Господство Выживших

Смедман Лиза

Наксил подбежал к краю расщелины, и, наклонившись, вытянул руку. Он хочет, чтобы она дала ему что-то? Ночная Тень сделал несколько быстрых жестов, чем напомнил Лелиане о Джабе, тянущем сеть.

— Рука об руку рука об руку рукаобруку, — запела жрица.

Она знала, что что-то бормочет. Она должна… спеть молитву…. Или что-то ещё.

Пузырь пылающей лавы поднялся из расщелины. Он медленно поднимался вверх, пока не оказался в шаге от её ботинок.

Слизь. Аморф.

Эти слова были важны.

Лелиана сжала зубы, борясь

с беспорядком, что творился в её голове. Ей удалась скоординировать движения настолько, чтобы протянуть руки, и она почувствовала, что Наксил схватил её. Он вытянул её, пытаясь поставить на ноги, но, сдавшись, начал возиться с рукой. То, что он делал — это попытка украсть кольцо?

Лава поднялась до краёв щели, и начала заползать на пол.

— Мы должны спешить, — сказал мужчина взволнованно. — Верни нас туда, откуда мы пришли. Лава поднимается.

Он сжал её руку вокруг рукояти меча и дёрнул клинок из ножен.

Меч запел. Магическое замешательство пропало.

— Это не лава! — закричала Лелиана, поскольку её разум очистился. — Это — аморф. Заполненный жидким огнём и способный зачаровывать.

Она развеяла магию кольца и поднялась на ноги. Жрица была зла на себя. Если бы она держала поющий меч, когда перелетала через пропасть, то этого никогда бы не случилось.

— Как мы будем сражаться с ним? — спросил Наксил.

— Позволь мне с ним разобраться. Держись позади меня.

Как только Наксил, танцуя, отскочил назад, аморф прибегнул к зачарованию. Лелиана почувствовала волну усталости. Как только её глаза закрылись, меч издал длинную, пронзительную ноту, в попытке разбудить её. Она услышала вздох позади себя, затем удар: Наксил упал на пол. Женщина оглянулась, моля, чтобы он был всё ещё жив. Но как бы то ни было, временя, на то, чтобы это проверить не было.

Аморф вылезал из щели медленными, слегка колеблющимися волнами. Он был огромен, шириной в два роста Лелианы. Он двигался по полу, словно расплавленное железо, накатываясь на себя, и образуя складки, при перемещении вперёд. Кожа представляла собой толстую прозрачную мембрану, потрескавшуюся в нескольких местах. Жидкий огонь сочился из трещин.

Лелиана подняла меч:

— Ты не пугаешь меня! — громко сказала она.

Аморф не имел разума, а поэтому не мог понять слов жрицы, но эта фраза помогла ей обрести уверенность.

На теле аморфа начал формироваться отросток.

Лелиана пропела молитву и выпустила меч. Поддерживаемый магией, он подлетел к аморфу и ударил в выпирающий отросток. Зачарованная сталь встретилась с жидким огнём, и аккуратно разрезала его. Тварь полыхнула как раздутый мехами огонь, когда отпала его «конечность». Жидкий огонь вытекал из раны, растекаясь по полу пещеры. Даже защищённая заклинанием, Лелиана чувствовала исходящий от него жар, который нагрел её кольчугу до почти невыносимой температуры. Пот лился ручьями по телу, заливая глаза. Поющий меч пылал от жара, и

жрица была рада, что не держит его.

Существо хлюпнуло разрубленной «конечностью», и крошечные капли жидкого огня обрызгали Лелиану. Она задохнулась, когда капли ужалили её лицо и руки. Как и кислотные ожоги, она могла заживить их с благословления Эйлистри. Но после. А пока, игнорировать боль было лучшим, что она могла сделать.

Аморф отрастил ещё один отросток.

Лелиана наклонилась как раз вовремя. Меч взлетел, отрубая новую «конечность» — но не достаточно быстро. Отсечённый кусок шлёпнулся возле Наксила.

Ночная Тень с воплем пришёл в себя.

Лелиана начала молиться. Она теснила аморфа, размахивая перед ним клинком. Как только существо отползло, она с тревогой поглядела на кричащего Наксила. То, что она увидела, повергло женщину в дрожь. Брызги расплавленного камня пылали на его груди, там, где его задел аморф, прожигая кожаную броню. Несмотря на защитное заклинание, огонь проделал глубокие борозды в его броне, и прорывался под кожу.

— Держись, Наксил! — закричала жрица. — Всего несколько мгновений!

Лелиана толкнула аморфа мечом, заталкивая его обратно в разлом. Раскалённая лава лилась из каждого пореза.

Её пивафвиначал тлеть, когда капли лавы упали на него. Плащ загорелся. Женщина, выругавшись, прихлопнула маленький огонёк. И улыбнулась, поскольку её осенила идея.

Держа аморфа на расстоянии ожившим мечом, она сдёрнула свой тлеющий пивафви. Она бросилась на аморфа, бормоча молитву, и швырнула в него плащ. Как только пивафвиупал на существо и загорелся, жрица закончила заклинание.

— Эйлистри, помоги мне! Обрати это пламя в холодный свет луны!

Цвет танцующего на горящей ткани пламени сменился с красного на льдисто-синий. Морозный огонь полыхнул холодом, прожигая дыру в аморфе. Существо сжалось и сползло в разлом.

Синее пламя исчезло. Аморф дёрнулся, выползая вновь.

На это раз Лелиана стянула кольчугу и отбросила её. Жрица сдёрнула через голову тунику и швырнула в аморфа, повторяя молитву. На теле монстра появилось множество ран, когда ледяной огонь прожёг его. Аморф попытался выбросить отросток, но его кожа треснула, и придаток отвалился. Он разрушался, тлея как почти погасшие угли.

Ещё раз. И всё будет кончено.

Наксил уже не кричал.

Жрица сдёрнула с себя рубашку и швырнула её.

— Эйлистри! — прокричала она.

Огонь, сжигающий рубашку поменялся с красного на синий, и аморф заревел в муках.

Затем он взорвался. Куски остывающего аморфа разлетелись во все стороны. Один ударил Лелиану в плечо, сбивая с ног. Боль вспыхнула в локтях, когда она упала.

Женщина перевернулась, и запах палёных волос заполнил её ноздри. И кое-что ещё: запах горящей плоти.