Горящее небо

Леонтьев Дмитрий Борисович

— Друг. Пускай пока будет так… Хотя прежде всего я — человек, который пришёл к тебе поговорить о деле. Какая разница, с кем говорить, когда речь идёт о деньгах и о власти? Такую щепетильность может позволить себе только очень богатый и влиятельный человек… Ты ведь не слишком богат, проповедник?

— Я не ищу земных благ.

— Да-да, я слышал о твоём учении. Именно оно и привело меня к тебе. Я пришёл поговорить о твоём учении и о его возможностях.

— Это нужно тебе?

— Это нужно нам.

— Я всё знаю о том, что несу людям. Если это нужно тебе — спрашивай.

— Хорошо, я опять уступлю. Пусть это нужно мне… Приходится пристраиваться к твоим желаниям, чтобы получить возможность открыть тебе глаза на упущенные тобой возможности… Невероятно сложно говорить с человеком иного рода, иного образа мысли и жизни. Чтобы изложить хорошую идею, обрисовать замечательные перспективы и получить в ответ вполне естественное согласие, приходится проходить через сложнейший ритуал «вопросов-ответов»… К чему эта игра? Мы же взрослые, образованные люди, вполне понимающие, в чём смысл этой жизни. Это же условности… Нет, я, конечно, понимаю недоверие иудеев к нам, римлянам, но идея, приносящая деньги, стоит выше всех национальностей. В этом мире вообще ничто не объединяет людей так, как деньги… Вот только не надо мне возражать. Я уже вижу, что ты хочешь ответить мне, исходя из своего учения. Давай-ка я лучше быстро перейду к делу, все объясню и расскажу, тогда и отпадет надобность впустую тревожить воздух языками и прикрываться друг от друга своими идеями

и убеждениями. Уже больше трёх лет я вынужден торчать в этой прок… Я вынужден нести службу на этой благословенной земле. И последние два… Нет, пожалуй, даже два с половиной года до меня доходят слухи о тебе, твоём учении и совершаемых тобой чудесах. Наблюдал я, как приветствовал тебя народ при твоём вхождении в город. Слава твоя идёт впереди тебя. Это хорошо. Почва для посева моей идеи уже подготовлена. За то время, пока я торчу здесь, мне приходилось слышать о сотнях людей, называющих себя «проповедниками» и «учителями», но лишь дюжине из них удалось получить какое-то признание народа. Ты же стоишь выше любого из этой дюжины. Я расспрашивал о твоём учении и о творимых тобой чудесах… В чудеса я, естественно, не верю. Это мы оставим для доверчивых и неграмотных. А вот учение твоё мне понравилось. Хорошо то, что оно просто и понятно всем. Сложные учения, доступные пониманию лишь немногих, никогда не найдут такого распространения, как то, которое понятно всем и каждому. Сейчас весьма благоприятный момент для того, чтобы добиться огромных успехов. После смерти Иоанна Крестителя никто ещё не заявил о своём праве на место пророка такого масштаба. А ведь иудеи готовы принять нового пророка. Они всегда готовы его принять. Им с детства твердили, что они — Богом избранный народ, что они — самые лучшие и что именно к ним придет Мессия, который устроит для них рай на земле. Стоит только убедить людей в том, что они — «избранные и лучшие», пообещать им «светлое будущее» и объявить, что только ты можешь привести их к этому «царству небесному на земле», и они — твои. Твои, с потрохами. Старый, добрый, испытанный трюк. По всей земле именно этот трюк применяют все мудрые правители. Это ещё ни разу не подводило. Они ждут этого, и мы дадим им это. В противовес власти мирской мы поставим власть религиозную, куда более сильную и надёжную. Я слышал, что говорят о тебе священники и богачи. Они боятся тебя. Боятся, что ты можешь отнять у них власть. Значит, им есть чего бояться. Значит, есть в твоём учении что-то, что вызывает у них этот страх. Это хорошо. Мы возьмем у них эти деньги на служение нашим целям. Ведь нам потребуется очень много денег. Строительство храмов, открытие школ нового учения, отправление миссионеров в разные страны для подготовки почвы, в которую мы будем бросать зёрна нашей религии, подарки правителям этих стран, подкуп… Да, грязное дело, но от этого никуда не денешься. Такова правда жизни. Я не хочу так далеко забегать вперёд, но… Твоё учение не делает различия между странами и народами. Это тоже хорошо. Раз уж так получилось, что мы начинаем отсюда, то пусть евреи останутся «избранным народом», но повернуть-то можно так, что «избранным» может стать каждый, кто примкнет к основанной нами общине. Какие возможности это открывает, какие перспективы! Все имеют шанс стать «избранными», только слушайтесь нас и наших законов. Это — власть! А там, где власть, там всегда звенят монеты. Богатство жиреет только рядом с кормушкой власти… Но это не пустые разговоры. Неужели бы я пришёл к тебе только с пустой идеей? Нужен был бы я тебе тогда… У тебя и сейчас есть почти всё для этой возможности. Почти всё. У тебя нет столь ценной вещи, как время. А у меня оно есть. То, что в одиночку растянешь на десятилетия, с моей помощью ты одолеешь в считанные годы. Деньги, необходимые для развития движения и придания ему масштабов, поддержка заинтересованных людей, с которыми я связан… Это не составит особых проблем. Нужна только центровая фигура. «Стержень», соединяющий все это воедино, образ… Работа твоя останется прежней, но цели… Изменившись, цели принесут реальные, вполне ощутимые плоды. Это в общих чертах. Подробно и последовательно, со сроками и расчетами мы обсудим всё, когда ты дашь свой ответ на моё предложение в целом… Что ты так смотришь на меня?

