Господин Изобретатель. Книги 1-6
Шрифт:
Ночью Хаким проник в посольство и увиделся с послом. Тот ему сначала не поверил, но Хаким показал заранее приготовленный клочок шелка с кодом и посол его выслушал. Дела в посольстве действительно обстояли плохо, люди были истощены, если бы не посаженная в саду зелень, то уже бы началась цинга от питания одной кониной. Из пяти детей, прибывших с беженцами (это были поселенцы Павлова) в живых осталось двое, все маленькие дети умерли, Умерли и двое раненых казаков, а всего при неудавшемся штурме посольства было убито восемь и ранено около двух десятков человек, так что сейчас на территории посольства сто сорок два человека. Сам Павлов и половина поселенцев Павловки еще раньше погибли в перестрелках — сначала с кочевниками-разбойниками, потом с эфиопским отрядом, грабившим русскую деревню
Хаким рассказал об условиях Салеха, посол ответил, что деньги у него есть. Решили, что уходить будут следующей ночью через задний двор, Хаким с нукерами Салеха снимет эфиопскую охрану и подгонит мулов, но нужно, чтобы все действовали быстро, никаких вещей, кроме самых необходимых, с собой не брать, провизию тоже. Так и сделали, большая часть нукеров пошла с караваном, а Хаким с десятком самых отчаянных остался прикрывать отход, так как эфиопы подняли тревогу и пустились в погоню, с ним вызвалось остаться и двадцать казаков и два поселенца из Павловки, потерявшие семьи и решившие поквитаться напоследок. Они держались четыре часа, из тридцати трех человек осталось в живых четверо, все к тому же были ранены, но легко.
На вторые сутки доплелись до лагеря Салеха. Начальник нукеров отправился доложить о результатах рейда, а потом вернулся и сказал, что нам выделены палатки, чтобы путники несколько дней могли отдохнуть и набраться сил, сейчас уже начали готовить для них еду. Посол Артамонов надел парадный мундир с орденами и отправился к Салеху, прихватив мешок с золотыми монетами. Вернулся он довольный, денег хватило и еще осталось, Салех не жадничал, продовольствием здесь и на дорогу их обеспечат. Казаки отправились готовить плов, все изголодались по крупам и хлебу, а также по овощам и фруктам. Хаким поужинал вместе со всеми, за ночь лошади отдохнули и он отправился за Исааком. Нашел его там же, в схроне. Ребе так и не пришел, видимо, погиб и Исаак собрался в дорогу, у него было два мешка: они распределили вес между двумя конями и пустились в путь.
Когда миновали Харар и до лагеря Салеха оставался день пути, за ними увязалось два десятка всадников, сначала наши путники решили, что ускачут от них, но кони у разбойников были хорошие и те медленно, но верно нагоняли (мастер плохо ездил верхом) и начали стрелять, тогда Хаким сказал, чтобы Исаак скакал вперед, а он разберется с молодчиками. Сблизившись до двадцати шагов, Хаким выхватил пистолет-пулемет и короткими очередями положил почти полтора десятка бандитов, а остальных зарубил. Поймав двух коней получше, Хаким повернул к Исааку и заметил, что тот как-то странно держится в седле, склонившись на шею лошади — ювелир был ранен пулей в спину. Рана была слепая, но оттуда шла кровь, Хаким разорвал чистую рубаху и перевязал Исаака. Тот еще мог держаться в седле и они медленно поехали в лагерь, Хаким утешал старика, что русский доктор вытащит пулю и все будет хорошо, но Исаак все больше слабел и когда они добрались до лагеря, он был совсем плох.
Пришедший врач миссии сказал, что раненый безнадежен и оперировать он его не сможет — нечем дать наркоз, да и в таких условиях не оперируют, тут госпиталь нужен. Стоявший рядом Авраам-Ибрагим все понял по интонации и заплакал. Хаким сказал, что его господин оперировал на поле боя и пули из спины вытаскивал (здесь бы я не справился, скорее всего, было пробито легкое — полостное ранение, пуля вошла глубоко). Мастер и племянник о чем-то тихо говорили по-еврейски и Хаким вышел, чтобы не мешать им, потом Авраам вернулся и сказал, что дядя просит зайти в палатку. Исаак просил позаботиться о его племяннике, в мешке есть золото и достаточно много обработанных и необработанных драгоценных камней — это благодарность ему, Хакиму и средства на воспитание племянника, и передал для Маши большой красиво ограненный бриллиант, сказав, что хотел сделать ей кольцо и подарить после рождения ребенка, но вот, не судьба, пусть петербургский ювелир завершит эту работу.
