Господин Изобретатель. Книги 1-6
Шрифт:
[5] То есть короля или даже герцога, хотя себя он упорно именовал императором.
[6] В реальной истории англичане заставили Коджона отказаться от продажи Мозампо русским.
[7] Столбовые дворяне — если род древний, то был занесен в "столбцы", то есть свитки, которые составлялись при Иване IV, а в царствование Екатерины II всех потомственных дворян переписали по разделам в так называемую Бархатную книгу
[8] VI раздел Бархатной книги — древние боярские роды.
[9] 1 лян = 37,5 г серебра 940–960 пробы.
[10] В нашей истории контрибуция выплаченная Китаем Японии составила 600 тонн серебра и много других трофеев, включая два старых броненосца, один из
[11] По моему глубокому мнению, господа филологи, глубоко штатские люди, не рассмотрели сущности полковника. Сразу поняв, что взбалмошная истеричка Софья ему не нужна, он, тем не менее, гостит у вельможи Фамусова, повергая показным солдафонством штатских персонажей в шок — "мы с нею вместе не служили". Филологам, пишущим комменты по произведениям и школьные учебники, почему-то выгодно представить Скалозуба, незнатного малороссийского дворянина, в виде блестящего гвардейца-шаркуна. Они даже подвергают сомнению заслуженность боевых наград офицера, мол, 3 августа 1813 г боевых действий не велось, а был смотр — "в тринадцатом году мы отличились с братом, в 30 егерском, а после в 45". Ну, так читали бы внимательнее: "за третье августа — мы взяли батарею/засели мы в траншею. Ему дан с бантом, мне на шею". На самом 30 егерский полк, где служил полковник, участвовал 3 августа 1813 г в кровопролитном сражении при Кацбахе в составе Силезской армии прусского генерала Блюхера. 45 полк, куда был переведен Скалозуб после Заграничного похода был на Кавказе, в Абхазии и участвовал в схватках с горцами.
Глава 11. Поймали за руку
20 сентября 1893 г., Крым, Ливадия.
Олег с бронеходчиками уехал в Питер. Мой поезд остался здесь, а их прицепили к обычному грузовому составу. С бронехода сняли боеприпасы, пушку и пулемет, по прибытии оружие сдадут в Арсенал, а место дислокации новой части выбрано возле Обуховского завода. Решено, что для начала будет закуплено десять машин, исходя из этого Олег и начнет набирать штат. Он очень благодарен мне за карьерный рост, а то думал, что так и уйдет в отставку капитаном. Собственно, а что тут такого, просто надо оказаться в нужный момент в нужном месте и с нужными людьми. Из капитанов в полковники — ничего удивительного, это всего лишь следующее звание, нет в гвардии майоров и подполковников. Другое дело, что количество должностей гвардейских полковников невелико[1], а тут — формирование новой части нового рода войск. Понятно, что десятью машинами род войск не ограничится, но это дело наживное, как себя бронеходы покажут, так и пойдет их развитие. А Олег здесь на своем месте, энергии у него — хоть отбавляй.
Вот мне как-то захотелось семейного уюта, поэтому и согласился спихнуть с себя шведский завод, ну его, этого жадного Торстена, пусть теперь попробует тягаться с целой империей, ему дороже выйдет. Да и доходов от лекарств мне хватит, опять же роялти за патенты пойдет. А Технический Университет, если идея пройдет через заслон господина Победоносцева, будет моим вкладом в развитие страны в целом, какая бы власть не случилась.
Поговорил на эту тему с Машей, как она отнесется к тому, что мы станем несколько беднее, зато я буду больше времени проводить дома, с ней и ребенком. А Машенька обрадовалась этому, денег нам, говорит, на жизнь хватит, будем жить здесь, у моря, четверо-пятеро слуг нам хватит, большого дворца тоже не надо, лучше, если сад большой. Ну, вот и славно, подумал я…, не забыть бы еще взнос в Капитул за новый орден заплатить, а он там существенный — пять сотен.
25 сентября 1893 г. Крым, Ливадия.
Сегодня пришла посылка с корреспонденцией от Ефремыча, я велел отправлять мне всё на крымский адрес.
Отчет по заводу: к сожалению, наша промо-акция с "перьями непрерывного письма" не дала существенных результатов, не идут ручки и все тут. Подросли продажи Диарума — врачи стали его выписывать, но лидируют все равно противотуберкулезные препараты. Я ожидал выход на плато, однако, спрос еще не удовлетворен и за первым взрывным ростом продаж последовал более умеренный, но, все еще рост. И это, несмотря на двадцатипроцентное увеличение цены! ТНТ стабильно продается, с введением нового корпуса выход готовой продукции увеличился вдвое и все равно разбирают, только теперь очереди нет. Попросил Мефодия прикинуть общую стоимость производства, включая землю, помещения, реакторы, отдельно для фармакологии и взрывчатки, а также рассчитать когда по новому производству наступает точка безубыточности[2].
