Госпожа Иво. Драконья песня
Шрифт:
Мое имя Анна Ровар, мое место за столом отца в самом дальнем углу, моя комната самая дальняя и мое слово последнее, что хочет услышать отец. Да, он не мой отец, но отец Анны, той, которой место я заняла. Моя душа, душа тридцатипятилетней женщины, заняла место девушки семнадцати лет от роду. Как меня поместили в это тело – не знаю, но представляю. Тот сон, в котором меня будто вырывали из моего тела… Я часто его вижу и просыпаюсь в холодном поту от ужаса, пытаясь понять, что больше со мной уже не может ничего этого произойти. Но сейчас мне важно выжить, а это поверьте, когда тебя не слышат, очень сложно.
Как оказалось я немая, говорить не могу, но зато все слышу и понимаю. В первый же свой здесь день, я пыталась понять, где я, а услышала лишь
Вообще слушать, что говорят о тебе слуги довольно прикольно. Хотя о чем это я? Так, например я узнала, что я позор семьи, ни на что не годная приживалка, потому что девушка должна приносить прибыть браком, а я лишь ем и сплю, и на меня еще тратятся, покупая платья и драгоценности. А где они можно спросить эти платья и драгоценности? Где все то, о чем так судачат слуги? У меня четыре платья, штопанные перештопанные, пара сережек, притом даже не золотых и один браслет, правда, с рубином. Все мое приданное. Даже смешно. Но в земном мире мы привыкли довольствоваться малым, так что – проживу.
– Анна? – голос брата заставил вздрогнуть девушку, сидящую в кресле. Анна кивнула, приветствуя Ивона и опустила взгляд в книгу. Читать исторические летописи стало для нее в последнее время наслаждением, так она могла, не только узнавать историю мира куда попала, но немного начать разбираться в том, как ей здесь выжить. Везде описывали женщин как неспособных ни на что. Да их даже за людей не считали и не считают! Это наводило на мысли, что слава всем богам, что она потеряла голос, иначе бы первое, что услышали здесь живущие – был бы отборный мат. – Ты опять здесь? Пошла бы ты вышивать, – брезгливо бросил Ивон и промаршировал к стеллажу с книгами по военному искусству.
Анна кивнула и перелистнула страницу. Зачем мешать ему? Пусть наслаждается властью. Здесь она лишь вещь, которая мешается под ногами. Ну, она и не мешается. Она перестала приходить на семейные обеды, она стала готовить себе сама, чем заслужила уважение повара, который теперь обедал с ней каждый день тут же на кухне и рассказывал ей последние сплетни из поместья или услышанные сплетни о драконах. А она улыбалась и готовила новые блюда, от которых разливался аромат по всей кухне. В последнее время что-то много стало слуг приходить к ней на обед… Да и сплетен стало вдвое больше.
Кстати о драконах. Они правящая раса, которая много лет назад прилетела на эту планету, и так как магии в человеческом мире нет, взять правление в свои руки, лапу или что там у них есть, не составило труда. Их король правит как драконами, так и людьми, их законы претворяют в жизнь по всей планете, как люди, так и драконы. Законов много, есть довольно неплохие, есть такие от которых хочется схватиться за голову и воскликнуть – да что ж такое? Но один закон невозможно пропустить: закон, где женщину может взять в свой дом любой дракон, если она ему приглянулась. А еще есть закон, где родственники могут продать девушку дракону, если считают что обеспечивают ей лучшую долю. Ага – лучшую долю. Да, она там рабыня! Но ведь и в своем доме девушка рабыня, вещь, пока не стала невестой. Ой, вот тут ее место меняется на сто восемьдесят градусов – она становится предметом торга, за который дадут приданное, откуп. Золото любят все. Но мне это не светит. Меня никто никогда не возьмет в жены. Хотя, как сказать. Мои волосы серебро, глаза туман, кожа молоко. И почему я не могу найти себе мужа? Да, потому, что отец уже решил все за меня. Я ему не нужна, вернее нужна, но только как золотой мешок, который он получит, чтобы пополнить свою казну. Меня продадут, как только мне стукнет восемнадцать. Да, именно так, продадут. Это мне сказал по секрету повар, когда поглощал мои булочки с медом. У меня осталось меньше года, более-менее свободной жизни.
«Как там говорила цыганка: буду жить вечно, но драться за свою жизнь? Наверное, так и получится. Хотя про вечность – это не вариант. Я человек, потому в свой срок умру. Но вернемся к драконам. Что там творится у драконов и как они относятся к рабыням – нигде не пишется. Или все очень плохо или просто никто ничего не знает. Может все будет и не так страшно?» – Анна закрыла книгу, слишком сильно хлопнув тяжелым переплетом, и встала. Контраст между той девушкой, серой мышкой и этой, уверенной в себе женщиной, был слишком разительным. Посадка головы, руки, взгляд серых глаз, которым она обвела полутемную комнату, бровь, которая изогнулась при взгляде на Ивона и вот она уже повернулась к двери и уверенными движениями распахнула тяжелые створки.
– Как она изменилась? – Ивон наблюдал за сестрой из-под опущенных ресниц. Сейчас он видел не тихого запуганного ребенка. Перед ним была женщина, уверенная в себе женщина. – Как это произошло? Мы так плохо ее знали или она так хорошо претворялась? Что она делала в своей комнате столько лет? Чем занималась?
Анна Ровар
Длинные густые серебреные волосы достались ей от матери, туманные глаза от отца, а походка, взгляд и умение владеть собой от женщины из двадцать первого века.
Анна шла по коридору, сложив руки на животе. Со стороны казалось, что она смотрит лишь вперед, но это была неправда. Она видела все. Периферический взгляд серых глаз и она видит все, что происходит вокруг нее в пределах полукруга. Вот открытый кабинет отца и там же в кресле напротив него, сидит ее старший брат – Нурин. Все мужчины ее семьи широкоплечи, высоки и со стальным взглядом. Никто из них никогда первым с ней не поздоровается, не спросит, как она спала или что она сегодня ела или чем занималась. Хотя, наверное, обо всех ее перемещениях отцу докладывают, но все равно ей хотелось немного чуткости. Она ведь по сути была девочкой, ребенком, которую как она надеялась, любили в детстве. Но как вернуть эту любовь? Или хотя бы узнать, почему к ней такое отношение? Или почему она немая, но все слышит. По законам природы, если бы она была глухой, то и немой. Но немота без потери слуха… Что случилось в детстве Анны, что она перестала разговаривать?
Анна дернула входную дверь и вышла на улицу. Синее небо с огромным солнцем, которое поразило ее, еще в первый день ее здесь пребывания, и она подставляет под его лучи свое лицо. Да, ей уже говорили, что девушка должна быть бледна как моль, но она то вообще-то не Анна Ровар, потому очень любит нежится под его лучами. Это сейчас она и собиралась делать. Небольшие качели во дворе и сегодняшняя Анна мирно покачивается, отталкиваясь от земли носком легких туфель, улыбаясь от того, что может погреться, выйти из сумрачного дома. Дом. Можно ли назвать домом место, где ты живешь? Можно. Кровать и стол, стул и диван – и есть то место, которое мы все называем домом. Но дом – это еще и люди, которые ждут вечерами и рассказывают о своих переживаниях, делятся мыслями и советуются. Можно ли назвать домом место, где тебя презирают?