— Не друг ты, а враг. И враг страшнее многих. Страшнее тех, кто не принимает Меня, и тех, кто встает против Меня. Ты хочешь осквернить то, что на благо людям, служением тебе одному. Я пришёл не для того, чтоб служили Мне, а чтоб служить людям и отдать им и жизнь, и силы мои. Беззаконие и жестокость воцарились на земле. Люди сами губят себя, не ведая путей спасения… Видишь этот город? Он — прообраз мира, и судьба его может стать судьбой всех городов мира. То, что должно случиться — последнее предупреждение для потерявших дорогу во мгле… И начало нового мира, мира уверовавшего и получившего шанс на спасение… Ты хочешь лишить их этого шанса?

— Это хорошо, что ты отказался, — улыбнулся Петроний. — Не обижайся на меня. Я должен был тебя проверить. Если б ты хотя бы заинтересовался моим предложением, нам не о чем было бы говорить. Предложение такого «грубого помола» могло заинтересовать разве что глупца и сребролюбца, а с таким человеком мне не по пути. Конечно, это была ничем не прикрытая глупость. Извини. Но моя миссия столь важна, что я не имею права рисковать, доверяя её в руки глупца и невежды. Твоё учение превосходно, но оно могло исходить не от тебя, или же, имея совсем иные цели, лишь «внешним видом» напоминать ожидаемое… Ты — философ, я — воин, и наши пути столь различны, что даже сравнивать их было бы глупостью. Но здесь наши дороги пересекаются. Волею судеб нашим народам суждено было слиться и идти бок о бок. Хорошо это или плохо, хотим мы этого или нет, но так есть. Ты видишь, что нет между нами ожидаемого мира и согласия. А нам они необходимы не меньше, чем вам. Войны закончены, пришло время мира. Мы многое можем дать друг другу. Или же потерять и то, что имеем. Ты — философ, я — стратег войны, но теперь пришло время нам объединиться, чтобы дать людям наибольшую пользу от нашего сотрудничества, отлить законы, дать надежду на стабильное и прочное будущее. Те, кто по слали меня, не могут найти общий язык с недальновидными, зажиревшими и развращенными правителями Иудеи. Мозги ваших правителей слишком жирны, чтобы осознать, что время противостояния кончилось. Мы хотим мира. Мы хотим сотрудничества и процветания наших государств. Они же всеми делами своими толкают народы к новой войне. Наше терпение не бесконечно. Если нынешнее положение дел не изменится, может случиться страшное. Нам силой придется менять то, что пока ещё мы хотим изменить политикой. И эта сила уже не ограничится демонстрацией, она выжжет калёным железом всё то, что мешает, пройдется гребнем по разбросанным в стороны умам, соединяя их и укладывая так, как хочется нам. Народ Иудеи не спасут ни мощные стены города, ни слабые попытки сопротивления ваших изнеженных вождей, ни вмешательство ваших богов… Но мы не хотим этого. Ни ты, ни я. Ты утверждаешь, что несешь мир и любовь своим учением, так начни же с ощутимой, реальной помощи своим собратьям. Люди этого не забудут. Ты сам говорил, что вера должна подкрепляться делами. Так неужели это дурное дело: принести мир и счастье своему народу?! Ты умён, ты хочешь добра этим людям, а вожди слишком долго набивали свои кошельки и храмы золотом и камнями, чтобы помнить обо всех, забывая о себе. Мы долго все взвешивали и просчитывали. Твоё учение может встать на место нынешней власти, и во главе своего учения, разумеется, можешь быть только ты. Ты, тот, кто открыл его, сформулировал и несёт. Иерусалим полон множества мелких, конфликтующих партий. За видимостью спокойствия в стране начинаются смута и брожение умов. Объедини их всех под своим началом, возглавь, уводя с дороги в никуда на дорогу жизни. А мы поможем тебе. Деньги, политическая помощь, люди… В самом крайнем случае возможно военное вмешательство. Но только в самом крайнем случае. Ты должен стать их избранником, а не нашим ставленником. Сыны Иакова — люди гордые и вспыльчивые, и могут не принять то, что навязывают им силой, даже если это идёт из лучших побуждений. Таких людей нужно либо уничтожать полностью, рассеивая по всей земле так, чтоб они уже никогда не смогли собраться больше двух человек в одном месте, либо жить с ними в мире. Мы предлагаем мир. Мы хотим мира. Замени собой власть нынешнюю, и плоды нашей дружбы порадуют и тебя, и нас. Это нужно не тебе и не мне. Это нужно нашим народам. Разумеется, власть императора Тиберия по-прежнему будет вести народ иудейский в завтрашний день, но эта власть уже не будет такой двоякой и противоречивой, как сейчас. Во взаимном недоверии правители ставят народ иудейский меж двух огней. Объедини все это в себе и возглавь народ иудейский. Мы действительно сможем помочь тебе в этом. Я не хочу называть имена заинтересованных в этом людей, но поверь — они обладают достаточной для этого властью. Нам необходимо мирное сотрудничество, и мы надеемся найти его в твоём лице. Ты поможешь нам, мы — тебе, и, объединившись, мы поможем нашим народам… Что скажешь, проповедник?

