Госпожа Иво. Драконья песня
Шрифт:
Иса кинул и ответил больше себе, чем ему: – Мне бы самому от нее не пропасть. С ее-то запахом я уже с ума схожу. Так хочу еще ею надышаться. Хочу попробовать ее кожу на вкус, и губы – скривился и осмотрелся. Аранал уже вышел, а он все еще стоял в центре комнаты и чего-то ждал. – Может проверить ее? Хорошо ли ее разместили? Может слуги обидели?
***
Анна вышла из ванны в легкой шелковой сорочке, брительки и открытые плечи, волосы все так же убраны в легкий пучок на затылке, босые ноги и счастливый взгляд туманных глаз. Инга уже расстелила кровать и убежала, унося с собой пустой кувшин с молоком и тарелку, с которой исчезли маленькие сладкие канапе
«Видно понести дитя могут не все. Интересно, а каков процент беременности после секса с драконом? Это все покрыто мраком. Может мне поискать библиотеку?»
Анна на секунду задержалась у шкафа с одеждой, но потом, передумав, улыбнулась, хитро поглядывая на кровать, черное шелковое белье так и манило к себе: «Ты ж моя хорошая. Иду, иду, заждалась меня, моя прелесть».
Иса открыл дверь ее комнаты в тот момент, когда она сделала шаг к кровати и провела ладошкой по шелку постельного белья. На шум открытой двери Анна подняла голову и застыла с улыбкой на лице.
«Так быстро? Даже ночи не дождался? Эх. Ладно, в любви ведет женщина, но первый шаг должен сделать мужчина».
А Иса замер. Девушка была прекрасна. Сквозь тонкий шелк можно было увидеть очертания ее тела, розовые вершины ее сосков и кружевные белоснежные трусики, а ноги… Короткая сорочка давала увидеть каждый изгиб ее коленок, ступней и щиколоток. Длинные серебреные волосы она заплела в косу и спустила вдоль позвоночника, но несколько прядей обрамляли ее личико, оттеняя молочную кожу и туман глаз.
«Богиня, ты мне ее послала в назидание, что не чту твои традиции и правила?» – комок застрял в горле Иса, пересохло в горле, по коже побежал табун мурашек. Пах скрутило судорогой, а внутри груди заворочался дракон в предвкушении самки. – «Как можно такую сейчас разложить на кровати? Я же ее сломаю пополам», – но зов тела был сильнее рассудка и мужчина сделал шаг вперед, рывком захлопывая за собой дверь.
«Вот это силища?» – ахнула Анна, подавив в груди страх. – «В любви не может быть страха. Нельзя, надо быть спокойной и контролировать все до последней секунды».
А Иса призывал себя к сдержанности, увы, это ему плохо удавалось. Еще один шаг и он стоит перед девушкой, с бешено стучащим сердцем и ей приходится поднять голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Он выше ее на полголовы, его руки уже у нее на плечах, нежно обводят тонкие косточки ключицы, заставляя ее покрываться мурашками.
– Не бойся, я постараюсь быть нежным, – шепчут его губы, а Анна уже ни на что не надеется, ибо этот мужчина давит на нее своей харизмой, силой, властью. И она утонула в его карих глазах, когда он наклонился к ее губам, перехватывая ее затылок и запуская пальцы в ее волосы, тут же сжимая шелк волос в кулаке и второй рукой, вжимая ее в свое тело.
«Ну, нет, я тоже могу помочь себе, чтобы боль была намного меньше», – и тонкие ручки обхватили его шею, вызвав у него стон.
– Какая нежная, – шептали его губы, когда он оторвался от нее, рывков срывая с себя рубашку. Анна проследила за отлетевшей пуговицей, но ей дали мало времени на передышку и вот она уже стоит перед ним обнаженная, а дракон обхватывает ее тело жадным взглядом, а потом подхватывает ее под ягодицы, укладывая на кровать. – Расслабься.
«И почему все мужчины думают, что нам нужно расслабиться? Все наоборот, увы. Глупые, какие же вы глупые», – и она провела пальчиками по его груди, ощущая каменные мускулы, а потом очертила точеные скулы, брови, губы и тут же сама впилась в него поцелуем.
Иса был нежным, но Анна не отставала от него. Будто перед ним был не ребенок, а зрелая женщина, которая знает, как доставить удовольствие мужчине, да и себе тоже. Когда Иса тронулся в ее глубины, она изогнулась дугой, подставляя под его губы свои соски, в которые он тут же впился губами, зубами, заставляя ее стонать от грубости и нежности одновременно. А она уже теряла связь с реальностью, и если бы могла, то кричала бы в голос, не стесняясь.
Дракон же совсем забыл, что перед ним девственница, вбивался в нее со всей дури, будто эта женщина была его постоянным партнером, целовал так, будто был голоден вечность, таранил языком ее рот и тут же нежно прикусывал ее губки, а Анна, поняв, что остановить его сейчас сможет лишь ее смерть, решила, что в последние минуты жизни она получит удовольствие и благополучно умрет от внутренних разрывов. И подмахивала бедрами, заставляя свое тело замолчать, боль ушла куда-то вдаль, была, нет, она ее чувствовала, но она будто была далеко.
«Любовь и кровь, боль и наслаждение. Заберу сегодня от этой жизни все».
Когда внизу живота стал закручиваться тугой жгут, Анна впилась в губы дракона и вжалась в него, наплевав на все запреты этого мира, которые заставляют женщину расслабляться, заставляют ее забыть о своих желаниях, обхватывая ногами его бедра и заставляя его ускориться. Ведь женщина должна быть покорной, а она, увы, не покорна. Она хочет удовольствия, хочет его получить и она его получит, любой ценой от этого мужчины.
Иса понял, что она делает лишь тогда, когда почувствовал, что девушка в его руках задрожала, ее скручивала судорога, но остановиться он уже не мог, продолжая вбиваться в нее, чувствуя ее дрожь внутренних стеночек, вбивался до тех пор, пока со стоном не излился в нее, выжатый полностью.
Упав на девушку, только тогда понял, что она смеется. Молча, раскрыв широко голубые глаза с зелеными искрами магии и слез, текущих по ее щекам. Он легко отвел мокрый локон ее серебреных волос от ее ресниц и поцеловал в кончик носа: – Какая же ты глупая. Выжить под драконом в полную силу его любви, может не всякая, особенно подо мной. Зачем так меня распалила?
Анна повела головой и закатила глазки, все еще беззвучно смеясь: «Я не умру. Значит, не умру, хотя крови потеряла много. И кто тут у нас дурак? Видно давно у мужика не было хорошего секса».
А Иса уже укладывался рядом и тут, наконец, понял что натворил, глянув на кровавые простыни под Анной. А под девушкой расплывалось кровавое пятно, вот тут он испугался: – Богиня! Лежи не вставай, – и натягивая на ходу брюки, бросился к двери.
«Неважно, все уже не важно. Давай Анна, надо снять боль», – глядя, как за ним закрывается дверь, говорила сама себе Анна, левую руку ложа на живот, понимая, что боль возвращается с удвоенной силой, что скручивает тугим узлов внутри нее, не давая мыслить здраво. Холод от ее ладошки тут же разлился по ее коже, втягивался внутрь ее тела и наполнял его, замораживая, успокаивая, унимая внутреннюю боль, которая выворачивала ее наизнанку. Убрав левую руку, девушка приложила правую руку к животу и закрыла глаза, успокаиваясь, и тут же впиваясь ноготками левой руки себе в ладонь. – «Все хорошо, сначала мы все успокоили, остановили кровь, сейчас попытаемся залечить. Попытаемся хотя бы».