Горячие ветры
Шрифт:
Сели в кружок. Сначала говорил приехавший с нами заведующий отделом провинциального комитета НДПА Шарор. Говорил хорошо – темпераментно, страстно. Габитов нам кое-что переводил. Он перечислил, что мы с собой привезли для раздачи местному населению. Что у нас с собой врачи – отдельно для мужчин и для женщин, а также ветеринар. Что мы стрелять не будем. Что они должны помогать шурави. Что народная власть помогает бедным, уважает ислам, а душманы грабят, прикрываясь исламом.
Николай Стародымов с сослуживцами после боевой операции
Вчера
Короче, выступил хорошо.
Потом говорил заместитель председателя провинциального комитета партии по делам племён и народностей тов. Маршал. (Ударение на второе «а»). Интересный человек. Всё время улыбается, постоянно вокруг него люди. Он говорил коротко. И ещё выступал представитель ХАД (афганский КГБ).
Короче говоря, пообещали на следующий день собраться все. (Дополнение. Хорошо помню своё чувство тогда, 20 лет назад, когда разговор принял оборот, о котором я пишу ниже. Мы им – о высокой политике, о гуманитарной миссии, о дружбе… А они…).
Первый вопрос, который задал один из вышедших из кишлака – о разнице в исламе в Афганистане и Иране. Потом жаловались, что их юношей забирают в иранскую армию и отправляют воевать против Ирака. Когда Шарор сказал, что народная власть даёт людям работу и продукты, а душманы это отбирают, оживились.
Когда мы вернулись назад, как раз поспели к ужину. Поговорили с Зайцевым, Дьячуком. Они в частности рассказали, как тут воевали в январе. Они были на иранской границе и на ночь поставили технику так, что с иранской стороны их легко могли обстрелять. Но не думали, что это произойдёт. Ночью же по нашим из прибрежного кустарника ударили гранатомёты с иранской территории. Сначала наши разбежались, попрятались за машинами, а потом развернули технику и из всего оружия ударили по Ирану. Потом отошли и туда же влупили «Грады». Незадолго до этого из 17-й пехотной афганской дивизии сбежали 70 с лишним человек. Они сидели в башне на иранской стороне. Туда тоже «Грады» вмолотили. (Дополнение. О подобных историях, когда на границе происходили перестрелки с противоположной стороной, я слышал неоднократно. Сам лично свидетелем не был. Но у меня есть все основания полагать, что такое случалось. Границы в тех краях – понятие весьма условное. Её переходят легко и просто. В частности, душманы уходили что в Иран, что в Пакистан. Ну, и стреляли друг в друга с нашими).
Ночевал я по старой памяти в «таблетке». С нами был ещё майор Борис Александрович Македонский.
Утром возле кишлака был митинг – в сам кишлак нас попросили не заходить. Опять выступал Шарор – чувствовалось, что он сильный оратор. Также выступали Габитов, Маршал, приехавший с нами мулла провинции – красивый представительный мужчина, говоривший очень тепло об СССР и обосновывавший на Коране необходимость помогать нам и не воевать. Говорил также местный мулла, читал нараспев по бумажке.
Затем начали раздавать продукты. Давали пшеницу, жир, чай, мыло. Давка началась, все лезут. Выстроились в очередь, откуда-то и женщины появились, хотя на митинге их не было. Все сухие, измождённые, старые, лиц не закрывают (говорят, что им не больше 40 лет, а я бы им дал не меньше 60). Каждый перед получением должен расписаться, а кто неграмотен (а таких тут большинство) оставляет оттиск большого пальца.
Дует дикий ветер, а на пустыре, где всё это происходит, много пыли. А я где-то посеял очки и глаза запорошило, слезятся…
Раздаём всё местным, а вокруг стоят БТРы с расчехлёнными пулемётами, недалеко взвод «Васильков» и обыкновенных миномётов. От греха подальше.
