Гоша Каджи и Венец Гекаты
Шрифт:
На трансфигурации тихим шепотом девчонка объяснила Каджи свою вспышку гнева тем, что ее поначалу хотели заставить, как обязательное условие для примирения, полностью прекратить общение с изменником. То есть с Гошей.
— Могла бы и согласиться, — рассудительно прошептал в ответ парнишка, посчитав свое полное одиночество не слишком большой платой за незаплаканные глаза Янки. — А если бы они стали настаивать? Ты о последствиях подумала? Вернулись бы к тому, с чего начинали…
— Отвечу тебе, курсант, так же как и им, — близняшка резко повысила голос и нарвалась на укоризненное замечание Электры, но она все же договорила, не сбавляя тона и жара возмущения. — Накось, выкуси!!!
Для пущей убедительности Янка сложила из пальцев сакраментальную комбинацию, сунув ее прямо под нос другу, чтобы у того больше не осталось сомнений в ее решительности добиться своего
Как бы там ни было, но с этого дня жизнь Каджи размеренно потекла по однообразному руслу, без особых приключений, неприятностей и радостей. Да только он уже почти привык к такому положению вещей за последние полтора месяца, чаще оставаясь в тоскливом одиночестве, чем общаясь с представителями рода человеческого.
Единственной радостью парнишки было общение на уроках с Янкой, которая твердо держала свое слово не бросать Гошу на произвол судьбы. Она даже вопреки его воле исподтишка, тихо, ненавязчиво, исподволь проводила среди остальной компании подрывную разлагающую боеготовность работу. При любой возможности, которую чаще всего близняшка сама и создавала, она старалась намеками, обмолвками и недоговорками призвать друзей к объединению в полноценную компанию, гипнотизируя несговорчивых Аню и Роба. Пока девчонкины усилия результата не приносили. Бывшие друзья Каджи даже имени его слышать не хотели. И Янка им за такое поведение демонстративно мстила, все свое свободное время честно деля пополам между сестрой с ее несравненным Робиком и отверженным Гошей.
Вот только свободного времени у близняшки оставалось — кот наплакал. Каждый божий вечер она неизменно исчезала сразу после ужина. Факультатив, репетиции с троллями и капыр знает, что еще Янку озадачивало. Но только Каджи всякий раз диву давался тому неизменному факту, что домашние задания она успевает выполнить вовремя и с отменным качеством. Хотелось бы ему понять, как девчонке удается везде поспевать.
Сразу после частичного воссоединения друзей парнишка заметил, что Аня теперь тоже нередко стала отсутствовать в гостиной факультета. И Баретто вечерами из-за этого мрачнел больше обычного, оставаясь в неприкаянном одиночестве, если не был занят спортивными проблемами. Сказать честно, Гоша втайне отчасти злорадствовал по этому поводу, но чаще старался просто не обращать внимания на страдания Роба. С чего это он так переживает, непонятно? Ему, Баретто, есть с кем общаться помимо отсутствующих близняшек. Весь факультет в его распоряжении, в отличие от Каджи. С недавних пор парнишка стал примечать, что с ним и все остальные ученики стремятся, как можно меньше водить знакомство, словно он наступил своей прокаженной лапой на их излюбленную мозолюшку. Вполне возможно, что ему показалось, но неприятные подозрения скреблись мартовскими котами в душе, отчаянно просясь на улицу. Похоже, что ни одна Янка знает толк в подрывной деятельности.
В один прекрасный, по-прежнему дождливый вечерок, Гоша случайно заметил, что у Баретто тоже лопнуло терпение. Тому видать надоело ежевечерне ошиваться наедине с тоской, вышагивая длинноногим журавлем по гостиной, холя и лелея Госпожу Ипохондрию, и он после ужина присоединился к странной компании, моментально исчезнувшей в ненасытном чреве Центральной башни. Компашка и впрямь подобралась поразительная: обе сестрички Лекс, Баретто плюс Олира. И им вместе было весело. В крайнем случае, подростки что-то оживленно обсуждали, размахивая руками и резво поднимаясь по лестнице на второй этаж замка.
