Горящий Лабиринт
Шрифт:
На одном плече у нее была лямка слинга, в котором спал семимесячный малыш с копытцами на ножках и крохотными козлиными рожками на голове. Пухлой щечкой он прижимался к ключице матери. Изо рта крохи как из рога изобилия текли нескончаемые слюни.
Облачная нимфа (а это, конечно, была она) улыбнулась Гроуверу. Её карие глаза покраснели от недосыпа. Женщина прижала палец к губам, призывая нас не будить ребенка. И правильно. Маленькие сатиры в таком возрасте громкие и неугомонные и могут сгрызть за день несколько консервных банок.
– Мелли, у вас получилось! –
– Гроувер, дорогой! – Она взглянула на спящую Мэг, а затем кивнула в мою сторону: – Ты… Ты он?
– Если ты спрашиваешь, Аполлон ли я, то боюсь, что да.
Мелли поджала губы:
– До меня доходили слухи, но я не верила. Бедненький. Как ты?
В былые времена я бы поднял на смех любую нимфу, дерзнувшую назвать меня «бедненьким». Конечно, тогда нимфы редко проявляли ко мне такую чуткость. Обычно они от меня убегали. Забота Мелли так тронула меня, что к горлу подкатил ком. Мне захотелось положить ей голову на свободное плечо и выплакаться.
– Я… я в порядке, – выдавил я. – Спасибо.
– А твоя спящая подруга? – спросила она.
– Думаю, она просто свалилась от усталости. – Хотя я сомневался, что в случае с Мэг дело только в этом. – Алоэ Вера сказала, что скоро придет и позаботится о ней.
– Ладно. – Вид у Мелли был встревоженный. – Я прослежу, чтобы Алоэ не переусердствовала.
– Не переусердствовала?
Гроувер кашлянул:
– А где Глисон?
Мелли окинула взглядом комнату, словно только сейчас заметила, что этого самого Глисона рядом не было.
– Не знаю. Мы приехали вместе, а днем я заснула. Он собирался пойти в город, купить все необходимое для лагеря. Который час?
– Солнце уже село, – ответил Гроувер.
– Он уже должен был вернуться, – Мелли замерцала от волнения и стала такой прозрачной, что я испугался, как бы ребенок не упал сквозь ее туманное тело прямо на землю.
– Глисон твой муж? – догадался я. – Сатир?
– Да, Глисон Хедж, – кивнула Мелли.
И я начал смутно припоминать его – сатира, который вместе с героями-полубогами был на «Арго II».
– Ты помнишь, куда он пошел?
– По пути сюда, под холмами, нам встретился магазин военных товаров. А он любит такие магазины, – Мелли посмотрела на Гроувера. – Он, наверное, просто увлекся, но… Может, вы поищете его?
И тут я понял, что Гроувер Ундервуд, скорее всего, страшно измотан. Глаза у него были еще краснее, чем у Мелли. Плечи поникли. Свирель бессильно болталась на шее. В отличие от Мэг и меня, он не спал с прошлой ночи, которую мы провели в Лабиринте. Он призвал панику, чтобы спасти нас, а потом весь день охранял нас, дожидаясь, когда проснутся дриады. Теперь же его просили снова отправиться в путь, чтобы найти Глисона Хеджа.
И все же он собрался с силами и улыбнулся:
– Без проблем, Мелли.
Она чмокнула его в щеку:
– Ты лучший повелитель природы из всех!
Гроувер покраснел:
– Присмотри за Мэг Маккаффри, пока нас не будет, ладно? Пошли, Аполлон. Пройдемся по магазинам.
6
То и дело огонь
Суслики треплют нервы
Обожаю пустыню
Даже если тебе четыре тысячи лет, жизнь может преподать урок. Например: никогда не ходи по магазинам с сатиром.
Магазин мы искали целую вечность, потому что Гроувер все время отвлекался. Остановился поболтать с юккой [15] . Объяснил дорогу семейству сусликов. А неожиданно почуяв запах дыма, таскал меня за собой по пустыне, пока мы не нашли на дороге незатушенную сигарету.
– Так и начинаются пожары, – сказал он и с важным видом уничтожил окурок – то есть попросту его проглотил.
По-моему, в радиусе мили от нас не было ничего, что могло бы загореться. Я был абсолютно уверен, что камни и земля не горят, но спорить с тем, кто ест сигареты? Увольте. И мы снова отправились на поиски магазина военных товаров.
15
Юкка – древовидное вечнозеленое растение.
Наступила ночь. Горизонт на западе светился: это было не привычное оранжевое сияние светового загрязнения, а зловещий красный огонь бушевавшего вдалеке адского пламени. Из-за дыма не было видно звезд. Прохлады ночь тоже почти не принесла. В воздухе по-прежнему стоял резкий и странный запах.
Я вспомнил огненную волну, которая едва не испепелила нас в Лабиринте. Тот жар был живым – обиженным и злобным. Было легко представить, как такие волны бушуют под пустыней, проносятся сквозь Лабиринт, превращая земли смертных в безлюдные пустоши.
Мне вспомнился сон о женщине в оплавленных цепях, у ног которой плескалась лава. И хотя память меня подводила, я был уверен, что видел Эритрейскую Сивиллу – следующего оракула, которого мы должны освободить от власти императоров. Что-то мне подсказывало, что ее держат в самом центре… того, что создает эти подземные пожары. Так что встреча с ней не сулила ничего хорошего.
– Гроувер, – сказал я, – в теплице ты что-то говорил про поисковые отряды?
Он бросил на меня быстрый взгляд и с трудом сглотнул, будто тот злосчастный окурок застрял у него в горле.
– Самые крепкие сатиры и дриады месяцами прочесывали пустыню… – Он задумчиво посмотрел на дорогу. – У нас ведь не так много следопытов. Из-за огня и жары по-настоящему воплотиться способны только духи кактусов. Пока живыми вернулись немногие. Что с остальными… неизвестно.
– А что они ищут? – спросил я. – Источник огня? Императора? Оракула?
Копыта Гроувера были спрятаны в ботинки, поэтому он все время скользил и спотыкался на посыпанной гравием обочине.
– Это звенья одной цепи. Иначе не может быть. Пока ты не рассказал мне об оракуле, я ничего о нем не знал, но если император где его и спрятал, то точно в Горящем Лабиринте. А Горящий Лабиринт и есть источник всех наших проблем.