Вчера к вечеру подорвался на мине один сорбоз (афганский солдат). Разнесло в клочья, далеко в стороне нашли сапог с торчащими из него костями и ошмётками мяса и жил. Перед этим подорвался наш БТР, ребят слегка контузило, но ничего страшного. (Дополнение.
Сейчас 6 часов утра. Мы едем дальше к иранской границе. Там, говорят, мин ещё больше.
Вчера вечером одного солдата в палец ужалил скорпион. Ничего страшного, но в связи с этим вечером проводили занятие по мерах безопасности. (Дополнение. Там этой живности хватало – скорпионы, фаланги, каракурты… Но кусали кого-нибудь очень редко. И о смертных случаях мне слышать не доводилось, хотя в целом в пустыне я прослужил 11 лет).
Вторые сутки дует сильный ветер. Холодно. Продувает насквозь. Не хочется вылезать из машины. А вокруг пустыня до горизонта. Только на юге видны невысокие горы. Перед ними течёт Грируд, но отсюда его не видно.
Только что вышел из кишлака Кизыл-Ислам. Приехали к нему утром. Туда сразу поехал Габитов на ЗВУ. Через некоторое время он вернулся на мотоцикле в сопровождении другого мотоциклиста. (Дополнение. Марсель вообще всегда ходил на подобные переговоры один и без оружия. Так и хочется добавить «бесстрашно». Не знаю, наверное, он тоже боялся. Но ходил. Только «дежурную» гранату обязательно имел в кармане. Но такой «самоликвидатор» был у большинства офицеров, да и у многих солдат тоже. У меня, во всяком случае, – обязательно всегда). Оба афганца были вооружены. Вместе с ними мы поехали на БТР к кишлаку. На стенах были видны вооружённые люди, в т. ч. с пулемётом Дегтярёва (Дополнение. Не сомневаюсь, что все знают, что это за оружие, но исключительно на всякий случай: это самый известный и узнаваемый пулемёт времён Великой Отечественной, с круглым диском сверху). Мы сгрузились и с нашими врачихами пошли в кишлак.
Все жители кишлака вооружены. Каждый мужчина от 14–16 лет ходит с винтовкой или автоматом. Снуют мотоциклы – «Хонды» и «Судзуки». Улочки по-восточному кривые и запутанные. (Дополнение. Я до сих пор хорошо помню, как мы тогда шли. Высокие глинобитные дувалы разбросаны как придётся, а улочка между ними – где метра 3, где 5 в ширину, не больше. Сплошные повороты, зигзаги. Я заблудился мгновенно – было ветрено и без солнца ориентироваться было невозможно. Уж не знаю, специально нас так вели, чтобы сбить с толку, или же полнейшее отсутствие планировки… Всюду арычки журчат, через них мостики.). Пошли к зданию, которое, как оказалось, выполняет роль больницы. Врачи остались там, 10 человек оставили им для защиты, сами пошли к мечети. Весь путь – по каким-то немыслимым закоулкам. В мечеть вошёл один Габитов, мы остались охранять вокруг.
Нас тут же окружила толпа. Это кишлак малишей. (Дополнение. Точного аналога этому явлению в русском языке нет. Некоторую параллель можно провести со стародавней казачьей вольницей, но именно некоторую.). Малиши – это племена, которые проживают вдоль границы, несут пограничную службу, за что получают от государства плату. В то же время они никого и ничего не признают, занимаются контрабандой, спекуляцией и грабежом. (Дополнение. Если свести ситуацию к самому простому, малиши определяли, кого пропускать через свою территорию, а кого нет. Хотя это не самый лучший способ охраны границы, государство старалось задобрить малишей, выплачивая им немалые деньги – как говорится, лучше иметь пассивного друга, чем активного врага. В то же время на участках границы, которые контролировались отрядами, принявшими сторону кабульской власти, крупные отряды моджахедов с территории Ирана пройти не могли. Во всяком случае, для них это было проблематично). В кишлаке Кизыл-Ислам до 800 вооружённых мужчин.