Госпожа Клио. Восход

Дубянский Сергей

– Так что с тобой приключилось? – спросил он.

– Если помнишь, в институте я занимался водным туризмом.

– Конечно, помню. У вас еще руководителем был этот… с кафедры математики… Родин; имени не помню.

– Владимир Иванович. Но это, не суть важно. Так вот, после института я не бросил это занятие. Нашел малого – мы с ним еще в Адыгее, по Белой на рафте ходили. Тяжелая река – там даже чемпионат Европы проводился, а это кое-что значит… ладно, не в чемпионате суть… короче, каждое лето мы ухитрялись выкраивать по четыре-пять дней и уходили, как правило, двумя лодками. Конечно, категории речек не те, что раньше, но и мы уже не те – у Кости колено давало знать после оверкиля… с другой стороны, мы ж не соревноваться, а отдыхать ходили – с природой пообщаться, от города отдохнуть.

Открывали мы сезон на Первое мая – там, по определению, не меньше четырех выходных получается. Ходили, в основном, по округе – на поездах кататься-то времени нету; и однажды

наткнулись на изумительную речку. Леса там заповедные; деревни встречаешь раз в сутки; рыбы, хоть руками лови. Сама речка узкая, но очень глубокая и течение совершенно бешеное – сразу и не подумаешь, что по равнине течет; только порогов не хватает, зато вместо них лесные завалы. Приходится лодки несколько километров берегом обносить – тоже скажу, подготовка требуется… но суть опять же не в том, – Володя переместил взгляд в темный угол за холодильником, – двадцать девятого апреля вышли мы двумя «двойками» – я с Анютой и Костя с Иришкой. Прикинули – за пять дней должны уложиться, а обратно уже на автобусе. Погода шикарная; солнышко, безветрие. Вода, правда, ледяная, но она и летом не прогревается – сплошные родники, а тут же конец апреля, сам понимаешь.

Первый день отработали. Устроились на ночевку. Рыбы наловили. Костя гитару достал. Короче, все, как положено. Утром встали и дальше. Когда совсем рассвело, зашли мы в «протоки». Знаешь, это надо видеть. Ширина метра два, не больше. Весло невозможно развернуть поперек, а по сторонам камыши метра в два с половиной; причем, это не берег – они в воде стоят. И ты в этом коридоре! Течение так несет, что стебли сливаются в желтую стену. Управлять почти невозможно. А русло к тому же петляет, как хочет. Чистый слалом!.. Носом ткнешься в камыш, байду тут же разворачивает; одно неверное движение, перевернешься, а берега-то нет! Ну, схватишься за камышину, а вторая лодка не остановится, чтоб подобрать тебя – это технически невыполнимо. Переохлаждение и все – труба тебе!.. К тому же, рукава еще и между собой соединяются – по несколько раз мимо одного и того же места проносишься, и на новый круг, пока не найдешь нужное русло. Страшное место. Лабиринт Минотавра какой-то…

Так вот, полдня нас там водило, но все-таки нашли мы выход. Когда выскочили на чистую воду, чувствуем, руки трясутся, сил никаких, у Кости колено заныло. Короче, решили, что дальше сегодня не пойдем. Пристали, вылезли и попадали на траву. Не поверишь, палатку ставить начали через час. Потом девчонки спать завалились, Костя остался рыбу ловить, а я пошел за дровами.

