Горящий берег (Пылающий берег) (Другой перевод)
Шрифт:
На стойке бара были разложены личные вещи погибших пилотов. После ужина пройдет аукцион, и пилоты эскадрильи заплатят невероятные деньги, чтобы можно было послать новоиспеченным вдовам или опечаленным матерям еще несколько гиней. Среди вещей были клюшки для гольфа, принадлежавшие Эндрю — Майкл никогда не видел, чтобы он ими пользовался, — и удочка Харди для ловли форели. Горе с новой силой обрушилось на Майкла, и он с такой силой поставил стакан на стойку, что виски выплеснулся через край, а винные пары обожгли глаза. Майкл
Адъютант сыграл последний аккорд, потом встал и взял свой стакан. Никто не произнес ни слова, все подняли стаканы, задумались на секунду и выпили. Младший офицер немедленно наполнил стаканы снова. Нужно выпить все семь бутылок — такова часть традиции. Майкл ничего не ел за ужином, но, стоя у стойки, помогал осушить эти семь бутылок. Он был по-прежнему трезв, алкоголь никак на него не подействовал.
«Должно быть, я стал алкоголиком, — думал он. — Эндрю всегда говорил, что у меня большой потенциал».
Виски даже не притупил боль, которую разбередило имя Эндрю.
Он дал по пять гиней за клюшки Эндрю и удочку Харди с расколотым стержнем. К этому времени все семь бутылок опустели. Майкл заказал еще одну, себе, и отправился в свою палатку. Сел на койку. Положил удочку на колени. Эндрю как-то похвастал, что подобной удочкой вытянул пятифунтового лосося, и Майкл обозвал его лгуном. «Как в тебе мало веры», — печально усмехнулся тогда Эндрю.
— Я всегда верил тебе.
Майкл погладил старое удилище и выпил прямо из бутылки.
Чуть позже заглянул Биггз.
— Поздравляю с победой, сэр.
Три других пилота подтвердили, что Майкл сбил розовый «альбатрос».
— Биггз, сделайте одолжение?
— Конечно, сэр.
— Проваливайте… Вот умница.
Бутылка опустела всего на четверть, когда Майкл, по-прежнему в летном костюме, побрел туда, где стоял мотоцикл Эндрю. После поездки на ночном холоде в голове у него прояснилось, но он чувствовал себя хрупким, как старое стекло. Он оставил мотоцикл за амбаром, зашел внутрь и стал ждать между тюками соломы.
Медленно проходили часы, отмечаемые ударами церковного колокола, и с каждым часом потребность в Сантэн усиливалась усиливалась нестерпимо. Каждые полчаса он подходил к двери и всматривался в темную аллею, потом возвращался к бутылке в гнездо из одеял.
Он пил виски, а в голове у него снова и снова, будто там крутилась поцарапанная граммофонная пластинка, проносились мгновения гибели Эндрю. Он пытался прогнать эти картины, но не мог. Приходилось переживать агонию Эндрю снова и снова.
«Где ты, Сантэн? Ты мне так нужна сейчас!»
Он тосковал по ней, но она не приходила, и он снова видел небесно-голубой «альбатрос» с черно-белыми шахматными квадратами, заходящий в тыл зеленому самолету Эндрю, видел бледное лицо Эндрю, когда тот оглянулся в миг, когда застрочил «шпандау».
Майкл закрыл глаза и прижал пальцами веки, так что боль убила картины.
— Сантэн, —
Церковные часы пробили три раза. Бутылка опустела.
Она не придет. Он наконец понял это, пошатываясь, добрался до выхода из амбара и посмотрел в ночное небо. Он знал, что должен сделать, чтобы загладить свою вину, смягчить горе и стыд.
Поредевшая эскадрилья вылетела на утреннее патрулирование при сером полусвете. Теперь вторым по старшинству был Хэнк Джонсон. Он вел второе звено.
Над деревьями Майкл сразу же чуть отвернул и взял курс на холм за шато.
Он откуда-то знал, что этим утром ее там не будет, но поднял на лоб очки и стал высматривать.
Вершина холма была пуста. Оглядываться он не стал.
«Сегодня день моей свадьбы, — подумал он, осматривая небо над хребтом, — но мой шафер мертв, а невеста…»
Он не закончил мысль.
За ночь снова появились облака. Сплошной «потолок» на высоте двенадцать тысяч футов, темный и угрожающий, тянулся без просветов вдоль всего горизонта от края до края. Под ним все было чисто до высоты пять тысяч футов, где образовался облачный слой толщиной от пятисот до тысячи футов.
Майкл провел эскадрилью через одну из прорех в этом промежуточном слое и выровнялся под самым верхним облачным покровом. В небе ниже него — ни одного самолета. Новичку покажется невероятным, что две большие группы самолетов могут патрулировать один и тот же участок, искать друг друга и не найти. Но небо до того высоко и широко, что шансы на такую встречу невелики, если только не знаешь точно, где в определенное время будет противник.
Продолжая непрерывно обыскивать небо впереди и позади, Майкл сунул свободную руку в карман шинели и убедился, что приготовленный им пакет на месте.
«Боже, я бы с удовольствием выпил», — подумал он. Во рту пересохло, в голове тупая боль. Глаза горели, но видел он четко. Майкл облизнул сухие губы.
«Эндрю всегда говорил, что опохмеляются только законченные пьяницы. Жаль, мне не хватило смелости и здравого смысла прихватить бутылку».
Сквозь разрывы в облаках под собой он продолжал следить за положением эскадрильи. Он знал каждый дюйм отведенной ей территории, как фермер знает свое поле.
Они достигли внешней границы, и Майкл повернул; эскадрилья повторила его маневр; Майкл сверился с часами. Одиннадцать минут спустя он увидел излучину реки и березовую рощу своеобразной формы, ставшую для него точным ориентиром.
Майкл чуть сбросил газ, и желтую машину догнало крыло Хэнка Джонсона. Майкл взглянул на техасца и кивнул. Перед взлетом он обсуждал с Хэнком свое намерение, и тот пытался его отговорить. Хэнк скривил губы, словно откусил от незрелой хурмы; так он продемонстрировал свое неодобрение. Потом он приподнял брови и дал Майклу знак отходить.