Потом вернулся Авраам, принес воды и стал читать молитву. Через два часа Исаак умер, Авраам омыл ему лицо, руки и стопы, вложил в ладонь свиток с молитвой и завернул тело в чистую ткань. После этого
Обратный путь прошел гладко, без стычек с неприятелем, в колодцах была вода, еды, которую запасли в дорогу, хватило до Джибути и еще осталось. В Джибути полковник Артамонов отправился к французскому консулу и договорился о помощи русским как представителям союзной державы. Консул все сделал как надо и через два дня французским пароходом смог отправит всех на Порт-Саид, казаки, правда, ехали на палубе, но там воздух был посвежее и Хаким с Авраамом тоже были с ними. Перед отъездом Хаким помог посольству успешно продать мулов, даже дороже, чем покупали их у Салеха, продал и своих коней, почти за те же деньги. Из Порт-Саида должны были плыть на крейсере, но он ушел на Дальний Восток, с этим и была связана задержка с отправлением миссии.
Наконец, все разместились на пароходе Доброфлота, который шел практически пустым с Дальнего Востока в Одессу, а из Одессы — поездом до Петербурга, в Москве вышли двенадцать добровольцев, все, кто остался жив. Посол Артамонов еще в Одессе помог с таможней и пограничниками, выдав временный посольский паспорт Аврааму, где записал его Ибрагимом, приемным сыном Христофора Ибрагимова, так легче будет с видом на жительство в столице, с еврейским именем вообще его не дадут так и объяснил Хаким парню, но за время путешествия они сдружились и подмастерье был не против такого отчима. Посол Артамонов обещал, что доложит государю о подвиге Хакима и его обязательно наградят.
8 ноября 1893 г., Санкт-Петербург.
Фельдъегерь доставил два приглашения на завтра к генералу Обручеву — отдельно для меня, отдельно для Хакима, пришлось отправить Хакима в цирюльню — подстричь и подровнять его усы и бороду, так, чтобы с одной стороны, они закрывали шрамы, а с другой стороны — не были бы очень пышными и не производили впечатления прически абрека на отдыхе. Когда через два часа Хаким вернулся, все ахнули, особенно женщины — писаный красавец, орел и джигит в одном флаконе! Когда же "красавец, орел и джигит" облачился в новую черную черкеску с серебряным поясом и серебряными газырями, медалью "За усердие", полученной из рук Обручева за доставку документов из Эфиопии, то стало ясно: вот он — настоящий герой, который живет рядом с нами! Что и говорить, на следующий день Георгиевский кавалер отставной старший унтер-офицер Артамонов сел на облучок коляски, чтобы везти нас в Главный штаб. Сначала вызывали Хакима и он скоро вернулся горделиво продемонстрировав золотой брегет "За заслуги", так же, какой я получил от Обручева три года назад при поступлении на службу в разведочный отдел. Потом адъютант пригласил меня. Меня ничем не наградили, правда, поблагодарили за то, что послал Хакима на выручку посольству. Обручев сообщил, что в докладе государю вчера отметил подвиги Христофора и попросил за него, сказав, что он эфиопский дворянин, целый граф, и ходатайствовал о русском дворянстве и достойной награде. А меня он вызвал еще и по другому вопросу, достал гранату и положил на стол, не мою гранату, а немецкую колотушку.
— Не волнуйтесь, Александр Павлович, эту "бутылку" уже разрядили наши артиллеристы и сказали, что она содержит тринитрофенол, вещество хоть и не уступающее по силе взрыва вашему ТНТ, но в отличие от него, крайне капризное и небезопасное. И вот, немцы стали делать такие гранаты и продают их китайцам, так как мы не можем быстро сделать необходимое количество гранат, а у немцев они есть уже готовые. Гранаты немецкие часто не взрываются и вот такую, разрядив, по отдельности с начинкой мы получили от графа Кассино, нашего посла в Пекине: граф заплатил приличные деньги китайскому артиллеристу за неразорвавшуюся и разряженную гранату.