Господин изобретатель. Часть III
Шрифт:
– Машенька, ты преувеличиваешь, и не совсем правильно понимаешь мое положение. Я дворянин, но княжеского титула у меня нет, стал дворянином по заслугам. Мой дед был очень богатым человеком и я мог бы жить безбедно, унаследовав его заводы и капиталы, но служу императору. Император доверил мне быть его посланником из-за того, что я вижу привычные вещи по-другому и способен придумать что-то новое. Я изобрел новое оружие и новые лекарства, везу их с собой и они, надеюсь, будут полезны твоему народу. Раны связаны с испытаниями этого оружия – враги не хотели, чтобы в России были эти вещества и устроили взрыв в лаборатории, а шрам – это операция, совсем недавняя, которую сделали в связи с травмой, полученной при испытании другого оружия и там тоже все было подстроено недругами.
– Муж мой, ты благородный человек, умный и добрый. Никто здесь не знает, что ты – не княжеского рода. Все будут уверены, что ты – ближайший советник своего государя, даже если ты будешь утверждать обратное, подумают что ты еще и скромен и не кичишься заслугами, а это украшает мужчину. А раз советник и посол, значит, князь, и никто не усомнится в моем выборе,
Пошел в каюту. Артамонов сидел на чемоданах и караулил багаж.
Глава 5. «А без воды – и не туды и не сюды…»
Утром прошел к нашему лагерю. Люди уже встали и приводили себя в порядок. Увидел толпу местных, человек в двести, не меньше, спросил часового, что они здесь делают.
– Да вот, вашсковродие, с утра толкутся, кричат «Москов ашкер, москов ашкер [27] », – ответил часовой, – сначала сюда было сунулись, я в воздух пальнул, наши сбежались, думали, что напали. А они, сомали эти, дрянь всякую торговать принесли. Теперь вот держаться в тридцати саженях, ближе не подходят.
27
Ашкер – солдат.
Я пошел посмотреть: и правда, всякая дрянь – кучка раковин, горсть фиников, пять бананов, и, что не спросишь: «быр», то есть талер. Ну кто будет за это отдавать полновесную серебряную монету, за которую вчера грузчик целый день работал. Правда, работал так себе, с большой ленцой: пока не крикнешь – сидит и делает вид, что не понимает. А то начнет делать так, что наши казаки сами ящики таскали вместо этих, с позволения сказать, грузчиков. Не любят тут местные работать, хижина из прутьев есть, пара бананов есть, грязное полотенце вокруг бедер есть – и ладно, жизнь удалась, можно взять жену и плодить рахитичных ребятишек. А ведь земля здесь подходит для земледелия, нужно ее только оросить, посадить саженцы плодовых деревьев, овощи дают два-три урожая в год, но ведь это работать надо, а работать здесь не привыкли. Или куда лучше по местным понятиям – взял нож и копье, сколотил банду в несколько десятков, а лучше, сотен таких же агрессивных голодранцев – и на большую дорогу.