Письмо от Торстена: гусеничные машины готовы, пишет, куда отправить. Написал ему пространный ответ о том, что показ возможностей машины царю прошел успешно. Но, мне пришлось за доставку и растаможку первой машины заплатить шесть тысяч рублей, что равно двенадцати тысячам крон, и за такие деньги военное ведомство машины покупать не будет, так что пусть пока не грузит, тем более я за них уже свои деньги заплатил по полной цене (а мог бы швед отпустить по себестоимости, жадина). Мне сделано предложение снизить цену вдвое при выпуске их в России из шведских комплектующих, тогда сразу будет заказ еще на семь машин и, если качество сборки будет хорошее, то можно рассмотреть и более крупный заказ. То же самое и в отношении пистолетов-пулеметов — какие-то крупные заказы возможны при уменьшении цены вдвое и местном производстве.
Письмо от Ивана, где он написал, что был в Петербурге и заходил ко мне домой. Нас, естественно, не было, но его хорошо приняли, накормили и разместили, Иван удивился красивому богатому дому и написал, что гордится тем, что брат у него — настоящий князь с гербом на доме. Он оставил подарки и приглашал к себе, у Ивана уже две лавки, новая — в самом Екатеринбурге, где он в числе именитых купцов и теперь хочет подать прошение в первую гильдию. Ответил: "Жаль, что ты не заехал в Москву — повидался бы с маменькой, она живет в дедовом доме на Рогожской. Помню про свое обещание угостить твоим сыром государя: можешь прислать его в Крым, на мою дачу в Ливадии в течение следующего месяца? Государь, наверно еще будет здесь, по крайней мере, императрица иногда заезжает к нам на чай, вот и угостил бы ее твоим сыром, а там, если понравится, и в поставщики двора попадешь, но уж тогда лучше купцом-первогильдейцем, так что поторопись. Спросил, не нужно ли подкинуть деньжат на расширение дела и первогильдейский взнос: не хочешь просто взять, могу дать взаймы с отдачей, когда сможешь".
Целый ворох писем от желающих ехать добровольцами в Эфиопию (видимо, думают, что я тут — главный эфиоп и формирую армию). Хоть секретаря заводи, ведь ответить людям надо и не пропустить, если в этом ворохе писем затеряется что-то важное. Письма я теперь фельдегерской почтой могу отправлять, вот сегодня и оставлю дежурному флигель-адъютанту, когда поеду к государю на вечерний чай (приглашение еще вчера привезли).
В кабинете императора, кроме него, были я и генерал Черевин.
— Должен огорчить тебя, купец, не успел твой человек. Харар взят и сожжен. Хорошо, если ювелир спасся, а то про харарского князя и его семью точно не известно: некоторые говорят, что спаслись, другие, что сгорели вместе с дворцом, но тел никто не видел.
Оказывается, рас Микаэл, вспомнив, что он когда-то был мусульманином, перешел вместе со своими войсками на сторону союза кочевников и признал власть эмира Абу Салеха. Мусульмане давно имели зуб на Мэконнына, — он же захватил их земли и обложил несусветными налогами. Теперь, отомстив, кочевники не собираются идти в горы, на Аддис-Абебу, они там не бойцы, зато устремились в Уганду, которую немцы уже считали своей (подсуетились британские советники, натравили), а ведь кочевники могли бы пойти и на Александрию, — без малого сто тысяч конницы — это не босоногие махдисты. Пустыня им не помеха, половина воинов на верблюдах, а для хотя и привычных к пустыне местных лошадок, верблюды и мулы потащили бы воду. Но англичанам было выгодно перевести стрелки на немцев, впрочем, пусть не радуются, насколько я знаю Абу-Салеха, ем у наплевать и на немцев и на англичан, он потом, когда разграбит Уганду, у немцев попросит денег и оружия и пойдет на Александрию, бить уже англичан.
Таиту лютует, по донесению Артамонова, переданное им с оказией в Массауа, вылавливают всех, сотрудничавших с иностранцами, неважно, какими. К русским пока относятся чуть получше, помнят, что мы присылали госпиталь, а не просто пушки и вся помощь была бесплатная, поэтому Таиту пока не трогает посольство, но это — до поры, до времени. Оцепление вокруг посольства стоит, пропускают только воду и продукты по минимуму. В качестве жеста устрашения прямо перед окнами посольства посадили на кол бывшего министра Альфреда Ильга и сменившего подданство бывшего капитана Букина. Глашатай громко, чтобы слышали в посольстве, зачитал обвинения в государственной измене и шпионаже: Ильга сразу в пользу трех держав: Германии, Британии и Франции, Букина — России и Австро-Венгрии. Ильг умер на колу сразу, от болевого шока, а Букин долго мучился и кричал, чтобы его пристрелили, а потом затих. Трупы не убирают, над ними вьются тучи мух и они страшно распухли на солнце. Посол написал, что, в случае штурма, наши будут сражаться до последнего и живыми не сдадутся.