Господин Ветер
Шрифт:
— Пойдем вперед. Быстрее от этого места. — Галка словно почувствовала мысли Криса.
— Погоди, — сказал Крис, — давай-ка я пойду первым, а ты за мной.
— Почему?
Крис не стал объяснять, но внутренне чувствовал, что станет последней сволочью, если позволит ничего не подозревающей Галке первой пересечь невидимую черту. «Все это суеверия, — попытался убедить он сам себя, — Господи, помилуй меня».
Он почти побежал вперед. Ничего не произошло. Ничего не изменилось, кроме того, что должно было измениться — местоположение двух путников: Кристофера и Галки на долгой ленте дороги. Машина, которая подобрала их, была вполне нормальной, нормальным был и водитель — хозяин небольшого конезавода, с таким количеством собственных проблем и таким желанием ими поделиться, что ни Кристоферу, ни Галке не приходилось даже открывать рта — говорил только драйвер. Крис смотрел в окно: караван они не догоняли и не перегоняли.
Драйвер сворачивал в Рузаевке, они вышли и возле моста, на окраине поселка, нарвались на слегка пьяного и разговорчивого казаха, который чуть ли не силой потащил их к себе домой. Пустые комнаты, двери нараспашку, дети, сам казах работал прорабом на стройке, а теперь стал безработным: степь, охота, рыбалка, снова степь… Внезапно появилась сердитая толстая жена, которая после словесных реверансов Кристофера заметно подобрела, а узнав, что гости из Питера, подобрела совсем. Жена оказалась учительницей химии, физики и математики в одном лице: «А что поделаешь, учителей нет, денег нет, а тут еще муж — алкаш, готовый пить с первым встречным, вы ему не ставили, нет, а может хотите есть, вот суп есть, уж извините, больше ничего, зато супа много, я сразу на всех варю, а кроме супа ничего, ведь муж — алкаш, пропивает все, а на мне еще хозяйство, вот в Питере, там проще,» — так она говорила, Крис отвечал, рассказывал о Питере, она снова говорила, а ее руки тем временем зажигали огонь, разливали похлебку из овощей и баранины по тарелкам, ломали лепешки, убирали пустые тарелки, сметали со стола крошки… Муж, постоянно появляющийся в ее речи, отсел в угол на лавку, и ближе к концу ужина повалился набок и заснул.
— Вот уже спит, — хозяйка повернулась к нему, — и так каждый день.
— Может, вам помочь чего надо? — предложил Крис. — Скажем, дрова порубить попилить… Что-нибудь еще…
— Нет, спасибо, это я так, в сердцах… он вообще мужик хороший… по дому-то все делает. Вы, наверное, с дороги устали, спать хотите. Вот, — она указала на дверь в пустую комнату, — там полы деревянные, и матрас я дам. Только белье…
— Нам больше ничего и не надо, — сказала Галка. — Никакого белья.
Они легли уже в полной темноте.
— Ну и что ты нам расскажешь на этот раз, господин сказочник? — прошептала Галка в ухо Крису.
— У меня в голове остались только страшные сказки, — тихо ответил Крис. «И если я буду рассказывать их тебе, то лишь напугаю и оттолкну тебя от себя, — добавил он мысленно, — я сам пугаюсь того, что вижу только я, и сам себе не поверил бы, если бы… Если бы да кабы…»
— О чем ты думаешь?
— Так, ни о чем.
— Мне страшно, когда ты так молчишь.
— Тогда рассказывай мне сама. Мне уже двадцать лет как не рассказывали сказок.
— О чем же ты хочешь услышать, мой маленький друг? — елейным голоском спросила Галка.
— О волшебниках, конечно. Или о драконах.
— Ну ладно, закрой тогда глазки и слушай.
— А если я засну? — Крис уже включился в игру, и тяжелые мысли отступили на задний план, стали фоном, на котором Галкин голос был светлым и теплым пятном.