Вокруг дубы, чуть не в два обхвата, а дров нет – вроде, кто прибирает в лесу. А шел я берегом, чтоб не заблудиться. Довольно далеко ушел и вдруг слышу голоса. Думаю, неужто, кроме нас, есть еще такие же идиоты?.. А река там вправо забирает. Обогнул мысок и глазам не верю. Такой красоты я в жизни не видел, хоть, и на Алтае бывал, и в Тянь-Шане – посреди реки остров. От него до берега метра два, а сам он метров пятьдесят квадратных, не больше, и весь алый. Я сначала не понял, а потом присмотрелся – от кромки воды по всей поверхности – тюльпаны. Знаешь, маленькие такие, полевые. Цвет у них темный, как запекшаяся кровь. Я так обалдел, что сначала и не увидел всего остального. А на острове люди. Парни, девки прыгают, типа, пляшут. Хотел я крикнуть, а потом смотрю, прыгают они вокруг плоского черного камня, и еще чуть дальше крест стоит, только криво как-то, и врыт вверх ногами. Ну, думаю, попали. Не иначе, сатанисты. Пора, думаю, ноги делать. А тут мысль – как же мы пойдем мимо острова? Может, не на один день оргия у них? Нас-то, мужиков, двое, а их человек десять, да еще девок куча. Сейчас, думаю, обколются, так им море по колено – и лодки утопят, и нас поубивают. А там никто не найдет – в камышах бросят, и с концами.

Потом успокоился – думаю, если сегодня все равно никуда не пойдем, можно лодки разобрать, перенести по берегу и поставить новый лагерь ниже по течению. К обносам-то нам не привыкать. Мысль работает, а ноги, чувствую, не идут – как в землю вросли. Сатанисты, тем временем, к камню подходят, лижут его и что-то шепчут – типа молитвы, наверное. Рядом ящик с водкой стоит… а, может, и не с водкой, но каждый наливает и, типа, причащается – глушат, не закусывая, полными стаканами!..

Смотрю, все уже обамбученные, и тут одна девица сбрасывает купальник… девка красива, между прочим!.. Подходит к камню, упирается в него руками… короче, в «позу» становится. Тут и остальные начинают тряпки сбрасывать; хохочут, кричат что-то. Я слова пытаюсь разобрать, но они будто на другом языке разговаривают. И тут началось!.. Сначала человек пять «поимели» девицу у камня, потом на остальных переключились. Прямо в тюльпанах. Все катаются, грязные; стонут, воют… Я такого даже у Тинто Брасса не видел. Но самое удивительное, от этой вакханалии, вроде, сама атмосфера изменилась – какая-то наэлектризованная стала, и на небе облако возникло. Прямо над островом. Сначала серое, а потом все темнее, и сразу стало смеркаться. Такой, вот, локальный вечер.

А наэлектризованность расползается… я не могу описать,

откуда что пришло, но вдруг такая резкая головная боль!.. Аж мозги плавятся! В глазах резь; все сливается в одно кровавое пятно, и тут я, похоже, потерял сознание… хотя нет, звуки еще помню. Вроде, младенец кричал – страшно так, надрывно… а, может, и не было младенца… Но главное – никаких козлов! Если дьявол там и присутствовал, то в образе той самой тучи, распространявшей ужасную энергетику, понятно?

– А дальше что?.. – Женю настолько захватил рассказ, казалось бы не содержавший ничего сверхнового, что заниматься его анализом совершенно не хотелось.

– Дальше?.. – Володя несколько раз моргнул, возвращаясь к действительности. Азартный блеск в его глазах погас, – дальше меня разбудил Костя, который, не дождавшись, пошел на поиски. Я первым делом глянул на остров, а там, кроме тюльпанов, ничего нет – даже камень исчез.

– И все? – спросил Женя разочарованно.

– Если б!.. – Володя недобро усмехнулся, – это только прелюдия. Посчитали – пролежал я три часа. Костя за это время, и рыбы наловил, и костер развел. Дров вокруг оказалось навалом – как я их не видел, сам не пойму. Может, кому-то так надо было…

– А на острове?..

– На острове, я ж говорю, уже ничего не было.

– Слушай, может, тебе все привиделось? Ну, галлюцинация или мираж какой?

– Может, и галлюцинация, только когда ночью с Анютой в спальник залезли, чувствую, что даже трогать ее неприятно – тело какое-то чужое, а это ж любовь моя была еще со школы! Я после сессии больше к ней ездил, чем к родителям. Мы тогда уже жили с ней, а тут в одно мгновение, как отрезало – не хочу и все!