Прошел внутрь лагеря: вот артиллеристы разобрали и чистят утопленный пулемет (я вчера показал двум унтерам как это делается – схватили на лету), а сегодня опробуем его в деле на импровизированном полигоне за городом. Там же поучу казаков бросать гранаты. То есть – сегодня; для части личного состава – парко-хозяйственный день; для другой части – боевая подготовка. Брички под пулеметы уже собирают, барон даст две пары своих лошадок запрячь. Подошел к интенданту узнать, сколько осталось воды. Оказывается, почти ничего уже нет, все выпито. Недостаток воды – это страшно, надо что-то решать. Сказал ему, что сегодня французы обещали паровичок с цистерной, сгонять за 20 верст на источник, но что-то на путях я ничего не вижу. Если через два часа ничего не будет, пойду вынимать душу из консула или дает воду, или мы занимаем Джибути и приватизируем колодцы (шутка, конечно). Что же, тогда останется ждать канонерки и десант. Но у меня же приказ государя – доставить груз Менелику, и я его выполню, чего бы это не стоило. Потом, после построения и молитвы, был завтрак, поел каши из солдатского котла, запил чаем. Командиры доложили, что больных нет… все в строю, даже лошадки, которым схудилось на корабле, вроде, поправляются – аппетит у них есть, пьют вволю. В связи с тем, что мы как-бы в походе, хотя никуда не идем, офицеры на казарменном положении, то есть живут в лагере и питаются из общего котла. В принципе, чиновники могли бы жить в гостинице, но посмотрев тамошние условия и узнав цены, сбежали от такого «сервиса». В отеле «Париж», похоже, простыни после постояльцев меняли через трое на четвертого (на стирке экономили, воды и мыла было жалко). Доктор нашел на простыне чьи-то лобковые волосы и устроил по этому поводу скандал хозяйке заведения, на что она сказала, что это черные курчавые негритянские волосы с головы горничной, которая застилала для месье постель. Доктор ответил, что знать не знает того месье, для которого тут что-то когда-то застилали, и потребовал деньги назад. За ним то же самое потребовал и фельдшер. Хозяйка обиделась и бросила на стойку мятые бумажки, хотя полчаса назад получила оплату звонкой монетой. Тогда доктор с помощником пропили эти мятые франки в ресторане, то-то я обратил внимание на то, что они нетвердой походкой проследовали в медицинскую палатку, таща свои чемоданы. Заглянул туда и увидел обоих эскулапов спящих, обнявшись, вроде лиц нетрадиционной ориентации, на единственной парусиновой складной койке, что поставили в медицинскую палатку на всякий случай. Тут услышал паровозный свисток и увидел, что к пакгаузу медленно ползет задним ходом игрушечный «паровозик из Ромашкино» с небольшой двухосной цистерной (а ты что хотел – современную четырехосную цистерну на 63 тонны?). За что же деньги дерут такие, я уже прикинул на бумажке, сколько нужно воды: лошадь на жаре выпивает 6–8 ведер в сутки в два-три приема), у нас их две сотни то есть надо 16 кубометров воды, только «на попить», мул выпивает в стойле ведро, на марше – два, мулов у нас пятьдесят, значит, полкубометра – кубометр, человеку нужно ведро воды в день, на 150 человек – еще полтора кубометра, то есть на круг надо не менее 18 кубометров, лучше двадцать, чтобы можно было и лошадей от пота протереть и самим помыться. Пойдем, посмотри, что за цистерна: так, диаметр около 2 метров, длина – 5 с небольшим, то есть всего-то 15 с половиной кубов – это только на сутки по минимуму! Выходит, нам каждый день надо платить 300 талеров за воду? А верблюдов на что нанимать, если мы здесь на неделю застрянем? Золота у нас немного – это НЗ [28] . Я планировал, как мне было обещано французами, за наем мулов заплатить десять тысяч талеров до Хараре и еще тысяч пятнадцать – до Энтото, тем более, что мулы будут освобождаться от поклажи (фураж, а вода уже должна быть из местных источников) и их придется нанимать в меньшемколичестве.
28
НЗ – неприкосновенный запас.
Зашли в контору и здесь второй сюрприз (кроме маленькой цистерны), с послезавтра паровичок будет задействован на строительстве на две недели! А лошадей как поить, они у нас главные потребители воды, а без воды начнется падеж и, когда появится паровичок, нам вода уже будет не нужна! Договорились хоть на два дня, заплатили 300 талеров и паровоз увез бочку. А потом, может, бурдюками на верблюдах перевезем хоть сколько-то воды. Нет, в пустыне лошадь – это не тот транспорт.
В лагере собрал военный совет и довел до них сначала плохие новости, сказав, что сейчас поеду к консулу – пусть чем-то помогает, потом хорошие: во-первых, что у меня сегодня именины – день святого Александра Невского, поэтому приглашаю всех на товарищеский ужин здесь же, у меня в палатке, как-нибудь дюжина гостей уместится, здесь же отметим мое повышение в чине (не стал говорить про его временный статус) и я вам представлю мою невесту. Для всего личного состава – сегодня всем по чарке в честь прибытия на Африканский берег в точку начала путешествия.
