости и лицемерия? В любой удобный момент можешь замолчать, поднести ко рту пиалу, сделав паузу, чтобы обдумать следующую фразу?
Я поставил пиалу на стол. Я мог обойтись и без нее.
— Если тебе неприятно говорить о наркотиках, — сказал я таким тоном, словно речь шла о контрабандных сигаретах, — то каждый из нас останется при своем мнении.
Локтева распирало от возмущения и, кажется, от бессилия. Он, несмотря на то что я говорил довольно тихо, процедил сквозь зубы:
— Ты можешь не орать, как на футболе?
Он закурил, при этом так яростно стиснул зубами фильтр, что тот в конце концов оторвался, и Локтев в сердцах швырнул сигарету на пол.
Я невольно поставил его перед выбором: быть со мной, как того требовало наше боевое братство, или же отказаться. Если бы Локтев сейчас сказал, что, мол, прости, Кирилл, но мне надо подумать о семье, о старшем сыне, которому пришло время поступать в институт, о жене, которой надо лечиться в санатории с минеральным источником, мое мнение о нем не изменилось бы ни на йоту. Собственно, получив письмо, я был готов к такому ответу и хотел от Володи только одного: чтобы он поставил меня на должность в разведроту и предоставил возможность командовать группой солдат на прикрытии границы. Все остальное я сделаю сам.
Локтева терзала совесть. Он машинально выпил весь чай, крикнул Сафару, чтобы тот принес еще, да не эту ослиную мочу, а покрепче, затем повернулся ко мне и неожиданно буднично спросил:
— Тебе жить надоело, Кирилл?
Я отрицательно покачал головой.
— Как раз наоборот.
— Тогда в чем же дело?
— Я хочу, чтобы меня оставили в покое. А для этого надо разворошить весь этот поганый муравейник.
— А по силам ли тебе это, Кирилл? Не много на себя берешь?
— Мне ничего другого не остается.
— Разве ты не можешь вернуться в свой курортный рай и обо всем забыть?
— Не могу. Уж слишком часто они напоминают о себе. Терпение лопнуло.
Локтев смотрел на меня с недоверием.
— Да брось ты! — поморщился он, словно я наступил на его мозоль. — Ну что? Что тебе известно? Что через Пяндж сюда, а потом в Россию идет поток наркотиков? Так об этом всем давно известно!
— Ты знаешь, что я имел в виду не это.
— А что ты имел в виду? Что кое-кто из контингента миротворческих сил замешан в контрабанде? Ты знаешь, кто это? И сможешь доказать?
— Пока не знаю. Но надеюсь в скором времени выяснить.
— Ах, ах, ах! — театрально схватился за голову Локтев. — Этим уже не первый год занимается контрразведка Таджикистана и России, но как раз не хватало Вацуры, чтобы пролить свет на все темные дела, которые здесь творятся.
— Ты можешь иронизировать сколько твоей душе угодно, но это так.
— Ну откуда ты взял, что наши люди работают на наркомафию? Книжек начитался или фильмов насмотрелся?
— Ты очень быстро забыл Алексеева.
Володя набычился, уставился в свою пустую пиалу. Нет, Алексеева он не забыл, и, по-моему, совесть моего собеседника до сих пор неспокойна — ведь он сам «вычислил» Алексеева, когда тот под видом домашних вещей переправлял в Москву военным бортом, минуя таможни, контрабандный груз. Недавно Алексеева убили в собственном номере гостиницы «Таджикистан».