— Что могу ответить тебе Я, если речью своей ты сам ответил себе. Ты заботишься о проходящем. О богатстве, о власти, о дне завтрашнем… Не в этом спасение людей. Как бы крепко ни утверждалась власть на земле, какие бы ни избирала она пути, она всегда будет поставлена на службу избранным от людей. Меньшинство будет навязывать свою волю большинству, не важно под каким предлогом это будет сделано. Всегда они будут стяжать и копить, унижать, насиловать и грабить. И как бы ни была она крепка, но рано или поздно рухнет под потоком новой, более совершенной, более лживой, более хитрой и жадной. Всегда будут развращаться во власти души правящих и страдать души порабощенных. Всегда они будут вставать друг на друга, затевая смуты, восстания и войны. Потому что это — проходяще. Но есть другая власть, способная сплотить и спасти людей. Это власть свыше. Не правители и их законы объединяют и спасают людей, а их любовь к Богу и друг к другу.

— Только сейчас об этом не надо, — поморщился римлянин. — Я говорю о деле, о реальной помощи, а ты о мистериях. Проповедуй ты что угодно и как угодно. Вы служите своим богам, мы — своим, но я говорю не об учениях, а об их пользе для народа. Я предлагаю приблизить ту помощь, которую может дать твоё учение, из отдаленных времен в наши дни.

— Ты не хочешь Меня понять. Нет смысла строить новый дом на песке вместо рухнувшего старого. Он тоже будет разрушен. Я принес весть о спасении не на минуту, а на века. И Моё учение — камень, на котором будет построен дом новой жизни, а ты предлагаешь вновь строить на песке. Где смысл заменять ложное — ложным и временное — временным, даже если они выглядят иначе? Спасение людей лежит и глубже и ближе. Не в избытке хлеба и не в красивых одеждах, не в спокойствии, которое люди используют для того, чтобы пить, есть и, ни о чем не заботясь, жиреть в праздности. Спасение в Любви, в Вере… Дай ребенку много еды, много игрушек, беззаботности и бездумья, и что вырастет из него? Начало лежит в воспитании человека, в вере его, в милосердии. Прежде чем окружать его благами материальными, нужно открыть ему блага духовные. Без любви в сердце не пойдут в прок ни дворцы, ни богатства. Потому как, получив это, захотят большего. И захотят развлечений, и рабов, и женщин. Нет, начинать новую жизнь надо с заботы о душе, а не о теле. Как никакой слуга не сможет одинаково служить двум господам, так невозможно одинаково служить духовному и богатству…

