Горящий светильник
Шрифт:
Иногда при взгляде на туалеты Лу, которые становились все более пестрыми и безвкусными, в его честных глазах появлялось беспокойство. Но он не осуждал ее - ему просто не нравилось, что она привлекает к себе внимание прохожих.
Лу была по-прежнему верна своей подруге. По нерушимому правилу Нэнси сопровождала их, куда бы они ни отправлялись, и Дэн весело и безропотно нес добавочные расходы. Этому трио искателей развлечений Лу, так сказать, придавала яркость, Нэнси - тон, а Дэн - вес. На этого молодого человека в приличном стандартном костюме, в стандартном галстуке, всегда с добродушной
Для взыскательной Нэнси в этих стандартных развлечениях был иногда горьковатый привкус. Но она была молода, а молодость жадна и за неимением лучшего заменяет качество количеством.
– Дэн все настаивает, чтобы мы поженились, - однажды призналась Лу.
– А к чему мне это? Я сама себе хозяйка и трачу свои деньги, как хочу. А он ни за что не позволит мне работать. Послушай, Нэн, что ты торчишь в своей лавчонке? Ни поесть, ни одеться как следует. Скажи только слово, и я устрою тебя в прачечную. Ты бы сбавила форсу, у нас зато можно заработать.
– Тут дело не в форсе, Лу, - сказала Нэнси.
– Я предпочту остаться там даже на половинном пайке. Привычка, наверное. Мне нужен шанс. Я ведь не собираюсь провести за прилавком всю жизнь. Каждый день я узнаю что-нибудь новое. Я все время имею дело с богатыми и воспитанными людьми, хоть я их только обслуживаю, - и можешь быть уверена, что я Ничего не пропускаю.
– Изловила своего миллионщика? насмешливо фыркнула Лу.
– Пока еще нет, - ответила Нэнси.
– Выбираю.
– Боже ты мой, выбирает! Смотри, Нэн, не упусти, если подвернется хоть один даже с неполным миллионом. Да ты шутишь - миллионеры и не думают о работницах вроде нас с тобой.
– Тем хуже для них, - сказала Нэнси рассудительно, кое-кто из нас научил бы их обращаться с деньгами.
– Если какой-нибудь со мной заговорит, - хохотала Лу, - я просто в обморок хлопнусь!
– Это потому, что ты с ними не встречаешься. Разница только в том, что с этими щеголями надо держать ухо востро. Лу, а тебе не кажется, что подкладка из красного шелка чуть-чуть ярковата для такого пальто?
Лу оглядела простенький оливково-серый жакет подруги.
– По-моему, нет - разве что рядом с твоей линялой тряпкой.
– Этот жакет, - удовлетворенно сказала Нэнси, - точно того же покроя, как у миссис ван Олстин Фишер. Материал обошелся мне в три девяносто восемь - долларов на сто дешевле, чем ей.
– Не знаю, - легкомысленно рассмеялась Лу, - клюнет ли миллионер на такую приманку. Чего доброго, я раньше тебя изловлю золотую рыбку.
Поистине, только философ мог бы решить, кто из подруг прав. Лу, лишенная той гордости и щепетильности, которая заставляет десятки тысяч девушек трудиться за гроши в магазинах и конторах, весело громыхала утюгом в шумной и душной прачечной. Заработка хватало ей с избытком, пышность ее туалетов все возрастала, и Лу, уже начинала бросать косые взгляды на приличный, но такой неэлегантный костюм Дэна Дэна стойкого, постоянного, неизменного.
А Нэнси принадлежала к десяткам тысяч. Шелка
Такова была Нэнси. Она процветала в атмосфере магазина и со спокойной уверенностью съедала скромный ужин и обдумывала дешевые платья. Женщину она уже узнала, и теперь изучала свою дичь - мужчину, его обычаи и достоинства. Настанет день, когда она уложит желанную добычу: самую большую, самую лучшую - обещала она себе.
Ее заправленный светильник, не угасал, и она готова была принять жениха, когда бы он ни пришел.
Но - может быть, бессознательно - она узнала еще кое-что. Мерка, с которой она подходила к жизни, незаметно менялась. Порою знак доллара тускнел перед ее внутренним взором и вместо него возникали слова: "искренность", "честь", а иногда и просто "доброта". Прибегнем к сравнению. Бывает, что охотник за лосем в дремучем лесу вдруг выйдет на цветущую поляну, где ручей журчит о покое и отдыхе. В такие минуты сам Немврод (3) опускает копье.
Иногда Нэнси думала - так ли уж нужен каракуль сердцам, которые он покрывает?
Как-то в четверг вечером Нэнси вышла из магазина и, перейдя Шестую авеню, направилась к прачечной. Лу и Дэн неделю назад пригласили ее на музыкальную комедию.
Когда она подходила к прачечной, оттуда вышел Дэн. Против обыкновения, лицо его было хмуро.
– Я зашел спросить, не слышали ли они чего-нибудь о ней, - сказал он.
– О ком?
– спросила Нэнси.
– Разве Лу не здесь?
– Я думал, вы знаете, - сказал Дэн.
– С понедельника она не была ни тут, ни у себя. Она забрала вещи. Одной из здешних девушек она сказала, что собирается в Европу.
– Неужели никто ее не видел?
– спросила Нэнси.
Дэн жестко посмотрел на нее. Его рот был угрюмо сжат, а серые глаза холодны, как сталь.
– В прачечной говорят, - неприязненно сказал он, - что ее видели вчера в автомобиле. Наверное, с одним из этих миллионеров, которыми вы с Лу вечно забивали себе голову.
В первый раз в жизни Нэнси растерялась перед мужчиной. Она положила дрогнувшую руку на рукав Дэна.
– Вы говорите так, как будто это моя вина, Дэн.
– Я не это имел в виду, - сказал Дэн смягчаясь.
Он порылся в жилетном кармане.
– У меня билеты на сегодня, - начал он со стоической веселостью, - и если вы...
Нэнси умела ценить мужество.
– Я пойду с вами, Дэн, - сказала она.
Прошло три месяца, прежде чем Нэнси снова встретилась с Лу.
Однажды вечером продавщица торопливо шла домой. У ограды тихого сквера ее окликнули, и, повернувшись, она очутилась в объятиях Лу.
После первых поцелуев они чуть отодвинулись, как делают змеи, готовясь ужалить или зачаровать добычу, а на кончиках их языков дрожали тысячи вопросов. И тут Нэнси увидела, что на Лу снизошло богатство, воплощенное в шедеврах портновского искусства, в дорогих мехах и сверкающих драгоценностях.