Господин Ганджубас
Шрифт:
— Тогда, до завтра! Поправляйся, Мухаммед. Очень приятно было познакомиться, мистер Малик.
Приехав на следующий день в больницу, я узнал, что ночью Дуррани умер от сердечного приступа. Ему было сорок два.
С Раоулом я встретился в Карачи в холле отеля «Интерконтинентал». Это было мое первое посещение страны, в которой производился гашиш. Наверху, в номере Раоул достал из кармана две толстенные пачки пакистанских рупий и кусок гашиша:
— На траты и для удовольствия. Ну, как все?
Я робко объяснил положение вещей.
— Мистер Найс, я разумный человек, но я уже расплатился со своими людьми. Ведь ты сказал,
Мне пришлось раскошелиться. Патрик Лэйн, который теперь выпускал еженедельный информационный бюллетень «Офшорный банковский отчет» и распоряжался большой долей моих денег, позаботился, чтобы пятьсот тысяч долларов пришли на счет Раоула в Женеве. Я объяснил Раоулу, как заполнить авиагрузовую накладную, и несколько дней проторчал в «Интерконтинентале», дожидаясь, когда зазвонит телефон. Раоул позвонил и привез авианакладную, как только груз был готов к отправке из аэропорта в Дубае. Я проверил детали, записал закодированный номер накладной и вылетел в Цюрих, откуда связался с Эрни. Через несколько дней Эрни позвонил мне в Лондон:
— Все нормально. Думаю, ты хочешь, чтобы брат Джуди, Патрик, позаботился о деньгах, да? О'кей. Отправим через две недели.
Ник и Пенни познакомили меня с Питером Уайтхедоч, который снял фильм о выступлении поэтов-битников в Альберт-Холле в 1965 году, и картину «Давайте сегодня вечером все займемся любовью в Лондоне». Уайтхед арендовал два верхних этажа над заведением «Пицца экспресс» на углу Карлисл-стрит и Дин-стрит, в Сохо, и хотел продать право на аренду. Я подумал, что это место как нельзя лучше подходит для штаб-квартиры «Уорлдвайд энтертейнментс» мистера Найса. Дом стоял в ультрамодном центре развлекательной индустрии Лондона, всего в нескольких метрах от офиса Пола Маккартни на Сохо-сквер, того места, где жил Карл Маркс, и квартиры Лулу. Верхний этаж спешно переделали под жилье, нижний — под офисы. Я перевез Джуди с Эмбер на новую квартиру и полетел в Пакистан, чтобы повторить успешную операцию.
Я снова остановился в гостинице «Интерконтинентал», но на сей раз в городе-крепости Лахоре. Надолго отлучаться из номера было нельзя: мог позвонить Эрни и отменить сделку. Тем не менее я успел взглянуть на знаменитую скульпту ру голодающего Будды в местном музее и пушку Кима, которую обессмертил своим романом Редьярд Киплинг. Снова все прошло гладко, и через пару недель я вернулся в Лондон. Я снова был в плюсе.
В следующую мою поездку отель «Холидей инн» в Исламабаде предоставил мне телефон. На этот раз поездка затянулась из-за массовых волнений. Зульфикара Али Бхутто, премьер-министра Пакистана, обвинили в фальсификации выборов в пользу его Народной партии. Начались беспорядки. Бхутто ввел военное положение, но был арестован своим ставленником генералом Зия-уль-Хаком, главнокомандующим армии Пакистана. Суд Лахора приговорил Бхутто к смертной казни, и его держали в тюрьме в Равалпинди, близ Исламабада.
У меня была куча гашиша, немерено пакистанских рупий и несколько дней свободного времени. Раоул посоветовал смотаться в Муррей-Хилл-Стейшн на границе с Кашмиром, в нескольких часах езды от Исламабада. Иностранцам не сдавали в аренду автомобили, поэтому я договорился частным образом с местным водителем такси, который немного говорил
— Кроу! Кроу!
— Что это? — спросил я.
— Это кроу, мистер Найс, лучший друг ночных грабителей.
— Не понимаю.
— Хотите заглянуть к моему двоюродному брату, мистер Найс? Я вам покажу.
— С удовольствием, — сказал я, расположенный к любым приключениям с друзьями ночных грабителей и двоюродными братьями.
Мы свернули на проселок, проехали несколько километров и остановились рядом с пыльными желтыми строениями. Из дыры в стене вышел старик, одетый в яркое тряпье, и что-то проворчал таксисту.
— Это Мухаммед, мистер Найс. Он рад познакомиться с вами, мистер Найс.
Они принялись болтать на каком-то непонятном языке и жестом пригласили меня во двор, обнесенный стеной, который просто кишел кроу всех размеров. По сигналу Мухаммеда один из пакистанцев поймал большую ящерицу за хвост, приложил вертикально к высокой стене и отпустил. Кроу приклеился к тверди. Пакистанец вскарабкался по нему, как по лестнице. Я понял, почему кроу — лучший друг — ночных грабителей, но все же с трудом представлял, как можно обнести дом на пару с гигантской ящерицей. Мне следовало курнуть.
Мы поехали дальше к Муррей-Хилл-Стейшн, завернув на ленч в гостиницу «Сесил», которой управлял пакистанец, прекрасно говоривший по-английски. Муррей напоминал старый лыжный курорт, оснащенный примитивными фуникулерами, но снега я не увидел, и было непохоже, что он вообще там когда-то лежал. Зато имелась пивоварня, выпускавшая напиток «Лондон лагер». Это было лучшее бутылочное пиво, какое я пробовал в жизни, обязанное своим качеством неукоснительному соблюдению столетнего английского рецепта. В старину знали, как варить пиво.
По возвращении в «Холидей инн» ко мне заглянул Раоул и дал авиагрузовую накладную на новую партию гашиша, готовую к отправлению из Дубая. Я вылетел в Париж и заночевал в гостинице «Эльзас» на улице Изящных Искусств, где провел свои последние дни Оскар Уайльд. Позвонил Эрни. Он плохо себя чувствовал из-за хронической болезни щитовидной железы и спросил, не могу ли я все проконтролировать в Нью-Йорке. Все проконтролировать означало забрать пару миллионов долларов у Алана Шварца, как только тот продаст гашиш, и передать Дону Брауну четверть этой суммы.
Самолет «Эйр Франс» доставил меня в Нью-Йорк, где я принял душ в квартире на 77-й Восточной улице и встретился с Доном Брауном в ресторане «Мортимерз», которым управлял англичанин Джон Бимиш. Это заведение в Верхнем Ист-Сайде было популярно среди торговцев кокаином и экстравагантной богемы. Дон, полный, рыжеволосый мужчина в очках с толстыми стеклами, был общителен и сыпал банальными остротами. Как-то не верилось, что он заправляет криминальной кухней в аэропорту Кеннеди. На следующий день он познакомил меня с приятелем, итальянцем по имени Вилли. Мы ужинали в ресторане «У Николя», куда стекались гангстеры, актеры и клиенты ЦРУ. На стене рядом с обложками недавно выпущенных книжек о мафии, висели предупреждения, что здесь принимают только наличные.