— Все правильно, все хорошо, — нетерпеливо перебил Петроний. — Но когда для этого есть время. А у нас его нет. Когда начнутся смуты, бунты и войны, поздно будет думать о спасении души. Действовать надо сейчас. Открой глаза и переведи взгляд с неба на землю. Неужели ты не видишь, что творится?! У нас тоже есть боги, и они тоже учат нас, охраняют и помогают, но если мы сейчас сядем с тобой на землю и просидим три дня, проводя время в разговорах о душе и спасении, не заботясь о теле, то через три дня мы предстанем перед своими богами во всем блеске своей глупости. Потому что даже им куда выгоднее, чтоб мы жили на благо себе, на пользу другим и прославляли их на земле, утверждая их заповеди, и трудились им на славу. Как же можно не заботиться о дне завтрашнем?! Не готовить запасов? Не менять одежду?! Это возможно одному, решившему скитаться по земле и болтать о своих мыслях и догадках. А если все послушаются тебя?! Если все бросят поля, виноградники, прялки, стада, строительство домов и пойдут скитаться по земле как вольные птахи, не зная заботы и труда?! Прости за «низменное», но что кушать-то будем?! А спать где? А носить что? Ведь уже некому будет подать, потому что все бродят по свету и размышляют о вечной жизни и небесной каре… Впрочем, это твоё дело, у нас разные религии, и искать недостатки друг у друга в богах так же глупо, как превозносить своего над всеми остальными. По меньшей мере это оскорбляет, по большей вызывает гнев и ярость, способные бросить людей в смертельную схватку, не находя доводов, «чей бог лучше». Я говорю о реальной пользе, а не об основах учений. Что мешает тебе принять моё предложение?

— Ты ходишь по кругу. Я уже говорил тебе, что Я несу людям весть…

— Хватит! — римлянин вскочил на ноги и гневно при двинулся к проповеднику. — Я понял! Ты — один из тех, кто хочет лишь говорить. Да, это легко. Это куда легче, чем преодолевать те трудности, которые возникают, когда занимаешься по-настоящему полезным делом. Только ходишь и проповедуешь. Прогнали в одном месте — пришёл в другое. А если и там прогнали — что ж, мест на земле много, где-нибудь найдутся откликнувшиеся и поверившие… Слова, слова, слова!.. Ты говорил, что только ты несешь слово Бога?! Что ты — Сын Бога, и Бог в тебе?! Где подтверждение этому?! Я могу согласиться, что твоя задача тысячекратно полезней предложенного мной, если то, что ты говоришь, — правда. Но ведь твоё учение находит столько же последователей и столько же откликов в сердцах, сколько и учения прочих проповедников. Ждать, пока сбудется реченное тобой?! Это долго. Остается одно свидетельство твоей правоты.

— Вера строится не на свидетельствах. Даже когда Я говорю о земном, ты не хочешь понять и принять, так как же ты поверишь, когда Я расскажу тебе о небесном? Тебе нужны свидетельства? Я могу свидетельствовать о Себе, но ты не ищешь Моего свидетельства, тебе нужны иные… Обо Мне свидетельствовал Иоанн, но есть и куда более понятные для тебя свидетельства — дела Мои. И ещё большее свидетельство — Отца Моего. Но ты не хочешь его услышать, потому что нет отклика в твоём сердце на Слово Его и Дело Его, как нет и веры в твоей душе.

— Пусть будет так. Нет так нет. Остаются лишь дела твои. Я надеюсь, ты имеешь в виду нечто конкретное, а не всю миссию, несомую тобой? Её-то проверить как раз и нельзя. Правнуки наши, может, ещё и смогут сказать истинна она была или ложна, а мы — увы! — можем только верить или не верить. Остаются иные дела, чудесные и удивительные. Я слышал о них. О хождении по воде, воскрешении из мёртвых, об исцелениях, об умножении хлебов… Покажи мне, глупому, недалекому и неверующему, что-нибудь из них, и я поверю. Разве, согласно твоему учению, это не будет огромное благо — приобщение к вере нового человека?.. Спаси меня от вечной гибели… Прыгни с обрыва. Прыгни и полетай. Если ты и вправду Сын Божий, то ничего тебе не станется, и ни один волос не упадет с твоей головы. Покажи мне данные тебе твоим Богом возможности? Покажи, и я скажу, что ты — Самый Великий из всех, когда-либо ступавших на землю… И знаешь, что? Я даже отрекусь от своих богов и приму твоё учение, целуя твои ноги, потому что это будет великая радость для меня. Радость того, что мир не погибнет в войнах и лжи, мерзости и глупости. Что у него есть шанс на спасение. Что есть Тот, кто любит и заботиться о нас… Неужели это столь незначительно, чтобы потратить на меня пару мгновений и показать данную тебе власть? Вот обрыв — прыгни. Если ты — Сын Бога, тебе ничего не станется, но если ты обманщик… Если ты обманщик, то тебе лучше и не жить. Не жить и не вселять надежду в обреченных, ибо реченное тобой — несбыточно, и только увеличит страдание и горе в народе…