Горячий пепел. Документальная повесть. Репортажи и очерки
Шрифт:
Они первыми предсказали, что в урановом котле будет накапливаться новый элемент, который был потом назван плутонием, первыми наладили производство металлического урана в промышленных масштабах.
Достаточно сопоставить даты и факты, чтобы убедиться: в 1940 и 1941 годах они лидировали в гонке.
Им оставалось сделать следующий шаг. Перейти от лабораторных установок к промышленным, построить заводы по разделению изотопов урана, запустить атомные реакторы, в которых шло бы накопление плутония в промышленных масштабах.
Но этого
Главной причиной этого был провал блицкрига и коренной поворот в ходе войны, происшедший во время Сталинградской битвы.
До 1942 года, когда ставка делалась на молниеносную войну, нацистская верхушка не придавала "Урановому проекту" первостепенного значения, ибо считала, что победа может быть одержана и без атомной бомбы.
Когда гитлеровские войска вошли в Париж, Гитлер дал установку не наращивать больше производства боеприпасов. Ему казалось, что Германия вступила в завершающий этап войны с таким превосходством военной мощи, что полный разгром противников рейха не потребует больших усилий.
В результате было упущено время, когда Германия действительно могла создать атомную промышленность на основе еще не тронутой бомбежками металлургии, химии, энергетики, когда она еще обладала для этого сырьевыми и людскими ресурсами.
Но после советского контрнаступления под Москвой и особенно после окружения и разгрома армии Паулюса нацистский режим был вынужден сосредоточить все силы и ресурсы на непосредственных задачах снабжения войск оружием и боеприпасами. Теперь уже не могло быть и речи о программах долгосрочных исследований. Рейху они стали попросту не по силам.
Так что, отдавая должное подвигу норвежских патриотов, взорвавших завод тяжелой воды, мужеству английских и американских летчиков, которые бомбили промышленные центры рейха, нельзя не видеть, что решающей силой, которая помешала гитлеровцам создать атомное оружие, была Красная Армия.
Давая санкцию на "Урановый проект", нацистская верхушка с самого начала проявила близорукость и легкомыслие в оценке трудностей, связанных с его осуществлением. Она надеялась создать атомное оружие малыми силами без должной научной и инженерной базы.
Достаточно сказать, что на германские атомные исследования было затрачено в двести раз меньше средств, в них было занято в полторы тысячи раз меньше людей, чем в американском "Манхэттенском проекте". Здесь тоже нашел свое проявление присущий гитлеровцам авантюризм.
К тому же в судьбе "Уранового проекта" сыграли свою роль и субъективные факторы. Гитлер с явным предубеждением относился к ядерной физике. Он называл ее "еврейскими штучками", ибо за всем, что связано с теорией относительности, ему мерещился профиль Эйнштейна.
Впрочем, нацистское руководство отнюдь не целиком отказалось от поддержки "Уранового проекта". Работы продолжались в прежних, то есть ограниченных, масштабах. Считалось, что они полезны хотя бы потому, что доказывают невозможность создания атомного оружия противником. Раз, мол, даже германские физики не могут решить подобную задачу, то никому другому в мире она не по плечу.
8 июля 1943 года в ставку Геринга поступило следующее письмо:
"Посылаю вам для информации рейхсмаршала доклад уполномоченного по ядерной физике государственного советника профессора доктора Эзау. Как видно из доклада, за несколько месяцев дело довольно значительно продвинулось вперед. Эта работа не может за короткое время привести к изготовлению практически применимых машин или взрывчатых веществ, поэтому можно быть уверенным, что в данной области вражеские державы не могут иметь в запасе какую-либо неожиданность для нас.
С наилучшими пожеланиями. Хайль Гитлер! Ваш Менцель".
Подписавший это письмо профессор Рудольф Менцель, бригаденфюрер войск СС, возглавлял тогда все имевшие военное значение научные работы университетов Германии.
16 декабря 1944 года физик Вальтер Герлах докладывал партейлейтеру Борману: "Я убежден, что в настоящее время мы находимся значительно впереди Америки как в области исследований, так и в области разработок, хотя нам и приходится трудиться в более тяжелых условиях, чем в Америке".
Похоронный звон Квебека
6 декабря 1941 года советские войска перешли в контрнаступление под Москвой. Это означало окончательный провал гитлеровского плана молниеносной войны против СССР.
7 декабря 1941 года 350 японских самолетов внезапно атаковали Пёрл-Харбор. Своими бомбами и торпедами они уничтожили ядро Тихоокеанского флота США, находившееся на его главной базе.
Примечательно, что как раз накануне того дня, когда Соединенные Штаты перестали быть нейтральной державой и превратились в одного из участников второй мировой войны, в Вашингтоне было принято решение практически приступить к созданию атомного оружия. Для осуществления этой программы впервые были ассигнованы крупные денежные средства.
Большинство западных авторов, пишущих об истории атомной бомбы, ведут отсчет участия США в этой гонке с 11 октября 1939 года, когда Рузвельт ознакомился с письмом Эйнштейна. Все, мол, началось со знаменитых слов президента: "Это требует действий!" А между тем прошло целых два года и два месяца, прежде чем дело сдвинулось с места.
Утверждают, будто толчком для американских работ послужило нападение на Пёрл-Харбор. Дескать, пришлось заиметь атомные бомбы и сбросить их на Хиросиму и Нагасаки, чтобы отомстить японцам за их вероломство. Но этот пропагандистский миф опровергается тем, что решение приступить к созданию атомного оружия было (словно по иронии судьбы!) принято за сутки до атаки на Пёрл-Харбор, которая была для Вашингтона полной неожиданностью.