Господин Изобретатель. Книги 1-6
Шрифт:
Георгий был не в духе, сидел у окна и смотрел на мокрые дорожки и голые ветви сада. Спросил его про самочувствие и передал письмо родителей. Великий князь ответил, что самочувствие — так себе и погрузился в чтение письма. Прочитал, поинтересовался, тяжело ли болел отец. Я ответил, что нет, все было во-время сделано, смотрели императора аж четыре доктора и я рядом стоял.
— А вот отец пишет, что вы, князь, ему жизнь спасли! И что это вы там запускали с Мишкиным?
— Да что вы, император преувеличил мои заслуги, лечили и спасали доктора, я лишь препарат свой принес. А с Мишкиным мы построили самолет и воздушный корабль.
Дальше я повторил все, что рассказывал Мишкину про полеты и нарисовал наши модели. Георгий внимательно слушал, но больше всего его
— Скажите, князь, откуда вы все это знаете? Отец пишет о ваших новых изобретениях, гусеничной машине, автоматическом ружье совершенно необычной конструкции и внешнего вида, про бомбомет и огнесмесь… Не может обычный человек за короткое время придумать столько новых изобретений, да еще вот и перо это непрерывного действия, отличная ведь вещь, ни в одной стране ни у кого такой нет. Даже жюльверновские инженер Сайрус Смит из "Таинственного острова" и капитан Немо вам, как говорится, в подметки не годятся. Может вы и "Наутилус" можете построить?
— Пожалуй, и "Наутилус" смогу, лет через 10–15, когда будут мощные двигатели внутреннего сгорания на жидком топливе и хорошие аккумуляторы для электромоторов. Такие двигатели и аккумуляторы уже есть, правда, они пока маломощные, но инженеры, их создавшие, постоянно их совершенствуют и скоро доведут "до ума". Вот тогда и подводные лодки, и настоящий самолет можно будет построить, и воздушные корабли полетят, хоть гражданские лайнеры, хоть военные крейсера.
Дальше началось рисование дирижаблей, самолетов и подводных лодок с объяснениями и разъяснениями, что позволило замять очень неприятный для меня вопрос "откуда я все это знаю?", иначе пришлось бы плести очередную сказку про "видения" и "сны про будущее". Но каков контрразведчик наш Георгий, прямо: "Пал Андреич, вы шпион?" и пришлось бы объясняться: "Видишь ли, Юра, то есть Джоржи"[2].
— Александр Павлович, да, извините, забыл поздравить вас с очередным чином, а что это за гусеничные машины и скорострельные ружья?
Нарисовал трактор, танк и самоходную артиллерийскую установку. Рассказал про дизельные двигатели, которые уже запатентовал Рудольф Дизель, но пока этот дизель еще младенец, придется ставить старую добрую паровую машину. Зато когда дизель "повзрослеет", у нас будет готовое шасси для его установки, а может, что и отечественные инженеры изобретут (Тринклер только в этом году в Технологический институт поступит). Сказал, что в будущих войнах будут воевать моторы и победит тот, у кого они мощнее и надежнее. Что, если мы не хотим, чтобы Россия стала второсортной державой, о которой все кому не лень вытирают ноги, надо уже сейчас строить государственные конструкторские бюро и заводы, а самое главное, готовить тех, кто на них будет работать.
А в этом деле без образования народа никак. И все — как только прозвучало слова "образование" и "народ", в голове у Джоржи как переклинило, похоже, у всех Романовых там стоит предохранитель, который включает защиту при произнесении этих слов. Лицо у Георгия стало скучным, и он свернул разговор. Ну что ты поделаешь! Даже Сандро с его авантюризмом и независимостью суждений, как только слышал про образование народа, то сразу делал такую физиономию, как будто съел кислый лимон (это когда я ему в Эфиопии рассказывал, что, мол, с моей подачи, негус ввел всеобщее светское образование и через десять лет у него будут свои инженеры и офицеры). А уж про государя императора с его твердым убеждением, что нельзя "кухаркиным детям" в Университетах обучаться, и говорить нечего. Поэтому "левши" у нас только испорченную аглицкую стальную блоху подковать могут, то есть, выполнить заведомо ненужную работу, а вот исправить-починить или, не дай бог, лучше сделать — это пусть немец думает, он умный.