Теперь о текущем. Начальником конвоя на первую половину пути назначаю подъесаула Нечипоренко как более знакомого с пустынными условиями, на вторую, где придется парадировать перед негусом – барона фон Штакельберга. Так вроде обид быть не должно, все же оба офицера в одном чине [29] , и логично распределить обязанности в зависимости от навыков каждого. Начальником штаба, ответственным за организацию несения службы (в том числе караульной), прокладку маршрута и командиром отряда добровольцев оставляю штабс-капитана Букина. Сегодня после обеда, как спадет жара, проведем полигонное учение, для чего я попросил поставить ростовые мишени из обрезков досок парусины и рогожи в 100 и 200 [30] саженях, а также приготовить десяток ростовых чучел на палках, набив высвободившиеся из-под фуража рогожи сухой травой, только пусть осторожно ходят по полигону – здесь могут быть змеи, а под камнями – скорпионы. Полигон оборудовать в версте отсюда, так, чтобы пули улетали в степь. Вроде все. Отпустил всех, кроме Нечипоренко и фельдшера. Первому приказал дать мне в сопровождение двух казаков бравого вида, запрячь бричку, взяв пару лошадок у барона, возница пусть тоже от него, договоренность об этом есть. Отпустив подъесаула, обратился к фельдшеру:
29
Подъесаул равен штабс-капитану.
30
200 и 400 метров, соответственно.
– Петр Степанович, разведите спиритуса на всех, чтобы было по 100 граммов 40 % раствора на человека, да накройте жестянку мокрой тряпкой – так «водка» охладится при испарении воды.
Приехав к консулу, не застал его в конторе и просил дежурившего сенегальца позвать начальника для срочных переговоров. Пока он бегал, зашел на телеграф и хотел передать для Обручева шифровку о состоянии дел, мол, все выгрузили без потерь, раненых и больных нет, потеряно павшими две лошади. Подробный отчет передан капитану парохода для отправки дипломатической почтой. Упомянул, что обещанных французами мулов нет, завтра жду погонщиков верблюдов для переговоров. Трудности с пресной водой, приходится покупать втридорога у железнодорожников. Все это было зашифровано еще раньше, но телеграфист отказался принимать шифрованное послание без визы консула.
Тут появился консул, дал добро на отправку, хотя повыпендривался, мол отправлять можно только открытым текстом. Врет, я же сам получал расшифрованное послание Шерстобитова, помощника Леаврентьева. Спросил консула о Лаврентьеве и показал его фотокарточку. Он припомнил, что полгода (реально – пять месяцев) назад высаживалась дюжина русских, которые хотели преодолеть пустыню на лошадях в конце сухого сезона, когда колодцы пересыхают. Он их предупреждал, чтобы ждали большой караван и присоединялись к нему, но их упрямый начальник все сделал по-своему и еще через три дня появился его помощник, фамилию он не помнит, он привел шесть лошадей, на одной из которых лежал раненый, позже скончавшийся. Помощник с трудной фамилией, да-да, Шерсто-бит-тофф, рассказал, что на них напала банда сомалей, пятерых убили, а начальника, того, что на фотокарточке, сомали увели с собой. Оставив раненого на попечении местного доктора, его помощник купил 10 мулов и, нагрузив их бурдюками с водой, опять ушел в пустыню, больше о нем никто не слышал.
– Но ведь, нападение случилось на подвластной вам территории, убито пять европейцев и еще один позже умер. Почему вы не попытались освободить пленного, выкупить его, наконец? Российская Империя с лихвой компенсировала бы вам ваши труды и попросила бы поощрить по линии вашего министерства.
– Ах, господин посол, вы же видели, сколько у меня солдат и какие они? Я все время боюсь, чтобы какие нибудь вожди сомалей не договорились между собой и не разгромили бы Джибути (ага, а вчера мне плел, что здесь безопасно).