Горящий берег (Пылающий берег) (Другой перевод)
Шрифт:
— Мадмуазель де Тири! — Джон Пирс выскочил из машины и торопливо подошел к ней. — Меньше всего ожидал увидеть вас здесь! Что вы тут делаете?
— Мне нужно встретиться с генералом Кортни, дядей Майкла. Это очень важно.
— Его сейчас нет, — ответил молодой офицер, — но вы можете пройти со мной. Он скоро вернется, а мы тем временем найдем место, где вы сможете отдохнуть и перекусить. Кажется, и то и другое вам не помешает. — Он взял у Сантэн саквояж. — Идемте. Эта женщина с вами?
— Это Анна, моя служанка.
— Она может сесть рядом с Сангане.
Он
— Последние несколько дней мы очень заняты из-за немцев, — сказал он, садясь рядом с ней на мягкое кожаное сиденье, — и вы, похоже, тоже.
Сантэн оглядела себя: одежда пыльная и рваная, руки грязные, под ногтями черная каемка. Как выглядят ее волосы, она могла только догадываться.
— Я только что с фронта. Генерал Кортни отправился туда посмотреть собственными глазами. — Джон Пирс вежливо отвернулся, пока Сантэн пыталась привести в порядок волосы. — Он любит быть в самом центре событий; старому дьяволу кажется, что он по-прежнему воюет с бурами. Мы отступили до самого Морт-Омма…
— Это моя деревня.
— Уже нет, — мрачно сказал он. — Ее захватили немцы… или вот-вот захватят. Новая линия фронта проходит сразу к северу от нее, и деревня под постоянным огнем. Большая часть домов разрушена. Вы ее не узнаете, ей-богу.
Сантэн опять кивнула.
— Мой дом разрушен снарядами и сгорел.
— Сочувствую. — Джон Пирс быстро продолжил: — Но мы как будто остановили их. Генерал Кортни уверен, что мы сможем удержать их у Морт-Омма…
— А где генерал?
— На совещании в штабе дивизии. Должен вернуться сегодня, позже. Ну, вот мы и на месте.
Джон Пирс отыскал для них монашескую келью и прислал слугу с едой и двумя ведрами горячей воды.
Как только поели, Анна раздела Сантэн и вымыла губкой с горячей водой.
— Господи, как хорошо!
— Хоть на этот раз обошлось без писка, — сказала Анна.
Своей нижней юбкой она вытерла Сантэн, потом чистой тряпкой из мешка протерла ей волосы. Густые, темные, они были спутаны.
— Ой, Анна, больно!
— Хорошенького понемножку, — вздохнула Анна.
Закончив, она настояла на том, чтобы Сантэн легла на койку, а сама тем временем вымылась и выстирала их грязную одежду. Но Сантэн не могла лежать спокойно, она села, обхватив колени.
— Анна, голубушка! У меня для тебя удивительный сюрприз…
Анна свернула густые влажные волосы тугим жгутом и вопросительно посмотрела на Сантэн.
— «Анна», «голубушка»? Должно быть, новость действительно хорошая.
— Да, очень хорошая! У меня будет ребенок от Мишеля!
Анна застыла. Ее грубоватое лицо побледнело, стало серым от потрясения; она смотрела на Сантэн, не в силах заговорить.
— Это будет мальчик. Я уверена. Я его чувствую. Он будет как Мишель!
— Откуда ты знаешь? Как ты можешь быть уверена? — выпалила Анна.
— О, я уверена. — Сантэн быстро наклонилась и задрала рубашку. — Посмотри на мой живот. Разве ты не видишь, Анна?
Ее светлый гладкий живот был ровным, как всегда, с единственной отметиной — аккуратной ямкой пупка. Сантэн энергично
— Разве ты не видишь, Анна? Может даже, будет двойня! Отец Мишеля и его дядя — близнецы. Возможно, это у них семейное. Анна, двое таких, как Мишель!
— Нет, — в ужасе покачала головой Анна. — Это все бредни. Не поверю, что ты, с солдатом…
— Мишель не солдат, он… — начала Сантэн, но Анна не дала ей договорить:
— Не поверю, что урожденная де Тири позволила солдату попользоваться ею, как кухонной девкой.
— Позволила, Анна! — Сантэн в гневе одернула рубашку. — И не просто позволила, а помогла. Вначале он не знал, как это делается, и я ему помогла, и у нас прекрасно получилось.
Анна обеими руками зажала уши.
— Не верю. Не буду слушать. После того как я учила тебя быть дамой, не стану слушать.
— Тогда чем, по-твоему, мы занимались ночью, когда я уходила к нему? Ты ведь знаешь, что я уходила, вы с папой меня застукали.
— Мое дитя! — заголосила Анна. — Он воспользовался…
— Вздор, Анна! Мне нравилось. Нравилось все, что он со мной делал.
— О нет! Не верю. К тому же ты не можешь разобраться так быстро. Ты издеваешься над старой Анной. Злая, жестокая!
— Ты знаешь, что утром меня тошнило.
— Это ничего не доказывает…
— Врач, Бобби Кларк, армейский доктор. Он меня осмотрел. Это он мне сказал.
Анна наконец лишилась дара речи, больше не протестовала. Теперь она видела: девочка уходила на ночь, и действительно по утрам ее тошнит. Вдобавок Анна верила в непогрешимость врачей. Потом это необычное и неестественное оживление после всех несчастий… Вывод неизбежен.
— Значит, это правда, — капитулировала она. — Господи, что же делать? Милостивый Боже, спаси нас от скандала и бесчестья! Что нам делать?
— Делать, Анна? — Сантэн рассмешили ее драматические вопли. — У нас будет распрекрасный мальчик или, если повезет, двое, и ты поможешь мне их растить. Ты ведь поможешь, Анна? Я не знаю о детях ничего, а ты знаешь все.
Первое потрясение прошло, и Анна задумалась не о скандале и бесчестье, а о возможности появления настоящего, живого младенца: уже семнадцать лет она не знала такой радости. А теперь ей чудом обещан еще один малыш. Сантэн заметила перемену в своей наперснице, пробуждение материнского инстинкта.
— Ты поможешь мне с малышом. Ты нас не бросишь, ты нужна нам, мне и маленькому! Анна, обещай, пожалуйста, обещай!
Анна бросилась к койке, обняла Сантэн и крепко прижала к себе, а Сантэн в ее сокрушительных объятиях смеялась от радости.
Уже стемнело, когда в дверь монашеской кельи снова постучал Джон Пирс.
— Генерал вернулся, мадмуазель де Тири. Я сказал ему, что вы здесь, и он хочет поговорить с вами, как только освободится.
Сантэн пошла за адъютантом мимо келий в большую столовую, превращенную в оперативный штаб. С полдюжины офицеров собрались у расстеленной на обеденном столе большой карты, утыканной разноцветными булавками; атмосфера в комнате была напряженная.