На следующий день приехал профессор Иванов с ассистентом, который умел делать микроскопию мазка мокроты. Сделали мазок и палочек в нем оказалось чуть ли не вдвое меньше, но я настоял, чтобы сделали еще два мазка и там микобактерий было почти как в том, что сделали два месяца назад. Стал убеждать профессора делать всегда три мазка и брать среднее значение. А он принялся возражать, мол, зачем все это — симтоматика улучшилась, больному и так легче, он сам так говорит. Иванов аргументировал тем, что в клинике ВМА всегда делают один мазок, зачем еще два? Пришлось повторить прописную истину о том, кем является наш пациент, о том, что если умрет пациент из рабочих в клинике ВМА, то, может быть, ординатора пожурят немного и на следующий день забудут, а здесь, если такое случится, то уважаемый профессор может поставить жирный крест на своей карьере и прослужить в одном и том же чине еще двадцать лет в больнице для бедных. Пугал, конечно, вон в реальной истории тот же Алышевский после своих экспериментов с холодными душами и сквозняками стал статским генералом и Анну и Станислава первых степеней ему повесили на широких лентах через плечо, как же, ведь он был с бедным Джоржи до конца…
В конце концов, удалось всех уговорить делать как надо, тем более, что мы переходим на Тубецид. В связи с приемом нового препарата задержался на неделю, чтобы убедиться в том, что больной его хорошо переносит, после чего отправился прямиком в Петербург, соскучился.
[1] "Шагающий лоскут" — сначала срезается одной частью с груди и приживляется на нижнюю часть щеки. Для этого пациент месяца три ходит с наклоненной к плечу головой, потом второй конец с груди отсекается (а первый уже прирос на месте) и приживляется, куда надо.
[2] Герой иронизирует над собой на тему культового советского фильма "Адъютант его превосходительства".
Глава 2. Производительные силы и производственные отношения
4 февраля 1893 г., Петербург.
Вот просто не уезжай — как уедешь, сразу завалят бумагами и неотложными делами. В Коммерческий суд из Фарбениндустри никто не явился, зато прибыл второй советник Германского посольства, который заявил, что иск к германской компании ничем не оправдан и является незаконным, так как Фарбениндустри не знала об отношениях Вознесенского с его работодателем. Ага, если не знала, то почему вывезла его из России по подложным документам — юрист раскопал в Управлении Пограничной стражи, что никакой Петр Вознесенский границу Российской Империи не пересекал. На это немец заявил, что это еще доказать надо, что немецкая компания к этому причастна, мол, бегство Петра Вознесенского было от бесчеловечных условий труда и беззастенчивой эксплуатации его таланта.
Одним словом, Фарбениндустри вывернулась, а Петю теперь в Россию ни за какие коврижки не заманить, как выразился советник посольства: "Мы знаем, что ему грозит каторга в Сибири, поэтому, если он попросит подданства Германской Империи, она ему это предоставит".
Ну вот, — подумал я, — узник совести и жертва бесчеловечной эксплуатации молодого дарования. И ведь, как в воду смотрел: назавтра несколько газет либеральных взглядов напечатали статейки о талантливом химике, которому пришлось бросить престарелых родителей и бежать, спасаясь от жестокого гнета безумного купца-самодура. Могу поспорить, что немецкая пресса напечатает то же самое, только еще больше сгустит краски.
Так что, похоже, что процесс проигран. Попросил коммерческого юриста подсчитать его расходы и я с ним рассчитаюсь сразу же после того как суд отклонит иск.
В бумагах обнаружилась куча чеков из модных магазинов. Посмотрел, что же Маша напокупала и удивился, если туфли — то две пары одинаковых, если перчатки — то тоже две пары и так — все удвоенное. Да еще шесть ниток жемчуга! Общая сумма за все составила почти двадцать тысяч. Ого, у меня жена — сороконожка да еще с двумя головами, судя по шапочкам и шляпкам! Попросил Машу объяснить: все оказалось достаточно просто — удвоенное количество — это и для Аглаи тоже… Ну ладно, обеспеченный муж должен баловать свою жену нарядами, но баловать эту кикимору Аглаю почти на десять тысяч рублей, это уже слишком.