— Не заснешь, история короткая. Ее придумала Надя, одна моя приятельница, но я наполовину забыла. Помню только часть. Итак, жили-были два дракона. Один очень-очень большой, другой же совсем маленький. И они все время ходили вместе. Очень большого дракона было видно издалека, а меленького никто не видел. Он почти все время был возле ног большого дракона. Чтобы другие его не раздавили.
Они разговаривали, вместе встречали восход и тогда маленького дракона можно было заметить, ибо он забирался на нос большого дракона, чтобы видеть восход солнца.
И однажды они поссорились. Об этом узнали очень просто — большой дракон стал грустным. И во время восхода и заката на его носу не сидел маленький дракон. А что стало с маленьким вообще неизвестно. Потому что его никто так и не видел. Может, его вообще раздавили. И никто не знал, почему они поссорились…
Галка замолчала.
— Грустная история. Человеческая, — тихо произнес Кристофер. — Но все на самом деле было совсем не так. Во времена упадка Китайской Империи жил-был один художник. Он работал не ради денег… Он, как и многие китайцы того времени, старался сохранить древние традиции. А всякие хунвэйбины их разрушали почем зря. А драконы в Китае — это больше чем символ, это реальность, существующая в представлениях каждого, в видимом и невидимом мире той Поднебесной, в которой живут Чжуан Цзы, и Лао-Цзы, и Конфуций, и Бо Цзюй И, и Ван Вэй и… Ты понимаешь, конечно… И вот этот художник за бесценок рисовал на стенах домов драконов. Звали его Ли, Рисующий Драконов. Как вы все уже знаете, — Кристофер поймал волну, по которой телега катится легко и красиво, и обращался уже к невидимой аудитории, — любой классный рисовальщик драконов не дорисовывает какую-нибудь деталь, например, уголок глаза. Иначе нарисованный им дракон может улететь со стены. И вот один знатный мандарин поручил Ли нарисовать драконов, хранителей дома, заметьте, огнедышащих, и художник взялся за работу. Дом стоял в прекрасном саду, и Ли, вдохновляемый пением птиц и шелестом листьев, рисовал то одного, большого дракона — Хранителя Очага, то другого — малого, Хранителя Входа, художник перебегал от двери к окну, от стены к стене. И настолько увлекся своей работой, что не заметил, как дорисовал первого и второго дракона окончательно. И они взлетели. И с тех пор стали сопровождать своего создателя. А они ведь были огнедышащие.
Крис сделал паузу, он уже знал, чем заканчивается спонтанно придуманная история, и ему самому вдруг стало грустно, ведь поначалу он хотел рассказать что-нибудь веселое.
— И куда бы ни пришел Ли, где бы не остановился, всюду бушевало пламя. И люди стали сторониться его, прозвав Ли, Поджигающий Воздух. А прогнать драконов от себя он уже не мог. И однажды он нашел выход — поссорить драконов друг с другом, чтобы они сожгли друг друга. И он сделал это. Большому он сказал: «Хранитель Входа обозвал тебя земляным червяком. А малому — Хранитель Очага назвал тебя бескрылой каракатицей». И драконы поссорились. И сожгли друг друга. Но Ли никогда больше не смог рисовать.
— Весело, — сказала Галка.
— Сегодня день такой… — Крис попытался определить его для себя и первое слово, пришедшее на ум, было «плохой», но произнес он другое, — безмазовый. А завтра будет лучше. Знаешь, у меня для тебя даже стишок есть.
Завтра мы переедем границу, завтра мы будем в другой стране, и нам некуда торопиться, мы движемся даже во сне… Завтра солнечная таможня откроет ворота и выпустит птиц, завтра утром, возможно, Вовсе не будет границ.Глава седьмая
Хиппи, гопники и менты
…Джинсы клеш, колокольчики внизу,
— Эй, куда идешь? — Я не иду, я ползу.
— Эй, куда идешь? — Я не иду, я лечу!
Я двигаюсь туда, куда хочу!..
Утром никто не будил, но проснулись они на рассвете. Хозяйка уже возилась на кухне. Они тихо собрали вещи и с рюкзаками, чтобы никого не напрягая сразу ехать, пошли попрощаться.