Господство клана Неспящих - 7
Шрифт:
— А сам как думаешь? — легко ответил я — У нас тут отношения. Как сложится дальше не знаю, но в одном уверен — наши отношения важнее клановых заданий. Так ты меня за этим искал, Коготь? Спросить, что я думаю про Киру, Альбатросов и Гошу?
— Нет. Я заполнял паузу в беседе, пока ты думаешь над приглашением.
— Не получится — признался я — Сейчас никак. Только выбрался из потного гроба, надо чуток отдохнуть.
— Ясно.
— А что хотел-то?
— Побеседовать. На интересную тему. Рос, а когда сможешь? Та ведь по любому в Вальдиру нырнешь, верно? Нам часа для беседы хватит. Ради
— Ладно — вздохнул я, понимая, что раз уж сам вышел с Власом на связь, надо это дело продолжать — С четырех до пяти я весь твой.
— С четырех до пяти чего?
— Утра.
— Озверел? Мне до полуночи минимум разгребаться с суточными заданиями Альбов!
— Тогда отложим — предложил я — Сейчас график у меня такой плотный, что ты на его фоне кажешься беззаботным малышом со слюнявой конфетой безмятежности во рту. Такие вот дела, ребенок.
— Хм…. — коротко рассмеялся Влас и ответил — Как сказал великий писатель: мы не должны превозноситься над детьми, мы их хуже. И если мы их учим чему-нибудь, чтоб сделать их лучше, то и они нас делают лучше нашим соприкосновением с ними.
Повисшую после заявления Власа тишину следующую минуту не нарушало ничто, кроме тихого журчания выливающегося из накренившейся кружки кофе.
— Это Федор Михайлович Достоевский изволил заявить — скромно пояснил Коготь — Але, Рос? Ты там?
— Ох…. Влас, ты в порядке? На днях не падал, головой не ударялся? — отойдя от шока, поинтересовался я, параллельно забирая у Беды кружку с остатками не успевшего вылиться кофе.
— В смысле? Я в полном порядке. А если посплю больше трех часов, то стану вообще как огурец без ГМО — вкусным, хрустким, полезным, но кривым и быстро портящимся.
— Не раньше и не позже четырех часов утра — твердо заявил я — И только до пяти. Так что будет ровно час у нас. Готов прийти чуть пораньше минут на пять-десять.
— Фух…. Какие звёзды спряли нить наших судеб? Какие боги и стихии соткали ткань наших жизней? Как случилось, что мой бог встретился с его богом? Когда они договорились о нашей встрече?… Понял тебя. Без пяти четыре утра встречаемся. Какой из Великих городов?
— Давай Храдальроум — практически наугад предложил я — Давно там не бывал. Нам точно надо встретиться! С тобой какая-то беда, друг! Кулак моего отца оказался слишком твердым? Пинок моего предка поразил твою мужскую гордость и разбил в осколки твои надежды на продолжение рода? Что с тобой?
— Я тебя сейчас сам поражу! И кулаком и пинком! — взревел Влас, и я облегченно выдохнул:
— Вот теперь узнаю Пельменя.
— Скотина!
— Без пяти четыре утра, на главной площади Храдальроума — повторил я.
— Верно. Именно в это время я тресну тебя по цифровому рылу! Только ты и я — как на предрассветной дуэли, но без секундантов. Я буду Дантесом. А ты?
— А я Чак Норрис. Лады, увидимся. И не трогай больше книги — тебе вредно!
— Давай!
— Пока….
Еще один телефонный разговор завершен.
Я молча прихлебывал кофе и смотрел на экран телевизора с выключенной громкостью. Кира так же молча таращилась на меня огроменными удивленными глазищами, в то же время, пытаясь забрать многострадальную кружку.
— Лужу
— Рос, это был Влас? А? Это был Влас?
— Жё но се па — пожал я плечами — Се ля ви. Шерше ля фам. Париж, Мадрид и Магадан.
— Чего-чего? С Власом что?
— Да не знаю я! Поговорю с ним утром, пощупаю вмятый лобик, вдруг температурит бедолага. Так, пожалуй, хватит с нас звонков, я только маме отзвонюсь, отрапортуюсь.
— И отцу! — добавила Кира.
— Твоему?
— Твоему!
— Да уж — вздохнул я — Надо начинать когда-то налаживать судоходство наших отношений, как он выражается. Позвоню. Ты своим отзвонилась?
— Нет еще. Хотя со Шмыгом пообщалась при тебе. Чуть позже минуты три поболтаю с мамой, минут пять потрещу с папой и часик с мамой Леной поворкую. А ты приготовишь еще вкуснятины?
— Ага. Но сначала побеседую с главой нашей доблестной охраны, поведаю о случившемся, расскажу о бывшей жене. Послушаю, что он скажет. Хотя, если ты не против, позову его сюда и вместе поужинаем, заодно и поговорим о том и о сем.
— Договорились! До одиннадцати вечера — светский и деловой ужин, наслаждение вкуснятиной. С одиннадцати до полуночи — просмотр нами двоими телевизора. С полуночи до четырех утра — ты мой. Потом можешь нырять в Вальдиру и щупать вмятый лобик Власа.
— А спать когда?!
— Когда хочешь, но только не в зарезервированное мною время — безапелляционно заявила Кира, подтягивая к себе ноут — Тогда я прямо сейчас начну звонить. Потом помогу с готовкой.
— Нафиг! — отказался я, чмокая Беду в нос — Знаю я вашу помощь — когда оливки исчезают прямо из закрытой консервной банки. Сам справлюсь. Курицу табака будешь?
— Еще как буду!
— Вот и лады…. Пойду, позвоню охране. Ох,… но что же случилось с Власом? М?
Глава седьмая
Город гномов
Храдальроум.
Центр Зимнего Хребта, массивнейшего горного хребта.
По легенде, издавна здесь была лишь гора — огромная, высокая, красивая, увенчанная шапкой белоснежного снега. Сама гора являлась частью единого горного массива, но при этом держалась несколько особняком, будто жеманная девица хоть и танцующая общий хоровод, но удерживающая соседей на расстоянии.
Когда же на гору обратила пристальное внимание давно исчезнувшая древняя раса Великих, гора превратилась в гигантский город-муравейник. В этом случае Созидатели не стали возводить ненужные тут стены, предпочтя попросту убрать сердцевину горы, вырезав все практически полностью, создав внутри величественные залы, исполинские подземные площади, настоящие улицы и дома. И все это под толстым покровом закаленного магией камня, ставшего несокрушимым. Темные пространства надо освещать, и здесь появились здоровущие улитки с ярко светящимися раковинами, ползающие только по стенам и потолку, но никогда не спускающиеся на пол. К ним добавились сотни светящихся бабочек, в наиболее важных и посещаемых местах установили систему освещения состоящую из сотен кристаллов горного хрусталя и начищенных до блеска медных зеркал. Ну и магические шары светильники никто не отменял. В общем — тьмы в подземном городе практически не осталось.