Горячий пепел
Шрифт:
Здание школы тут же было решено конфисковать.
И вот весной 1943 года в сонный городок Санта-Фе, который когда-то был резиденцией испанских наместников в Мексике, стали съезжаться ученые. Оттуда их с соблюдением мер строжайшей секретности переправляли в Лос-Аламос по условному адресу: "Армии США, почтовый ящик 1663".
При первом посещении Лос-Аламоса Гровс поинтересовался, сколько жилых домов потребуется для научного центра. Оппенгеймер ответил, что предполагает собрать около тридцати ученых, то есть вместе с членами семей примерно сто человек. Генерал тут же увеличил эту цифру в десять
Два с половиной года этот населенный пункт не имел официального статуса, не значился на картах, а его жители не числились в списках избирателей.
Вся корреспонденция сотрудников научного центра подвергалась цензуре, их телефонные разговоры прослушивались. Водительские права выдавались на вымышленный адрес, а известные ученые значились в них под псевдонимами. Нильс Бор, например, фигурировал как Николас Бекер, а Энрико Ферми - как Генри Фармер.
Работали здесь и другие видные европейские физики: Ганс Бете, Рудольф Пайерлс, Отто Фриш, Эдвард Теллер. Кроме Гровса, Оппенгеймера, Ферми и Бора, никто не имел полного представления о всех работах, проводившихся в рамках "Манхэттенского проекта".
Службу безопасности проекта возглавлял полковник Борис Паш - сын митрополита русской православной церкви в США. В военную контрразведку "Джи-2" он попал как специалист по "коммунистическому просачиванию".
Весьма примечательно, что в ту самую пору, когда американцы и весь мир восхищались героями Сталинградской битвы, когда прогремели первые московские салюты в честь побед на Курской дуге, Пентагон поставил следить за участниками "Манхэттенского проекта" такого ярого антикоммуниста и антисоветчика, как Борис Паш.
"Наша стратегия в области охраны тайны очень скоро определилась,писал Гровс в своей книге "Теперь об этом можно рассказать".- Она сводилась к трем основным задачам: предотвратить попадание к немцам любых сведений о нашей программе; сделать все возможное для того, чтобы применение бомбы в войне было полностью неожиданным для противника, и, насколько это возможно, сохранить в тайне от русских наши открытия и детали наших проектов и заводов".
ОППЕНГЕЙМЕР И ПАШ
Полковник Паш относился к Оппенгеймеру с неприязнью и недоверием. Начальника контрразведки "Манхэттенского проекта" тревожила биография ученого.
Оппенгеймер начал по-настоящему интересоваться политикой лишь после своего возвраще-ния из Европы. Германия уже не была для него абстрактным географическим понятием. Он болезненно переживал приход Гитлера к власти, нацистские репрессии, жертвами которых оказались многие лично знакомые ему ученые. Все это в конце концов сблизило его с левыми, антифашистскими организациями в Калифорнии.
Особенно активное участие в их деятельности Оппенгеймер принимал в годы гражданской войны в Испании. Унаследовав после смерти отца крупное состояние, он регулярно делал денежные пожертвования в пользу антифашистских групп, писал и на свои средства издавал для них агитационные брошюры.
Кампания в поддержку республиканской Испании свела Оппенгеймера и с членами Коммунистической партии США. Среди них была студентка по имени Джейн Тетлок, дочь профессора английской
Во время одной из таких размолвок в жизни Оппенгеймера произошел неожиданный поворот. Он познакомился с Кетрин Гаррисон, женой врача в местной больнице. Ее первый муж был коммунистом и погиб в Испании, сражаясь в Интернациональной бригаде. Кетрин и Роберт внезапно воспылали друг к другу такой страстной любовью, что порвали существовавшие у них ранее связи и поженились. Это было в ноябре 1940 года. Вступив в брак, Оппенгеймер начал постепенно отходить от левых организаций и от общественной деятельности вообще.
Но вовсе покончить с прошлым оказалось нелегко. Джейн Тетлок продолжала любить его. И Роберт время от времени встречался с ней, то ли сознавая свою вину за расторгнутую помолвку, то ли потому, что и сам оказался бессильным преодолеть прежние чувства.
12 июня 1943 года Оппенгеймер под вымышленным предлогом ускользнул из Лос-Аламоса, чтобы по просьбе своей бывшей невесты навестить ее в Сан-Франциско. С тяжелым сердцем Роберт поведал Джейн, что в течение нескольких месяцев, а может быть и лет, они вообще не смогут видеть друг друга, ибо ему надолго придется уехать из Беркли. Он добавил, что не может ничего сказать Джейн ни о характере, ни о месте своей работы, куда ему нельзя писать даже до востребования. Через несколько месяцев после этого разговора Джейн Тетлок покончила с собой.
Оппенгеймер не предполагал, что военная контрразведка с самого начала знала о его поездке в Сан-Франциско и держала под наблюдением каждый его шаг. Тайные агенты сопровождали ученого еще в самолете. Они видели, как Роберт и Джейн пришли к ней домой. Знали, что он провел там ночь, видели, как на следующее утро она проводила его в аэропорт. Все это было запротоколировано, сфотографировано и вместе с фотокопиями перехваченных писем, записями подслушанных разговоров приобщено к личному досье Оппенгеймера как компрометирующий материал.
Теперь полковник Паш получил долгожданный повод действовать. 29 июня 1943 года он направил в Пентагон доклад с выводом о том, что "субъект" должен быть отстранен от руководства научным центром "Манхэттенского проекта". Паш утверждал, что контакты ученого с Джейн Тетлок могут привести к утечке секретной информации о работах в Лос-Аламосе к коммунистам, а через них - ее передаче Советскому Союзу.
В середине июля генерал Гровс получил депешу из Пентагона. В ней говорилось, что по рекомендации службы безопасности Оппенгеймер не может быть утвержден руководителем научного центра в Лос-Аламосе. Полковник Джон Лансдейл, курировавший "Манхэттенский проект" по линии военной контрразведки "Джи-2", поддержал доводы полковника Паша.