Короче, уснул я, а ночью снится мне сон. Типа, сижу я на берегу речки – не этой, а какой-то тихой такой. Вода гладкая, прозрачная, аж светится, и течения совсем нет. Вдруг из глубины выныривает русалка – точь-в-точь, та девица, которая оргию на острове начинала. Подплывает ко мне и манит за собой. Взгляд у нее такой ласковый, что… как тебе сказать… сам понимать должен, когда красивая женщина так манит, каким бы образцовым ты ни был, устоять невозможно. Хочешь, говорит, посмотреть, как я живу? Тут надо дураком быть, чтоб отказаться. Я ныряю, и такая красота мне открылась!.. На дне водоросли колышутся, рыбы стайками носятся, а сама вода изумрудная, как в бассейне. Русалка берет меня за руку и тащит вниз. Это мне только казалось, что дно близко, а на самом деле мы все плывем и плывем, а оно не приближается. И тут вижу под нами клубится что-то мягкое – захотелось немедленно окунуться в него (оно ассоциировалось у меня с взбитой периной). В это время чувствую, что кто-то меня будит – знаешь, «пограничное» состояние, когда уже, вроде, проснулся, но ощущаешь себя еще во сне. Русалка, видно, поняла, что я ухожу, снимает с пальца перстень с зеленым камнем и сует мне. Мы, говорит, еще встретимся и отпускает руку. В этот момент я окончательно проснулся. Оказывается, уже наступило утро, и Костя решил, что пора наверстывать потерянное за вчерашний день. Кто б знал, как я ненавидел его!.. Да и не только его – вообще, весь мир! На Анюту наорал ни за что… ладно, не в этом суть. Собрались мы; тронулись; обогнули остров… прикинь, я специально смотрел – тюльпаны стояли, как солдатики. Вроде, не мял их никто и никакого камня с крестом там не было.

Днем остановились, пообедали и дальше пошли. А как чуть темнеть стало, Анюта и говорит – что-то, мол, в лодке хлюпает. Смотрю, и правда, вода. Я решил, что с весел натекает; мы ж без «фартуков» идем – не горный поток все же. Но воды-то все больше. А у берега, как назло, одни коряги и топляки – не пристанешь. Короче, пока мы суетились, байда пошла ко дну вместе со всем нашим добром. Вода, блин, ледяная – мгновенно тело парализовало. Так-то я плаваю, как рыба, сам знаешь, а здесь чувствую, ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. Ушел с головой и вижу, русалка моя к ногам прицепилась – на дно тянет. Так страшно стало, ведь это уже не сон. И лицо у нее совсем не доброе – красивое, но недоброе. Это буквально секунды продолжалось – потом Костя меня вытащил. Анюта сама вылезла – за ствол ухватилась. Там же главное, чтоб течением не унесло.

Ну, пристали мы метров через сто. Костя достал свой спальник, налил нам с Анютой по стакану водки, раздел и затолкал в мешок. Пригрелись мы и тут же вырубились, а он стал нырять, чтоб байду вытащить. Не знаю уж, как им с Иришкой это удалось, но достали – так, по правому борту пробоина, сантиметров двадцать. Резина, как ножом, прорезана – хотя, скорее всего, на сучок напоролись.

Вулканизатора нет. Ну, типа, заклеили, но вода все равно сочится. На следующий день кое-как доплыли до ближайшей деревни и поняли, что идти дальше просто опасно. Стали, значит, лодки разбирать, и в носу нашей, куда даже рукой не долезешь, нахожу перстень, который русалка мне во сне дарила. Прикинь мое состояние!.. Я дар речи потерял. Анюта привязалась, откуда, да чей, а что я скажу? Говорю, не знаю. Тогда, просит, подари – перстень-то, правда, красивый. Я и говорю, возьми. Она пытается надеть, а он будто сжимается и налезать не хочет. Короче, так у меня перстень и остался.