Господня Истина Святых Апостолов

Звездов Олег-Александр Михайлович

“Боже, Сынок, как долго Я сегодня отдыхала. Это на Мне сказалась, наверное, вчерашняя беседа с Ицгаром. Странно, уже полдень, а Я еще не предупредила Иакова”, — и Она в спешке стала собираться. Ниче­го не подозревая, Она вышла из дома и направилась к Иакову. “Интересно, почему люди на Меня так смот­рят, хотя Мне не привыкать”. Подошла к дому Иакова, и у Нее забилось сердце. “Неужели уже что-то слу­чилось? Она постучала, но на Ее стук никто не от­кликнулся. Отворив дверь, Она увидела страшную кар­тину: Иаков был пригвожден прямо к стене, отрезан­ная голова лежала на полу, и еще одиннадцать обезг­лавленных трупов, в том числе были и дети, лежали

здесь.

“Боже, Боже, почему же Я… Что, что Мне делать дальше?” Не помня Саму Себя, Она выбежала из дома и направилась к “Своему дому. Возле дома Марию ждала толпа из одних женщин. Приблизилась к ним. В Нее полетели камни со всех сторон. В Нее броса­ли до тех пер, пока Она не потеряла сознание.

Пошел дождь, Мария почувствовала его прохладу и пришла в себя. Вся избитая и окровавленная, Она вползла в свой дом. “Что же это такое — думала Она, — почему вы Меня не убили? Нет больше Моих сил терпеть”. И она снова потеряла сознание.

— “Мать Мария, Мать Мария, очнись”. — “Иисус, Ты?” — “Нет, я, Осия”. — “Я тебя не знаю”. — “Да знаешь Ты меня, я часто бывал у вас, вспомни, с Вараввой”. — “Что ты хочешь от Меня?” — “Я хочу Тебя спрятать”. — “Но Я не могу идти”. — “У меня есть осел с повозкой, идем быстрее, ибо в любую минуту сюда могут прийти”. — “Осия, помоги Мне встать, — Она присела на лежбище. — Осия, вон в том кувши­не лежит Мой перстень, подай его Мне”. Осия поднес перстень. Мария хотела потереть, но снова потеряла сознание. Осия подхватил Ее. “Сейчас, Мать Мария, сейчас, я только возьму что-либо из тряпья, и мы уедем отсюда”. Он схватил одно из полотнищ и чуть сам не упал в обморок, под ним спокойно лежали две ехидны. “Вот на какие муки они Тебя хотели отдать, теперь понятно, почему Тебя сразу не убили”. Положив Ма­рию в повозку, укрыв полотнищем, он, рискуя собой, сохраняя жизнь Матери Божьей, потихоньку отправил­ся домой.

Прошло три недели. “Люди, скажите, где Я?” — “Мать Мария, слава Всевышнему, Ты жива”. — “Осия, как Я оказалась у тебя?” — “А вот сейчас я Тебе все расскажу, только по пути в Ефремь”. — “А почему в Ефремь, Я хочу домой”. — “Ни в коем случае Тебе туда нельзя. Тебя там стерегут каждый день, жаждая Твоей смерти. А в Ефреме нас уже ждет Иосиф, у него и будешь жить”. — “Осия, спасибо тебе огромное”. — “Да нет, Мать Мария, спасибо Тебе за все, за все”.

ЛУГДУНЬ. “Ну, Антипа, ты набил свое брюхо?”

— “Понтий, спасибо вам с Клавдией”. — “Слушай, Ирод, а почему я не вижу Соломию?” — “Знаешь, Пон­тий, в самый трудный момент она забрала все наши драгоценности и с одним сотником уехала в Рим”. — “И что, она там и живет?” — “Нет, ее уже нет в живых”. — “Да что ты говоришь?” — Да, ее уже нет”. — “Она умерла?” — “Нет, еще страшнее была у нее смерть. Она пошла с мужем смотреть бой гладиа­торов. Как она упала в яму ко львам, никто из нас не знает. Но я лично думаю, что ей помог ее же муж, ибо он ради золота мог сделать все, что хочешь”. — “Ан­типа, золото — одно, а Бог — другое”. — “Понтий, дальше не говори ничего”. — “Да, Антипа, я пред­ставляю, какая смерть настигла ее. Нам с тобой через год можно возвратиться в Рим”. — “Понтий, зачем и с чем, ведь мы давно с тобой никто”. — “А-а, Антипа, давай лучше выпьем вина”. — “Нет, я не хочу, лучше перед сном”. — “Смотри, тебе видней”. — “Понтий, а мне с тобой стало намного лучше”. — “Ха-ха-ха. Может, я тебя исцеляю”. — “Не смейся, я точно гово­рю. Даже сейчас могу встать и выйти из дома”. — “А ну, попробуй, если ты встанешь, то я выпью все вино из

мелеха”. Антипа приподнялся. “Дорогой, тебе лучше?”

