Горячее сердце
Шрифт:
— Благодарю.
— Не за что. Надеюсь, хоть теперь-то вы скажете правду?
— У меня нет выбора, — развел руками Макаров. — Теперь, когда я сообщил вам о своем…
— Так где же все-таки вы раздобыли паспорт на имя Селезнева?
— Его вместе с другими документами вручили мне перед отправкой сюда японцы. Я поинтересовался личностью Селезнева. Мне ответили, что он в Маньчжурии и возвращаться домой не думает.
Оставшись один, Белобородов долго расхаживал по кабинету, крепко обхватив руками поясницу и заведя локти далеко назад,
Теперь понятно, на что Макаров рассчитывал. Что за ход у него был припасен. Дьявольский ход конем. Не стал и дожидаться, когда его спросят о возможном сотрудничестве с японской разведкой, — первым завел об этим речь… Что ж, в его положении ничего больше не остается, как предложить свои услуги в качестве агента-двойника: предать хозяев и работать на другую сторону.
— Вы думаете, он стал бы на нас работать? — с сомнением спросил Леонид, когда Белобородов поделился с ним своими соображениями.
— Да боже упаси! — отмахнулся Алексей Игнатьевич. — Это Макаров-то? Ему только вырваться от нас. Любой ценой. А там ищи ветра в поле!.. Но станет он на нас работать или нет — это второй вопрос. Первый — станем ли мы пользоваться услугами белогвардейца, карателя, у которого руки по самые плечи в крови?
— Он, видно, не понимает, что эту кровь уже ничем не отмыть.
— Ясно, — согласился Белобородов. — Потому и набивает себе цену. Если верить тому, что он уже наговорил, похоже, что мы имеем дело с резидентом.
— Не шуточки! — присвистнул Леонид.
— Если верить, — повторил Белобородов. — Если верить…
У Леонида опять был тяжелый разговор с Леной. Опять он задержался в командировке.
Она открыла ему дверь, не проронив ни звука, равнодушно кивнула в ответ на его виноватое «Ну здравствуй, Ленок…», повернулась и быстро пошла в себе в комнату. Леонид последовал за нею. Ему сразу бросились в глаза билеты на спектакль в клубе строителей. Два билета, которые он заполучил перед командировкой и отдал на хранение Лене. Два билета на вчерашнее число. Они лежали на тарелочке с голубой каемочкой.
— Забери их, — проговорила Лена скучным голосом. — Остап Бендер мечтал на такой тарелке получить миллион. Ленечка, у меня нет миллиона. Но можешь мне поверить, что эти билеты… вчера они мне были дороже… Если бы я потеряла миллион рублей, мне не было бы так больно!.. — И по щекам Лепи вдруг потекли слезы.
— Ну что ты, Ленок!.. Не надо, — Леонид подошел к ней и, осторожно обняв за плечи, стал целовать ее мокрые глаза, — Ленок, милый, не надо!.. Слышишь?..
Однако его ласковые слова и поцелуи только еще больше разжалобили девушку.
— О-ой… — испустила она горестный, почти беззвучный стон и, вырвавшись из рук Леонида, упала ничком на застеленную кровать, уткнулась лицом в подушку.
— Ленок, ну я тебе все объясню! — пообещал он, склонившись над Леной, но тут же подумал, что ничего не сможет объяснить, ничего, ничего…
И тут случилось то, чего он более всего опасался. В комнату вошла Таисья Ивановна. Лицо ее,
— Я, конечно, не буду спрашивать, что у вас, Леонид Родионыч, за необходимость такая постоянно по командировкам разъезжать, — начала она глуховатым от волнения, однако достаточно твердым и решительным голосом, усаживаясь на мягкий широкий стул. — Но уж коли вы, еще не женившись, доводите мою дочь до горьких слез, то позвольте поинтересоваться вашими намерениями на будущее. — При этом Лена тоненько, жалобно пискнула, и ее плечи затряслись сильнее, а Таисья Ивановна гневно поглядела Леониду в глаза: — Вы что, так всю жизнь и собираетесь околачиваться в поездах да гостиницах? Жена сиди дома, а вы — где-то в другом месте? Не знаю, конечно, что вы там делаете и с кем встречаетесь, кто вас там держит, а может, сами за кого держитесь… И с работы среди ночи домой являться… По мне, уж коли жениться, то и жить по-людски. А то дети пойдут и отца видеть не будут…
— Но ведь ваш муж Николай Михайлович тоже… — заикнулся было Леонид, но Таисья Ивановна не дала ему договорить.
— Вы моего мужа не трожьте! — возмущенно проговорила она. — Николай Михалыч, слава богу, на глазах у людей работает. Где он бывает и кого лечит — это мне всегда известно, потому что у него от меня никаких секретов не бывает.
— Таисья Ивановна! — набрался наконец Леонид решимости возвысить голос. — Позвольте нам с Леной разобраться самим!
— Мне-то что! — сразу обидевшись, поднялась та и направилась к дверям, но вдруг остановилась и, сложив на груди руки, быстро договорила: — И то правда, не мне с вами жить. Хотя, вы уж извините меня, если, конечно, дойдет до свадьбы, то я, как мать, поинтересуюсь и вашей зарплатой, и на какой квартире вы с молодой женой собираетесь жить. У нас, конечно, дом большой, места хватит, но просто интересно знать. — Тут она перевела взгляд на дочь и властным голосом прикрикнула: — Ну, чего сырость разводишь? Поди умойся да скажи сама, как жить-то собираешься! — С этими словами Таисья Ивановна вышла из комнаты.
«В о п р о с: Уточните, какое задание было получено вами перед заброской в СССР от японских разведывательных органов.
О т в е т: Мне было рекомендовано проникнуть в один из глубинных районов СССР, на Урале или в Западной Сибири, и постараться найти способ для устройства там на работу, желательно на одном из промышленных предприятий или в организации, имеющей важное значение для развития страны. После внедрения я должен был проинформировать свой центр о местонахождении и ждать указаний о дальнейших действиях.
В о п р о с: Вы отправили такую информацию?
О т в е т: Да.
В о п р о с: Вами было получено подтверждение о том, что японским разведывательным органам известно ваше местонахождение?
О т в е т: Нет, такого подтверждения я не получал».