Горящая путевка в мир Иной, или беги Алиска, беги!

Галина Очеретяная

– Вот сучка крашеная! – ругала свою уже бывшую подружку, идя по бескрайней белоснежной пустыне. – И почему я так плохо разбираюсь в людях? Почему за столько лет не разглядела ее гнилой душонки? – я не чувствовала холода или жары. Вообще-то я сомневалась, что это пустыня, но просто никакого подходящего названия не нашла. Все окружающее меня пространство было стерильного белого цвета,

а сама я была одета в какой-то белый балахон. Но и это не самое странное – мои руки, ноги, тело просвечивались. Дорога была ровной и гладкой, хотя как я могла узнать о ней, если просто парила в этом белоснежном пространстве. – Ревнивая завистливая тварь! Как она посмела выбросить меня в море?

Я как последняя дура поддалась на ее уговоры поплавать на яхте вместе с друзьями. Люблю море, но только со стороны. К сожалению, я не умею плавать, а ученица из меня в этом деле бездарная.

Мы были далеко от берега. Грохотала музыка. «Золотая» молодежь беззаботно веселилась, но я и представить не могла, что это мой последний вечер, а точнее ночь.

Устав от шума, отправилась на палубу корабля, где опершись руками о леера, смотрела ввысь звездного неба. Легкий ветерок ласкал мое лицо своими едва ощутимыми прикосновениями.

– Малая чего грустишь? – нарушил мое уединение Сема, мой очень хороший друг. – Почему не со всеми?

– Ты же знаешь, как я «люблю» все эти сборища, – и скривила недовольную моську, показывая тем самым, как мне здесь «классно».

– Эй, – он подошел и встал рядом со мной. – Тебе же не восемьдесят лет, чтобы не любить веселья.

– Нет, – отрицательно качнула головой. – Мне через неделю уже будет двадцать, но я все равно чувствую себя неуютно.

– Там тебя Денис обыскался.

Этот зануда еще одна из причин, по которой я покинула их компанию. Меня раздражает его навязчивость. Он точно не в моем вкусе. Слишком наглый, слишком самоуверенный, льстивый, подлый. Отрицательных качеств у этого человека через край, а я все еще непокоренная им «крепость».

– Семен, Алиска пошли к нам, – позвали нас ребята. – Хватит языками чесать. Сейчас фейерверк запускать будем.

– Сейчас, – крикнул в ответ друг. – Пошли, – меня попытались утянуть следом, но я, выдернув руку, вернулась на прежнее место.

– Ты иди, а я отсюда посмотрю, – ответила на его непонимающий взгляд.

– Ну как хочешь, – пожал Сема плечами и оставил меня одну.

Стояла в одиночестве я не долго.

– Почему не со всеми? – лениво протянула Машка – моя лучшая подруга еще со школьной скамьи.

– Шумно, – коротко ответила я.

– Что Сема? – она прищурено на меня посмотрела.

– А что Сема? – не поняла я ее.

– Сколько ты еще будешь мучить его?

– Ты о чем? – я непонимающе посмотрела на подругу, пытаясь вспомнить, что я уже успела сделать Семену.

– Да он же сохнет по тебе, – как-то раздраженно бросила Машка.

– Маш ты ничего не перепутала? – рассмеялась на ее предположение. Я и Сема? Бред! – Мы же с ним друзья.

– Это ты так думаешь, а он не знает, как к тебе подступиться, вот и вьется вокруг в роли друга, – и недовольно скривила свое красивое личико.

– Даже если это и так. Твое какое дело? – меня начала напрягать подобная беседа. Какое ей дело до наших взаимоотношений с Семой?

– Из-за тебя он других не замечает, – она обиженно надула свои ботоксные губки.

Вообще, я всегда была против всяческих операций и подправки внешних выпуклостей, но это все не про Машку. Естественным у нее остался только голос и то, думаю, что и со связками она поработала. Крашеная длинноногая блондинка с четвертым размером груди, огромными кукольными глазами и слишком пухлыми губами. Она даже убрала нижнюю пару ребер, чтобы талия была тоньше. И несмотря на такое явное внешнее различие, мы отлично дружили. И вот сейчас я не могу понять ее пьяного раздражения.

– Маш ты преувеличиваешь.

– Отпусти его, – продолжала стонать Машка чуть не плача.

– Маш только реветь не надо, – я попыталась ее обнять, но она отскочила от меня, как от прокаженной. – Я не претендую на Сему, успокойся.

– Алиска ты вся такая пра.. ик..ильная, – у нее заплетался язык, но она все еще пыталась говорить. – Что они в тебе находят? Ни рожи, ни кожи, ни денег, а все как мухи на мед липнут…

– Машка ты чего? – я смотрела на нее и не узнавала в этой яростно брюзжащей девушке свою подругу. Алкоголь зло! – Ты что несешь? – мне неприятен этот разговор. Она же утром пожалеет о сказанном.

– Да я несу! – вздернув свой подбородок, пьяно кивнула она, отчего копна платиновых волос на миг закрыла ее лицо. – Алиска то, Алиска это… – не унималась подруга, отплевываясь от волос. – Я! Я должна быть на твоем месте, – она уже не просто говорила, а злостно шипела, наступая на меня.

– Угомонись ненормальная, – с ней бесполезно сейчас разговаривать. Я сделала самое мудрое решение – отошла от нее на пару метров и отвернулась, показывая тем самым, что разговаривать с ней больше не намерена. Это стало моей фатальной ошибкой…, ошибкой ценою в жизнь.

Я не ожидала от нее подобного, но случилось то, что случилось. Машка толкнула меня в спину, а я, не удержавшись, свалилась за борт в море. Она знала, что я не умею плавать, тем не менее, Машка это сделала. Под шум фейерверков не было слышно моих криков, когда я пыталась барахтаться в воде и кричать, а эта сучка стояла и злорадно смотрела на то, как я, обессилев, наглотавшись морской воды, пошла ко дну.

ХХХХ

Я зла! Как же я зла на себя, на Машку, на свою доверчивость. Ничего не возможно изменить, ничего нельзя исправить. Они теперь остались там … за чертой, а я непонятно где. Эта белизна меня начала уже порядком раздражать. Куда ни глянь везде эта маниакальная чистота.