— Вот и нашлась мне замена, — хмыкнул Каджи, отправляясь в факультетское обиталище, чтобы по привычке усесться в дальнем уголке с учебником в руках. — Кто бы мог предположить, что меня в компании сменит вейла? Чудеса в решете…
Короче, жизнь продолжалась. Шла она размеренно, степенно, будто сударушка-толстушка на утреннем променаде по Заячьему проспекту Старгорода, опасающаяся излишним движением всколыхнуть полные телеса, вызвав этим пренебрежительные ухмылки своих более стройных спутниц.
Троица постоянно отсутствовала. Бардер упорно избегал приближаться к Гоше ближе, чем на пять шагов, словно был обязан так поступать по приговору суда. Большинство блэзкорцев скользили по парнишке на удивление для дружного факультета безразличными взглядами. Сыщики, так и не найдя следов исчезнувшего Эрика Сапрыкина, в самом начале октября отбыли восвояси, удрученные неудачно проведенным следствием. Гордий еще долго катался с ветерком и успокоился, только когда все же сокрушил позолоченную трибуну. Ученики, поставившие на подобный исход свои кровные гроши и шиши, ликовали, потому что буквально перед финалом ставки подскочили до одного к пятнадцати. А финалиста-победителя теперь в столовую каждый раз дружки заносили и выносили обратно, крепко подхватив под локти. Фалстримец меж тем висел посреди них, поджав ноги. И кажется, ему такой ненавязчиво-царский сервис очень даже нравился. Чего не скажешь об учителях. После того, как трибуна пала, подобно Бастилии перед революционно настроенным народом, Этерник распорядился выяснить причину Чпоковских поездок. За дело взялся Своч, как лучший знаток в непрогнозируемых замысловатых выкрутасах и приколах школьников. Но активности он не проявил, а потому пока ничего странного и подозрительного не обнаружил. Что само по себе выглядело неубедительно при его-то немалых способностях и познаниях в темной магии. Просто декан Даркхола не хотел утруждаться, явно чем-то другим озабоченный выше крыши.
Если вы предполагаете, что Каджи от одиночества вечно ходил напрочь убитый горем и рвал на себе пучками волосы, то, как ни странно, правы лишь отчасти. Ровно наполовину. Сердце у парнишки, конечно, рыдало горючими слезами. А вот разум, периодически находящийся в просветленном состоянии, наоборот ликовал, размахивая в черепушке праздничными флажками и скандируя хором: «Ура! Ура!». Причиной бурной радости интеллекта было осознание необходимой самодостаточности. А крайняя необходимость оставаться вдали от близких, да и всех прочих обитателей Хилкровса, нарисовалась перед Гошиным носом в последний день сентября благодаря одному очень неприятному инциденту. Его вновь заглючило, да так круто, что Каджи насмерть перепугался. Именно после случившегося он принялся активно, настойчиво и нудно убеждать Янку помириться с сестрой. Этим он убивал сразу двух лопоухих. У близняшки настроение улучшится, и она будет реже отираться рядом с непредсказуемым в придумывании опасных выходок дружком. [115]
115
Можете выключить песню.
А случилось следующее. [116] В тот вечер Гоша допоздна засиделся в библиотеке, перерыв груду книг в поисках хоть каких-нибудь сведений, могущих пролить свет на его непонятные провалы сквозь временные и пространственные пласты. Парнишка хотел научиться противостоять Вомшулду, который запросто управлял им как марионеткой, дергая за ниточки в свое извращенное удовольствие. Перелопатив приличный ворох информации, оказавшейся бесполезной из-за новизны проблемы, с которой раньше никто из волшебников, похоже, не сталкивался вплотную, Каджи ничего путного не вычитал, зато обзавелся страшной, почти нестерпимой головной болью.
116
Включите песню Alphaville — Ascension Day.
В Башню Грифонов он возвращался медленно, полностью сосредоточившись на поступательном движении вперед. Каждый шаг давался с трудом, отзываясь в мозгу мучительным безумием. Гоше казалось, что стоит ему только передвинуть ногу, как тут же в наказание садист, засевший в черепушке, вбивает ему острый, длинный и раскаленный добела гвоздь, пронизывающий парнишку насквозь. От макушки и до копчика. Садист попался опытный и изощренный в пытках. Гвоздь он забивал с одного мощного удара по самую шляпку. Потому-то Каджи, утыканный изнутри тлеющим железом, как ежик иголками, был чрезвычайно зол на весь белый свет. Его готовность порвать первого встречного на порхающие по коридору ошметки сомнений не вызывала.