Горячая точка
Шрифт:
— Стараемся, товарищ капитан.
— Как с антеннами?
В разговор вклинился Моцарт:
— Только что закончили, товарищ капитан.
— Проблем не было?
— Поначалу были чуть-чуть, маленько.. Но я им быстро все объяснил. И доходчиво. Шуршат теперь, как миленькие.
— Отлично. — Капитан опустил передатчик, обвел взглядом стоящих рядом солдат. Они смотрели на него выжидающе. — С богом, парни, — сказал, как перекрестился. — Время?
— Двенадцать сорок пять! — тут же отозвался сержант.
— Пора. Телефон!
— Телефон! — продублировали эхом.
Поляк спешно кинулся к ящикам с амуницией и тут же вернулся,
— Пожалуйста, товарищ капитан.
Тот спокойно, без тени эмоций, набрал номер.
12.52. Лубянская площадь. ФСБ
— Товарищ майор, — в кабинет Беклемешева заглянул Сергеев.
— Что такое, Боря? Срочное что-нибудь?
Убедившись, что в кабинете никого, кроме майора, нет, оперативник почувствовал себя свободнее.
— Зиновий, только что был звонок по «ноль-два», на Центральную. Сообщение о бомбе, заложенной на площади Тверской Заставы. Это перед Белорусским вокзалом.
— Та-ак, — Беклемешев даже присел.
«Это уже не просто совпадение, — пронеслось в голове. — Таких совпадений не бывает. Военные террористы, «винторез», заминированный вокзал. Тогда, правда, Курский, теперь Белорусский, но все равно это больше похоже на бред. Почему вокзал? Почему именно вокзал?»
— Саперов вызвали? — спросил он, поднимаясь и подхватывая со спинки стула пиджак.
— Да, — кивнул Сергеев. — Дежурный по городу сначала позвонил им, а уж потом нашим. Взрывотехники тоже минут семь как выехали. Взрыв назначен на тринадцать пятнадцать. Слишком мало осталось времени. Бомбу скорее всего обнаружить не успеют. Там на стоянке машин всегда — пропасть. Дай бог хотя бы народ вывести.
— Все правильно, — кивнул Беклемешев. — «Волгу» вызвал?
— У подъезда уже. Ждет.
— Молодец. Поехали.
Они вместе пронеслись по коридору и затопотали вниз по лестнице.
— Ребята где?
— Володя насчет броневика выясняет, Андрюшка устанавливает контакты заложников. Я не стал их дергать. Макара еще за пленкой послал.
— За какой пленкой?
— Запись разговора террориста с дежурным.
— А-а. Правильно. Номер засекли?
— Не успели. Спутниковая связь. Ее спецаппаратурой и то не всегда поймать удается, а уж обычным определителем... вообще дохлое дело.
— Это плохо, — прокомментировал сообщение Беклемешев, предъявляя дежурному прапорщику удостоверение и выбегая на улицу. — Это даже хуже, чем плохо.
— Сам знаю, да ничего не попишешь, — мгновенно откликнулся Сергеев. — У смежников аппаратура в этом отношении не очень. Говенная, прямо скажем, аппаратура у них. Но я Чеснокову стукнул, он туда ребят из контрольки отправил. Пусть посидят, послушают. Мало ли, вдруг террористы снова объявятся.
— Вдруг...
Служебная «Волга» действительно ждала у подъезда. Беклемешев нырнул на переднее сиденье, Сергеев — на заднее.
Водитель ударил по газам, одновременно включая сирену. Истошный вой прокатился по Кузнецкому Мосту.
— Знаешь, куда ехать-то? — поинтересовался Беклемешев.
— Сказали уж... — ответил тот безразлично. Ему было все равно куда. Прикажут в центр — повезет в центр. Прикажут в Тулу или во Владивосток — поедет туда. А что сделаешь? Работа такая.
Беклемешев посмотрел на часы: 12.58.
— Успеем? — спросил тоже вроде бы без напряга, но чуть с нажимом, чтобы водитель не слишком расслаблялся.
— Запросто, — ответил тот. — С запасом еще обернемся.
«Волга» мчалась по Театральному, распугивая попутки истеричным визгом сирены и сполохами маячков. Свернув на Тверскую, водитель легко выжал сто десять, да так и держал до самого Белорусского.
На площади уже вовсю кипела работа. Бдительные гаишники перекрыли Тверскую и Ленинградский проспект, перегородили все боковые улицы и выставили оцепление у вокзала. На стоянке между машинами бродили наряды с поисковыми собаками, у выхода «Белорусской-Кольцевой» приткнулся оранжевый «Мерседес» саперной команды. Милицейский кордон, протянувшийся от самого вокзала до моста, выпроваживал пассажиров. Люди шли, подобно беженцам, груженные безразмерными тюками, чемоданами и сумками-баулами. Некоторые тащили гигантские тележки с неподъемной поклажей. Двое челноков с пеной у рта доказывали, что им всенепременнейше необходимо добраться до своих колымаг и уехать, но кто их станет слушать, когда тут такое... Лоточницы с товаром, бабульки с букетиками, торговки, сгибающиеся в три погибели под весом «семечко-каленых» мешков. Выбираясь из машины, Беклемешев увидел, как один из пассажиров опрокинул в грязную лужу тележку. Веревка, удерживающая барахло в неподвижности, не выдержала и лопнула. Обернутые бумагой чемоданы и сумки посыпались на проезжую часть. Хозяин кинулся было подбирать, но его подтолкнули, без жалости, да и без внимания. «Дурень, сам живой останься, о сумках после думать будешь». Тот же либо слишком много терял, а может, просто жаль стало товара своего заграничного больше, чем здоровья, а того глядишь, и жизни, попер внаглую на цепь, потянулся — отчаянный — к сумкам своим... и получил, конечно же. Помитинговал еще минуту, по - рыпался, да так и пошел дальше, с заломленными до затылка руками, сопровождаемый парой молодцеватых ребят. «Не хочешь по-хорошему, придется по- плохому. Там проверим, кто ты и откуда. А о товаре своем забудь. Не видать тебе больше товара своего, как собственных ушей. Так-то, братец. Не спорь с властью, хоть и маленькой». А на лицах молодцеватых Беклемешев вдруг отчетливо прочитал явное облегчение. Боялись они и рады были до зубной боли, что нашелся повод унести ноги подобру-поздорову.
Беклемешев вздохнул. Наваждение в четвертый раз за утро посетило его. Увидел он вдруг пыльное лето, привокзальную площадь да глянцево-черные фигуры, размахивающие дубинками и прячущие лица за плексигласовыми забралами. Чувство какой-то дурной вины колыхнулось в груди. Мерзкое, как теплый перестоявший квас. И не только за омоновцев тех, состарившихся теперь на год, а и еще за что-то уже почти умершее, пережитое, превратившееся в камень. Что с ним происходит?
Подошедший торопливо милиционер, совсем молодой парень, козырнул:
— Лейтенант Перфильев. — И без всякой паузы: — Ваши документы, пожалуйста.
Показал ему Беклемешев «корочки», и лейтенант Перфильев козырнул еще раз, но уже четко; как положено, доложился, без особой вины, впрочем:
— Извините, товарищ майор. Обстановка...
— Да уж, обстановочка, — согласился за Беклемешева Сергеев.
— Лейтенант, доложите, как обстоят дела со взрывчаткой, — совсем сухо приказал Беклемешев. Получилось бесцветно, но — как ни странно — от этого особенно выразительно.