Горячее дельце
Шрифт:
Олег, разумеется, знал о предстоящем визите друга, но для его жены он должен был оказаться сюрпризом.
Поэтому, когда Благодаров, отворив калитку, возник перед глазами хозяев, Олег повел себя соответствующим образом.
— Зинаида, ты посмотри, кто к нам пришел! — воскликнул он с неподдельной радостью, электричка здорово опоздала, и в его душе уже начинало зреть ужасное подозрение, что Благодаров передумал и не приедет. Это означало бы крушение всех радужных планов на приятное времяпрепровождение.
— Здравствуйте, хозяева.
— Здравствуй, Леша, проходи, пожалуйста. — Зинаида была приветлива, хотя и не кипела таким энтузиазмом, как ее муж.
Благодаров правильно рассчитал время визита: начало июня — период, когда все уже посажено, а обрабатывать и тем более пожинать плоды еще рано. Дела на участке, конечно, всегда найдутся, но ничего такого, что нельзя было бы отложить. Оказалось, что хозяева еще не завтракали (исключительно вследствие беззастенчивого саботажа этого мероприятия, проводимого Олегом все утро), и поэтому стол был накрыт естественно и быстро. За едой, легкой выпивкой и разговорами незаметно пролетело около часа к тому времени, когда речь зашла, как это и должно рано или поздно случиться в любом застолье, о деньгах. Зинаида стала рассказывать, что она построила бы на участке, если бы имела достаточно средств.
Благодаров решил, что наступил подходящий момент для серьезного разговора.
— Мне кажется, — осторожно вступил он в беседу, — этот вопрос можно решить.
— А-а, — отмахнулась Зинаида, — вы с Назаровым уже который год его решаете, да все никак не решите толком.
— На этот раз дело верное, да надо бы с тобой посоветоваться.
— Что же это за дело такое? — без особого интереса спросила Зинаида, намазывая бутерброд паштетом. — Раньше вы вроде без моих советов обходились.
— Ну, это малость по твоей части. Хотим картину продать.
Зинаида от удивления намазала паштет себе на ладонь. Заметив ошибку, она слизнула паштет с руки и, проглотив его, спросила:
— Какую это картину, мою, что ли?
— Боюсь, Зинаида, что после продажи твоей картины не только на второй этаж, а даже на собачью конуру денег не хватит, — вступил в разговор ее муж.
— Так объясните, о чем речь.
Благодаров вопросительно посмотрел на друга и, увидев, что тот одобрительно кивнул головой, стал излагать свой план.
Вопреки опасениям компаньонов Зинаида не отказалась категорически, что автоматически привело бы к крушению всех замыслов, а задала несколько вопросов, касающихся деталей ее участия в деле, и попросила пару дней на размышления и выяснение некоторых обстоятельств.
В заключение Благодаров внушительно предупредил:
— Об этом разговоре никому ни слова. Я повторяю, ни-ко-му. Даже моей жене. В деле мы трое, и больше никто ничего знать не должен. Иначе сгорим, как мотыльки.
Его собеседники одобрительно кивнули головами.
Глава 4
Кабан представил меня одному из своих подручных, который отзывался на имя Савелий. Было это действительно его имя или кличка, я так и не разобралась. По должности числился он кем-то вроде начальника службы внутренней безопасности и был правой рукой Кабана.
Савелию при мне было велено оказывать розыскам всяческое содействие. Что говорилось в мое отсутствие, я могла только догадываться, но, судя по тому, что за Троицким была организована слежка, вполне возможно, что подобная превентивная мера будет применена и ко мне.
Для начала я потребовала машину, чтобы вернуться домой.
Без возражений был предоставлен тот же «БМВ», на котором меня привезли сюда. Подозвав кивком головы Троицкого, я направилась к машине, по дороге объяснив ему, что мы едем ко мне, где и поговорим по душам.
Я заняла место рядом с тем же водителем, приказав ему:
— Домой.
На этот раз никакого удивления он не выказал.
Едва я захлопнула за собой дверь своей квартиры, как тут же выложила Троицкому все претензии, которые прямо распирали меня в машине по дороге домой.
— Как вы посмели подставить меня этому монстру? Я ведь не давала вам согласия!
— Поймите меня, — оправдывался он, — они следили за мной и увидели вас. Кабан вызвал меня к себе и прямо спросил, кто вы такая. Не мог же я сказать, что вы моя, например, любовница.
— Этого только не хватало.
— Вот видите. Кроме того, он потребовал отчитаться, что я сделал для розыска. А что я мог сказать? Ничего не сделал? Вы же видели, он псих самый натуральный. Он мог убить меня на месте.
— И поделом вам, зачем вы с ним связались? Насколько я поняла, это ведь была ваша инициатива?
— Бес попутал. Я уже раскаялся сто раз.
— А уж как я раскаялась, что с вами связалась, вы себе представить не можете.
— Могу, — обиженно буркнул незадачливый кандидат искусствоведения.
Мы оба замолчали, утомленные перепалкой и предшествующими событиями.
История, в которую я с таким блеском влипла, была столь же диковинна, сколь и опасна. Прежде чем решать, как из нее выпутываться, следовало, по крайней мере, изучить и проанализировать доступную на данный момент информацию. Собственно говоря, для этого я и пригласила к себе Троицкого, а вовсе не за тем, чтобы осыпать его бессмысленными упреками. Но ведь сердцу не прикажешь.
— Ну хорошо, — смягчилась я, — давайте, Лев Владимирович, рассказывайте все, что вам об этом деле известно. Причем старайтесь не пропускать деталей, даже если лично вам они будут казаться несущественными.
— А кофе сварите?
Тут наши желания полностью совпали.
— Сварю с удовольствием. Только сначала покажите мне то, что вы купили за такие большие деньги.
Из цилиндрического футляра, похожего на те, в которых студенты носят чертежи, он достал свернутую в рулон картину.