— “Иродиада, да, мне легко и страшно почему-то”. — “Выйди на свежий воздух, давай я тебе помогу”. Они вышли. “Господи, я полтора года не видел неба. Жизнь, какая ты прекрасная”. Иродиада заплакала: “Антипа, присядь”. — “Нет, я хочу стоять и смотреть на солнце. Почему я раньше не замечал этой красоты. Иисус был прав, когда говорил, что видимое — от Бога”, — поду­мал Антипа.

— “Иродиада, куда подевалась моя болезнь?” — “Антипа, мне не ведомо”. — “Клавдия, неси еще один мелех”. — “Понтий, с тебя хватит, ты уже на ногах не стоишь”. — “Тогда я буду отдыхать”. И Понтий ус­нул. Сколько он отдыхал — не помнил, но проснулся

от страшного крика. “Клавдия, Клавдия, здесь что, кого-то зарезали, почему так кричат?” — “Очнись, Понтий, Антипа умер”. — “Что, прямо на улице?”. — “Какая улица, уже утро следующего дня”. Он открыл глаза. Антипа лежал, Иродиада сидела вся в слезах. “Все, он уже в объятиях, только в чьих, не знаю”, — подумал Понтий. “Вы мне объясните, как же случилось, ведь вчера он чувствовал себя хорошо”. — “Понтий, он перед сном выпил немного вина и лег отдыхать. Когда утром Иродиада подошла к нему, он уже не дышал”.

— “Вот сейчас мне все понятно, почему именно вчера ему было хорошо. Клавдия, ты это понимаешь?” — “Понтий, мне страшно”. — “Не бойся, я с тобой. Где вино, голова у меня болит. Иродиада, нам нужно сегод­ня предать тело царя земле, ибо его мухи съедят”. — “А как же я буду без него?” — “Я не могу знать, но на первый случай я оставлю тебе немного денег. Готовь­те его тело, и в полдень его прах уже будет покоиться в земле прекрасной. А мне же нужно выпить”. По за­ходу солнца тело Антипы Ирода было предано земле.

“Понтий, когда мы отправимся домой?” — “Клав­дия, завтра же, а сейчас наступило время обедать, тем более жара уже спала. Иродиада, идем”. — “Нет, вы идите, а я здесь посижу”. — “Что ж, Клавдия, оста­вайся и ты здесь, поплачьте. И ему, и вам будет легче”.

Пилат не знал, что через три месяца Иродиада уйдет вслед за Иродом. Но ее тело никто не предаст земле, оно будет съедено диким зверьем.

Наступил вечер, Понтий храпел. Клавдия с Иро­диадой сидели молча. “Мир тебе, Понтий!”. — “Ха-ха, это снова ты, приведение из винного подвала?” — “Да, это снова я и ты. Ирод уже у меня, и я пришел за тобой”. — “Слушай, не говори глупости, мне еще жить долго”. — “Нет, дорогой, до утра ты не доживешь”.

— “Так может, я уже мертв?” — “Наполовину, и жив еще и уже мертв”, — “Докажи мне!”.

— “Иродиада”. — “Да, Клавдия, идем в другую комнату, ибо он не даст нам отдохнуть своим бормота­нием”. — “Хорошо, идем”.

— “Вот, Понтий, жена твоя и Ирода уже ушли, и мы с тобой свободно можем говорить”. — “Нет, ты тень, и мне с тобой неприятно говорить”. — “Хм, не­приятно говорить, неприятность тебя ждет впереди. Вста­вай, выйди на улицу”. — “Слушай, думаешь, я тебя боюсь? Я согласен, идем, только вина еще выпью”. Он открыл глаза. “Фу, нет никого”. Выпив вино, он поду­мал: “Все-таки мне нужно выйти на свежий воздух”. И он потихоньку вышел. “Ты ко мне?” — “Сгинь от меня, ты мне надоел, тем более, мне нужно поутру отправлять­ся домой”. — “Зачем поутру, давай прямо сейчас. Бери упряжку от лошади и подойди вон к тому дереву”. Не­вменяемый Понтий взял узду. “Ну вот сейчас, Понтий, ты скоро будешь дома…” Он сделал петлю. Где-то вда­леке завыли собаки, Луна была полной.